Но не для всех!
Министр действовал как всегда быстро и скрупулезно. Поднял на ноги кого следует, запустил в действие кого надо и проинструктировал кого надлежит. И вскоре специальное подразделение элитной гвардии, вкупе с большим количеством гражданского сопровождения, отправилось на место встречи с особо никому не известными в самом Марокко демагогами и отщепенцами. Вторая группа, из полицейских чинов, поспешила на личные встречи с наиболее значительными родственниками тех лиц, которых собирались на пару деньков посадить на тюремную баланду.
То есть все делалось комплексно, правильно и выверенно.
А вот дальше все пошло наперекосяк, кровь полилась рекой, трагические события вырвались из-под контроля, и повернуть время вспять не удалось бы при всем желании.
Вначале весьма странно повели себя гвардейцы. Вместо того чтобы тихо, без лишней пыли и шума (как им и вменялось!) взять под локотки собравшихся в затрапезной гостинице земляков, они ворвались туда с криками, колотя прикладами по мордам всех, кто встал у них ненароком на пути. Беседующие про культурный обмен книгами лидеры обоих движений вместе со своими сторонниками чуть от страха не обмочились, когда выломанные двери практически напрочь лишили сознания тех, кто находился рядом с выходом. Дальше их подхватили не под локотки, а за ноздри, уши, шеи или волосы и как бессловесную скотину поволокли на площадь перед гостиницей. А там половину пространства занимал маленький районный рынок, на котором торговало около полусотни сонных жителей окрестных домов.
Вот на площади события пошли вообще по не запланированному министром внутренних дел сценарию. Немного пришедшие в себя эмигранты, привыкшие, что к ним даже в Италии относились по-человечески и с почтением, стали вырываться из рук вооруженных вояк и вопить во весь голос, что их убивают. Вид у них тоже оказался соответствующий: некоторые имели кровавые ссадины и кровоподтеки на лицах.
Поначалу это не вызвало никакой реакции в толпе обывателей. Короля здесь любили и уважали, и уж никто не осмелился бы высказать осуждение действиям гвардейцев. Раз те кого-то арестовывают, то имеют на то полное право и действуют в рамках существующих законов.
Да только призывы о помощи и вопли о нарушении прав человека помутили разум самих гвардейцев. Совершенно неожиданно для всех, и в том числе для самих себя, они решили противников королевской власти казнить на месте. И если бы только пристрелили крикунов или проломили им головы прикладами! Нет, они привязали десяток человек за ноги тросами, а потом изуверски разорвали автомобилями.
Оставшиеся в живых с десяток арестантов взвыли при виде такой казни нечеловеческими голосами и с глазами взбесившихся берсерков попытались вырваться из рук мучителей. Как раз в этот момент со стороны рынка в гвардейцев и полетели первые камни. Следом за ними раздались редкие выстрелы из травматического оружия. Кто-то из строя элитных королевских воинов упал. Двое арестованных вырвались из круга и бросились в сторону прилавков.
И вот тогда по толпе ударили автоматные очереди. Затем началась стрельба по окружающим домам, и продолжалась она до тех пор, пока у странно отупевших стреляющих воинов не закончились патроны. А потом начался ужас: из всех подворотен и подъездов на площадь хлынули толпы горожан. Единицы имели стрелковое оружие, остальные были вооружены ножами, дубинками и камнями. И в течение десяти минут пытающихся скрыться с площади военных и их шокированных помощников в гражданском уничтожили всех поголовно. Причем нескольких буквально растерзали голыми руками.
С той самой минуты в столице Марокко началось повальное сумасшествие. Один из арестованных, не только сбежав, но и выжив в этой заварухе и стрельбе, взобрался на ближайшую возвышенность и начал беспримерную речь. Так как он был из движения эмигрантов «Республика», то и его слова в основном зазвучали с оттенком свержения существующего в стране строя. Пошло в ход все: и примеры демократии в Италии, и тамошняя свобода прекрасных женщин, и радость жития в свободной, гуманной республике. Причем как ни странно, но все эти мысли возникли разом в голове чуть ли не у половины добропорядочного населения Марокко. Хоть они при этом и не видели, и не слышали оратора воочию. Напоследок прозвучала обвинительная цитата, что во всем виноват король Мохаммед и его приспешники.
Вот тогда и началась тотальная вакханалия. Мужчины брались за оружие и шли на штурм правительственных учреждений. Женщины срывали с себя платки, визжали от восторга обретения свободы и с ножами врывались в полицейские участки. Некоторая часть населения выплеснулась на улицы с плакатами: «Долой короля!», «Да здравствует республика!», «За демократию!», «Уничтожим подонков- министров!», «Отомстим за смерть наших лидеров!». На их фоне несколько транспарантов с надписью «Автономию Сахаре!» выглядели мирным проявлением инициативного детского сада.
Только несколько часов назад мирные, тихие люди сейчас, забыв о своих семьях и хозяйстве, как очумелые бросались на каждого государственного чиновника в форме, на каждого военного и безжалостно убивали их, как мясники скот на бойне. Причем непонятно почему, но под шквал народного недовольства попали также и все иностранцы. Особенно жестоко и страшно расправились с корреспондентами и телеоператорами. Потом пали взорванные посольства и представительства иностранных компаний. В этом повстанцам помогли воины армии, переодевшиеся в гражданскую одежду, но не бросившие оружия. Мало того, они же и подогнали для штурма танки и артиллерию. Кстати, в своей среде половина армейских живо уничтожила те самые двадцать процентов, которые еще как-то пытались если не физически, то словесно взывать к защите законной власти и его величества короля Мохаммеда Шестого.
Самому королю и его прекрасной супружнице тоже не повезло. Уже к вечеру венценосную парочку выловили наиболее проворные фанаты-республиканцы из взбунтовавшегося народа и приволокли под улюлюканье горожан на центральную площадь столицы. И уже там, при скоплении многотысячной толпы, на высоком помосте разорвали за ноги и за руки как самого короля, так и королеву.
А потом над окровавленными останками вывесили транспаранты: «Да здравствует революция!», «Да здравствует Марокканская республика!».
Весь мир содрогнулся, замер в испуге от такой революции. Еще ни разу в истории не случалось подобного жесточайшего и кошмарного кровопролития. Еще ни разу в истории ценой трети жизней своих обитателей государство в течение одного дня не меняло свой политический строй. Про неадекватное отношение к иностранным гражданам и говорить не приходилось. Хуже поступали только дикие племена людоедов.
Мало того, уже первой ночью, а потом и в течение следующего дня в Марокко потянулись «возвращенцы». Все те десятки, сотни тысяч эмигрантов, которые как временно, так и постоянно прочно осели на жительство в таких странах, как Италия, Испания, Франция, Германия. Люди с безумным блеском в глазах кидали нажитое имущество, хватали на руки только детей и самое ценное, что можно было загрузить в автомобиль. Снимали все свои средства из банков, кто успевал – даже спешно, за треть цены, продавал недвижимость. Закрывали свои магазины и лавочки, порой тоже продавая их по мизерным ценам. И все поголовно едиными реками спешили вернуться в Марокко. Практически только после вливания этой реки в стране численность населения опять вернулась к прежнему уровню. Ну и богатство, вернувшиеся средства, золото и драгоценности оказались для молодой республики совсем нелишними. Ведь теперь приходилось держать границу на замке и не пускать в страну ни единого иностранца.
Страшное табу. Особенно если учесть, что правительства или того, кто во всеуслышание отдавал подобные приказы, ни в первый день, ни на третий никто не видел и не знал. Просто считалось, что народ был един и действовал лишь по единодушному наитию и полному взаимному разумению.
Революция победила!
Увы.
Устройство гипребеш для кого-то оказалось игрушкой, развлечением, рычагом для достижения поставленных перед собой целей, а для кого-то – крахом всей жизни. Причем в полном понимании этого мрачного слова «крах».
Глава двадцать шестая
От избушки по лесу бежали не три минуты, а все пять. Причем местность пошла в гору, и задыхались все чуть не до смерти. Под конец, видя, что Лилия вот-вот бросит топор, которым он заменил казанок с готовой кашей, Сергей Николаевич просипел в спину и так еле ковыляющего Бокеда:
– Стой!.. Лучше здесь умрем!..
Тот словно ждал этой команды. Тяжело уселся наземь, бросив рядом свои трофеи, повернулся лицом к
