Она стиснула Кэролайн в объятиях.
— Нам пора, — предупредил герцог. — Сейчас не время для бесед.
— А что делать с этим? — скривилась Аллегра, ткнув своим сабо тело Ренара.
— О нем позаботятся, мадам, — мрачно буркнула Тереза. — Я поговорила с отцом Анри, и он все сделает. Ублюдка Ренара не слишком‑то любили в деревне. Его зароют в чаще леса, чтобы никто и никогда не нашел следов.
— Обратный путь на побережье займет больше времени, — заметила Аллегра. — Боюсь, придется почти всю дорогу идти пешком. Графиня с детьми могут ехать на телеге, а двое из нас будут по очереди к ней подсаживаться. Остальным придется плестись на своих двоих.
— Простите, мадам, — вставил герцог, — но мы должны вывести вас из дома под конвоем. Все должно выглядеть так, словно вас увозят силой.
Анн‑Мари согласно кивнула.
Мнимые крестьяне вывели «арестованных» из дома и грубо толкнули на телегу. Юнис и Кэролайн тоже уселись. Кэролайн постаралась устроиться так, чтобы поболтать с новообретенной родственницей. Герцог и лорд Уолворт вызвались править лошадьми. Остальные покорно зашагали рядом. Время от времени они видели работавших на полях крестьян: те пахали землю под новый урожай.
— Vive la revolution![14] — кричали путники.
— Vive la revolution! — откликались крестьяне, отводя глаза от графини д'Омон и ее детей. Очевидно, всем было ясно, что последует за арестом, и люди стыдились собственного бессилия.
Телега медленно тащилась по ухабистой проселочной дороге. Пасмурное утро перешло в серый, унылый денек. Лил холодный дождь, превращая дорожную пыль в жидкую грязь.
Англичане захватили с яхты немного хлеба и сыра и остановились у подножия невысокого холма, чтобы дать отдохнуть лошади и накормить замерзших, напуганных детей, так до конца и не поверивших объяснениям матери.
В первые же часы путешествия Кэролайн поведала кузине, какова степень родства между ними.
— Я знала, что у отца было два брата, — кивнула Анн‑Мари. — Но кроме этого, мне мало что известно. Только дядя Фредерик писал нам регулярно.
— Вы говорите по‑английски? — спросила Кэролайн.
— Ни слова, — с сожалением призналась графиня.
— Ничего, научитесь, и дети тоже. Не знаю, правда, как насчет вашей свирепой Терезы.
— Ее семья несколько столетий служила д'Омонам. Когда началась революция, ее дочка сбежала с солдатом, осталась только внучка, Селина.
В конце дня, когда до побережья было совсем недалеко, впереди показался небольшой отряд кавалерии.
— Пойте! — велела Аллегра спутникам и громко затянула:
— Aliens, enfants de la patrie. Ie jour de gloire est arrive![15] — И, весело помахав всадникам, воскликнула:
— Vive la revolution, граждане!
Солдаты помахали в ответ и проскакали мимо. Теперь дорога была пустынна. Кому придет в голову пускаться в путь в такую погоду? К тому же поднялся ветер, доносивший запахи морской соли и гниющих водорослей.
Наконец они добрались до того места, где было ведено оставить лошадь с телегой. До берега отсюда было с полмили.
Лошадь распрягли и отвели в сарай.
— Теперь придется всем идти пешком, — объявил герцог.
До перекрестка было всего несколько шагов, когда вдали послышался стук копыт.
— В канаву! — прошипел герцог, и все мгновенно повалились в грязь, пряча головы.
По дороге в Харфлер галопом пролетела группа закутанных в плащи всадников. Едва они исчезли из вида, герцог жестом велел всем подняться. Мокрые, дрожащие, перемазанные грязью путешественники выбрались на дорогу и поспешили к берегу. Узкая песчаная тропинка вела на вершину холма, а оттуда снова устремлялась вниз. Уже была видна привязанная к колышку шлюпка, опасно колыхавшаяся на волнах прилива.
Граф Астон кубарем скатился к подножию холма, растянулся и едва не потерял сознание. К счастью, у него хватило времени в последний момент схватиться за обрывок линя и удержать шлюпку. Остальные уже были рядом и помогли французам устроиться в крохотном суденышке. Туда же втиснулись граф, которому предстояло грести, Юнис и Кэролайн. Лорд Уолворт и герцог столкнули лодку на воду и долго смотрели, как она сражается с волнами, подходя все ближе к бухточке, где в клубах тумана стояла на якоре «Морская чайка».
— Удалось! — торжествующе воскликнула Аллегра.
— Рано радоваться, — покачал головой Куинтон. — Подожди, пока не окажемся на борту. Не будет мне покоя, пока я снова не увижу Англию, родная.
— Повезло, что нам не пришлось иметь дело со стражей.
Но как была великолепна Онор с черной повязкой на глазу!
Онор довольно хихикнула:
— Мне всегда казалось, что люди пасуют перед повязкой на глазу, миледи. Мне ничего не стоило запугать того гнусного типа. Знаю я эту породу! Хам и наглец, а таких легче всего прижать к ногтю!
Они повернулись к морю как раз в тот момент, когда шлюпка подошла к яхте. Крохотные фигурки одна за другой взобрались по трапу, и шлюпка снова направилась к берегу. На этот раз на веслах сидел капитан Грант. Не прошло и получаса, как все оказались на борту и поспешили сбросить свои маскарадные лохмотья и поскорее переодеться в сухое платье. Бобби забрал одежду французов, чтобы просушить на камбузе. Остальные отдали им свои теплые плащи.
— Мы немедленно поднимаем якорь, милорды, — объявил капитан Грант, входя в каюту. — Боюсь, возвращение будет нелегким. Море нынче неспокойное, так что ждите качки. Кроме того, поднимается норд‑ост, но думаю, что штормить будет не слишком сильно.
После его ухода Бобби принес цыпленка и хлеб с сыром.
Детей уложили спать на узкие койки. К этому времени их одежда почти просохла. Графиня вместе с Юнис и Кэролайн последовала их примеру, потому что едва держалась на ногах после трудного дня. Мужчины устроились в уголке и о чем‑то тихо переговаривались. Селина и Онор оживленно трещали между собой. Француженка пришла в восторг, узнав, что горничная‑англичанка знает ее язык.
Аллегра села рядом с Терезой.
— Этот человек, Ренар, он мучил графиню? — прошептала она. — Может, стоит послать за врачом, когда приедем в Англию?
— Да, миледи, — кивнула старуха. — Хотя я не спрашивала, а она не говорила, я уверена, что он ее изнасиловал. Всегда вожделел к жене брата, трусливая свинья! Но я позабочусь о ней, мадам. Пока мы с Сединой рядом, госпожа больше ни в ком не нуждается!
— Понимаю, — вздохнула Аллегра. — Мы не будем навязываться ей с вопросами, Тереза.
— Вы, англичанки, такие храбрые! Что, если бы вас поймали? — заметила Тереза. — Думаю, появись вы два дня назад, все прошло бы не так гладко, но, слава Богу, мы в безопасности! Эта Онор — смелая девушка! И сообразительная. Она ваша горничная?
— С самого моего детства, — откликнулась Аллегра. — Родилась в поместье моего отца.
Тереза кивнула.
— Традиции — вещь хорошая, мадам. Революционеры хотят уничтожить наши обычаи и нашу страну. Не такого ждал месье граф от революции. Он мечтал о равенстве и справедливости, а начались грабежи и кровопролитие. Зачем убили короля с королевой? Бедняги! Я молюсь за упокой их душ.
Старуха со вздохом перекрестилась.
— Перемены иногда не обходятся без жестокости, — согласилась Аллегра.
— Ах, и вы тоже пострадали от революции! Мадам графиня мне говорила, — прошептала Тереза, сочувственно погладив руку Аллегры. — И несмотря ни на что, рисковали собой ради нас. Вы очень похожи на своего брата, мадам герцогиня!
