пробудило его опять; все его тело сотрясалось, и теперь он воспринял больше из того, что говорили ему его чувства: грубая деревянная поверхность, соприкасавшаяся с его кожей, запах пыли и масла, звук колес и стук копыт. Он лежал в задке повозки, видя прямо перед собой в почти полной темноте занавеску. Повозка двигалась по булыжной мостовой, и тряска разбудила его раньше, чем он проснулся бы сам по себе. Он протянул правую руку и прикоснулся к материи над ним. Во рту и горле у него пересохло, в висках стучало. Не без удовольствия понял он, что жив, что по какой-то причине граф пощадил его. Он принялся тщательно ощупывать все вокруг. Конечности его затекли, но реагировали на прикосновения. Под головой у него лежала его скомканная шинель, но револьвера в кармане не было, хотя стеклянная карточка осталась на месте. Он протянул руку подальше и отдернул ее, почувствовав ногу в сапоге. Закатив глаза, Свенсон подумал: сколько же мертвецов оказалось на его пути всего за один день? Привыкнуть к этому было нелегко, но доктор с мрачной решимостью продолжил свои изыскания — труп лежал с ним валетом: ноги рядом с его головой, и Свенсон двинулся вверх по телу, нащупал брюки с толстым боковым швом, то ли лампасом, то ли тесьмой. Он поднимался вверх по ноге, пока не нащупал руку. Мужская рука, холодная как лед.
Повозка снова повернула, и Свенсон своим усталым разумом попытался определить, лежит он головой в направлении движения или нет. Он не мог этого сказать — экипаж двигался так медленно и по такой неровной поверхности, что Свенсон чувствовал только одно — тряску. Он поднял руку и уткнулся в деревянную перегородку, нащупал то место, где она соединялась с бортом экипажа, и обнаружил, что там нет ни скоб, ни болтов… Могло такое быть на задке? Если да, то его уложили близко к свободе — нужно только перебраться через бортик, даже если для этого придется разрезать материю, вот только есть ли у него что-нибудь, чтобы ее разрезать? С гримасой отвращения он принялся ощупывать карманы лежащего рядом человека в форме — сначала карманы мундира, потом брюк, но они оказались пусты. С чувством гадливости он нащупал воротник, и тут его пальцы наткнулись на бляху со знаками различия. Полковник. Свенсон заставил себя прикоснуться к лицу человека — толстая шея, усы, а потом едва ощутимая неровность вокруг глаз. Рядом с ним лежал Артур Траппинг.
Доктор Свенсон перевернулся на спину, лег лицом вверх, закрыв глаза, и приложил руку ко рту. Он вдохнул носом воздух, потом выдохнул — выдохнул медленно себе в ладонь. Ему нужно было подумать. Его опоили и теперь везли (несомненно, чтобы избавиться от него) вместе со спрятанным телом. У него не было ни оружия, ни союзников, он находился в чужой стране и не знал, куда его завезли… хотя, судя по мощеной дороге, он все еще был в городе. Он попытался сосредоточиться, но в голове у него стоял туман, и он по-прежнему чувствовал сильную усталость. С трудом принялся он обшаривать собственные карманы: платок, несколько банкнот, монеты, огрызок карандаша, сложенный клочок бумаги, его монокль. Он опять повернулся к Траппингу и принялся заново обыскивать его — на этот раз тщательнее. В мундире между слоями материала над грудью с левой стороны, где должны были позвякивать медали, он нащупал что-то твердое. Он пододвинулся поближе к телу и, преодолевая слабость, приподнялся на локтях и двумя руками ухватился за материю мундира по обе стороны шва. Потянул в разные стороны и почувствовал, как подается материал. Еще один поворот — и он повалился на бок, потом еще крепче ухватился за материю и потянул со всей силой. Шов разошелся. Свенсон всунул палец в дыру и нащупал твердую, скользкую поверхность. Расширив дыру, он вытащил оттуда маленький предмет. Ему не нужно было света, чтобы догадаться: это еще одна стеклянная карточка. Он положил ее себе в карман рядом с первой и тут же затих — повозка остановилась.
Он почувствовал, как вздохнули рессоры — спрыгнули со своих мест кучера, потом услышал шаги с двух сторон. Тогда он подоткнул под голову пальто и закрыл глаза — по крайней мере, он мог притвориться спящим. Хотя он был далеко не в форме, но настроился на активные действия: если подвернется возможность — убежать или треснуть кого-нибудь из них по голове. Лучше, если они будут считать, что он спит или без сознания. Он услышал, как у него в ногах клацнули металлические задвижки, а потом задняя стенка опустилась. Холстину откинули, и Свенсон ощутил прохладный, влажный утренний воздух — свет, просочившийся сквозь его закрытые веки, сказал ему, что уже рассвело. Прежде чем он успел решить, стоит ли ему открывать глаза, он ощутил удар в живот — острым концом деревянного шеста; от боли он сложился пополам. Глаза его открылись, рот растянулся, набирая воздух, руки безвольно обхватили живот, боль пронзила все его тело. Над собой он услышал безжалостный смех нескольких человек.
С трудом доктор Свенсон приподнялся на руках, перекатился на бок и одновременно подогнул под себя ноги, пытаясь встать на колени. Его прямые светлые волосы упали ему на глаза, и он неловким движением откинул их назад. Вытащив монокль из кармана, вставил его в глаз и оглянулся вокруг. Экипаж остановился в закрытом пространстве мощеного двора, по крышам зданий вокруг стелился утренний туман. Двор был уставлен бочками и клетями, ощетинившимися рваными, ржавыми металлическими прутьями. Справа от него была открытая дверь, а за ней — кузнечный горн. Он оказался в кузнице. Двое из негодяев графа д'Орканца стояли по краям экипажа — один из них с длинным шестом, который заканчивался острым крюком. У другого было более практичное оружие — револьвер Свенсона. Доктор посмотрел на тело Траппинга при свете дня. На сером лице вокруг глаз были видны теперь почти синие отметины. Очевидных причин смерти он не увидел — ни ран, ни какой-либо заметной травмы. Свенсон обратил внимание, что одна рука Траппинга была в перчатке, кончик указательного пальца на которой был оторван. Он наклонился и стянул с руки перчатку. Палец был абсолютно синего цвета, кожа проколота какой-то иглой, а вокруг присыпана сине-белым порошком. Услышав шум из кузницы, Свенсон оглянулся и увидел идущих по двору Франсиса Ксонка и майора Блаха. Он бросил перчатку на мертвую руку.
— Ну наконец-то, наконец-то, — проговорил Франсис Ксонк. — У нас на пристани уже все готово. — Он улыбнулся Свенсону. — Правда, мы рассчитывали только на двоих. Придется что-нибудь придумать. Сюда — берите тачку.
Он кивнул, показывая на тележку, подошел к деревянной стене, толкнул ее — и она открылась, как дверь. За ней оказалась наклонная, мощеная дорожка. Ксонк пошел по ней. Блах смерил Свенсона ненавидящим взглядом и щелкнул пальцами. Из кузни у него за спиной появились двое его солдат в черном. Свенсон не узнал их, но он всегда плохо запоминал лица.
— Проводите доктора! — рявкнул им майор Блах и последовал за Ксонком. Свенсон спрыгнул из экипажа, прижимая к себе свое пальто, и пошел по двору — солдаты пристроились у него по бокам. Он обернулся и увидел, как люди графа стаскивают в тележку тело Траппинга.
Свенсон на ходу натянул на себя пальто, потому что было очень холодно. По обе стороны дорожки, петлявшей между заброшенными зданиями и кучами мусора, были деревянные заборы. Боль в животе отпустила его, и теперь он страшился оказаться во власти бесчувственной жестокости. Он обратился к идущему впереди майору Блаху, вложив в свой голос максимум язвительности, на какую был способен.
— Ну, так вы нашли принца, майор? Или провели ночь за другими делами — пили чужое вино… лизали чужие… сапоги?
Блах остановился как вкопанный и развернулся. Свенсон собрал сколько мог слюны в пересохшем рту и плюнул в направлении майора. Плевок не долетел, но дело свое сделал. Майор Блах покраснел и ринулся к Свенсону. За спиной Блаха раздался резкий голос Ксонка: «Майор!» Блах остановился, еще раз смерил Свенсона убийственным взглядом, развернулся и пошел в прежнем направлении. Ксонк несколько мгновений смотрел из-за плеча майора, встретил взгляд Свенсона и ухмыльнулся. Он дождался Блаха, взял его под руку и подтолкнул вперед, теперь между майором Блахом впереди и Свенсоном оказался Ксонк. Свенсон обернулся — укрытое куском брезента тело лежало в тележке, которую катил один из людей графа, другой шел сзади с револьвером в руке. Если бы ему достало глупости броситься наутек, то бежать ему было некуда. Вместо этого он еще более громким голосом обратился к Блаху впереди:
— Скажите, майор, легко ли предать свою страну? Мне просто любопытно — сколько вам заплатили и чем? Золотом? Женщинами? Мальчишками?
Майор Блах развернулся, рука его потянулась к пистолету. Ксонк обеими руками ухватил его за рукав и не без труда — Ксонк был сильнее, чем казался, — остановил Блаха. Ксонк еще раз повернул его, шепнул что-то ему на ухо и подтолкнул вперед. Когда майор сделал несколько шагов, Ксонк повернулся к Свенсону, кивнул солдатам. Свенсон почувствовал тычок сзади и снова тронулся с места, теперь Ксонк шел прямо перед ним. Немного спустя он повернулся к нему, на его лице гуляла улыбка.
