— Я бы сказал — сосунками, но полагаю, он понял, что вы имели в виду. Меня зовут Франсис Ксонк.
— Капитан медицинской службы Абеляр Свенсон.
Ксонк опять улыбнулся.
— Вы произвели впечатление на графа д'Орканца. А это такая редкость, что по такому случаю следовало бы учинить парад. — Он снова улыбнулся и посмотрел на солдат и охранников за ними с тачкой. — Впрочем, у нас, похоже, и в самом деле парад.
— Я бы предпочел, чтобы было побольше флагов, — сказал Свенсон.
— В следующий раз — непременно, — фыркнул Ксонк. Свенсон увидел впереди реку. Они были довольно близко к ней, вот только туман и здания вокруг скрывали ее из вида.
— Ну, так вы нашли принца? — спросил Свенсон как можно беззаботнее.
— А вы нашли? — ответил Ксонк.
— К сожалению, нет, — признал Свенсон. — Хотя и знаю, кто его похитил.
— Неужели? — Ксонк, помаргивая, изучал его несколько мгновений. — Как вам повезло.
— Я не уверен, что вы знаете, чьих рук это дело. Хотя думаю, что вы — или ваши сообщники — пытались их задержать.
Ксонк не ответил, но Свенсону показалось, что улыбка на его губах стала гораздо более натянутой. Ксонк повернулся вперед и увидел, что они дошли до конца дорожки.
— Ага… великолепный причал. Мы прибыли.
Дорожка перешла в скользкий склон, упиравшийся в серую поверхность реки. Пара каменных мостков облегчали спуск груза или посадку пассажиров. К мосткам слева был принайтован плоскодонный баркас с одним кормовым веслом. Спереди у баркаса было что-то вроде трапа, в настоящий момент поднятого. В середине узкого баркаса стоял закрытый металлический гроб. Другой, открытый, лежал на мостках. Свенсон понял, что, после того как лодка окажется на открытой воде, трап можно будет снова опустить и гробы по нему легко соскользнут на глубину. Если бы они попытались сбросить гроб через борт, то вся посудина могла бы опасно накрениться. На баркасе находились двое людей графа, и теперь они сошли на пирс, чтобы помочь другим уложить Артура Траппинга в открытый гроб. Свенсон, стоявший в стороне между двумя солдатами, смотрел, как они укладывают тело, устанавливают крышку и крепят ее. Испытав прилив чего-то вроде надежды, Свенсон заметил, что под телом Траппинга в тележке лежал его медицинский саквояж. Он поднял глаза на майора Блаха, который стоял на мостках, буравя его ненавидящим взглядом. Майор прорычал, обращаясь к подошедшему к нему Ксонку:
— А что с этим? — Он кивнул в сторону Свенсона. — Тут только два гроба.
— А что вы предлагаете? — спросил Ксонк.
— Отправить людей назад в кузницу, принести цепей и обмотать его хорошенько.
Ксонк кивнул и повернулся к людям графа, которые доставили к реке тело.
— Вы слышали. Тащите цепи — быстро.
К облегчению Свенсона, они, прежде чем развернуть тележку и поспешить назад по дорожке, вышвырнули на землю его медицинский саквояж. Майор Блах вытащил пистолет из кобуры и, глядя на Свенсона, пролаял своим людям:
— Помогите с погрузкой. А за этим я присмотрю.
Ксонк с улыбкой показал на пистолет Блаха, а потом движением руки на берег рядом с ними.
— Вы обратили внимание, какое сегодня тихое утро, доктор Свенсон? И, как человек разумный, вы прекрасно понимаете, что пистолет майора может нарушить эту тишину и привлечь ненужное внимание к нашим действиям. Разумный человек может прийти к выводу, что и его крик может произвести такое же действие, но я должен вас предупредить — если этот крик раздастся, то сохранение тишины уже не будет иметь особого смысла… Иными словами, если вы попытаетесь кричать, то вас пристрелят без малейших колебаний.
— Вы так добры. Спасибо, что объяснили, — пробормотал Свенсон.
— Я считаю, что доброта ничего не стоит, — улыбнулся Ксонк.
Солдаты подошли к гробу, но один из них оглянулся на доктора с любопытством, если не сомнением. Свенсон смотрел, как затаскивают гроб на баркас. Когда они установили гроб точно посредине (двое из них стояли по колено в воде по сторонам, третий на баркасе, четвертый подталкивал груз сзади), доктор обратился к майору Блаху:
— А скажите мне, майор, герр Флаусс такой же предатель, как вы, или он просто идиот?
Блах взвел револьвер. Ксонк громко вздохнул и положил ладонь на руку майора.
— Послушайте, доктор, прекратите ваши оскорбления.
— Если меня убьют, я, по крайней мере, хотел бы знать, оставляю ли я моего принца в руках двух предателей или только одного.
— Но в настоящее время он не в наших руках.
— А в чьих?
Солдаты неосторожно сдвинули гроб на одну сторону, и все суденышко опасно накренилось. Один из солдат прыгнул на баркас, чтобы своим весом выровнять его, а три других тем временем вернули гроб на прежнее место. Люди графа вошли на баркас, один встал сзади у весла, другие изготовились с короткими веслами по бортам.
— Зачем все эти хлопоты? — спросил Свенсон. — Зачем понадобилось тащить полковника сюда, если можно было утопить его в канале вблизи Даршморта?
Ксонк метнул взгляд на майора.
— Можете называть это немецкой методичностью, — сказал он.
— Граф обследовал его тело, — сказал Свенсон, которого вдруг осенило. — В своей оранжерее.
Они чего-то не знали… или хотели скрыть что-то… скрыть от кого-то в Харшморте? Скрыть от Вандаариффа? Разве они не были союзниками?
— Мы должны его убить, — прорычал Блах.
— Только не стреляйте, — сказал Ксонк, кивая на пистолет Блаха.
Свенсон понимал, что должен начать действовать до того, как остальные вернутся с тачкой, пока число его врагов меньше. Он указал на свой докторский саквояж.
— Мистер Ксонк, тут мой саквояж. Я знаю, что должен умереть и что вы не хотите стрелять, чтобы не наделать шума. А это оставляет некоторое количество довольно-таки неприятных вариантов, и все они медленные и болезненные. Если позволите, я легко могу приготовить инъекцию для себя. Так я всем нам окажу услугу.
— Что, страшно? — язвительно сказал майор Блах.
— Да, готов это признать, — ответил Свенсон. — Я — трус. И если я должен умереть — а похоже, мне и в самом деле придется умереть за доверчивого принца, которого вы обманули и похитили, — то я бы предпочел умереть без мучений.
Ксонк внимательно посмотрел на него, потом сказал одному из солдат:
— Дай-ка мне этот саквояж.
Ближайший из солдат повиновался. Ксонк открыл саквояж, обследовал его содержимое, смерил Свенсона внимательным, скептическим взглядом, потом защелкнул саквояж и швырнул его назад солдату.
— Только чтобы без всяких иголок, — сказал он Свенсону, — и никаких попыток швыряться кислотой или чем еще, что у вас там есть. Вы выпьете ваш яд и сделаете это без шума. А если попытаетесь что- нибудь предпринять, то я просто вставлю вам кляп в рот, и пусть майор делает с вами что его душе угодно, и, я вас уверяю, никто не заметит никакой разницы.
Он кивнул солдату, тот машинально щелкнул каблуками и подал саквояж Свенсону.
— Я вам очень признателен, — сказал Свенсон, открывая саквояж.
— Поспешите, — ответил Ксонк.
Мысли Свенсона метались. Он сказал все, что смог придумать, чтобы пробудить в солдатах верность долгу, выставить Блаха как предателя, — из этого ничего не получилось. На мгновение он подумал о своем
