Вербовка советских офицеров в пользу возвращения в Советский Союз не всегда протекала без выпадов. Так однажды появился власовский полковник Денисов в полковничьей форме Красной армии со всеми отличиями, которые у него раньше были. Денисов уже сам перешел к советчикам. Большинство пленных так настроилось против него, что лишь в последний момент лагерной полиции удалось спасти его от удушения в выгребной яме.
Растущий страх выдачи вызывал планы бегства не только отдельных лиц. Думали даже о массовом побеге. Поскольку я в то время был уже на свободе, я и стал заниматься этими планами. Для выполнения моего задания, я заручился согласием трех самых важных в этом отношении источников: в Мюнхене — в православном Синоде, помещавшемся на улице Донау номер 5, у управляющего его делами протоиерея графа Георгия Граббе; у власовских офицеров, большей частью штабных, которые как штатские скрывались в Мюнхене, и, наконец, у НТС, русского Трудового Союза солидаристов, политической организации. Ни власовские офицеры, ни члены НТС не рисковали приближаться к лагерю военнопленных. Но НТС предоставил в мое распоряжение пятерых школьников, детей русских эмигрантов, которые посещали немецкие школы и были членами молодежной организации НТС. Они говорили по-русски, а главное — были по тогдашним понятиям «моторизованы», то есть имели велосипеды.
Туннель, но не спасение
Удивительно, казалось бы, что я, только что сбежавший из плена, стал искать пути к этим трем источникам, чтобы с их помощью организовать более крупное начинание для бегства. Но я знал власовское подполье и знал, где скрывались эти люди. Православную церковь я тоже знал и был даже в дружбе с сыном управляющего ее делами графа Граббе, Димитрием.
Относительно НТС я тоже был хорошо информирован.
Также я хорошо знал и профессора Гречко, который основал комитет помощи в Ландау. У него были большие заслуги: он многих спас от репатриации, за что и заплатил двумя годами заключения в американском лагере в Германии. Здесь я хочу с благодарностью помянуть его, он помог и мне. В настоящее время его уже нет в живых.
Поскольку я был защищен с тыла, то у меня создалась возможность заняться организацией бегства из лагеря Платтлинг. Для его планирования была необходима надежная организация в самом лагере. За эту задачу взялся майор Владимир Черемисинов. Как русский эмигрант из Парижа, добровольно вступивший во власовскую армию, и будучи полным энергии, он развил большую деятельность в лагере. Вообще, оказалось, что эмигранты выступали гораздо увереннее, так как они меньше опасались и надеялись избежать выдачи.
Черемисинов стал моим связным в лагере. Связь между ним, мною и моими помощниками вне лагеря осуществлялась при посредстве отца Игоря, православного священника, жившего в Платтлинге. Отец Игорь имел право свободного входа в лагерь, как и другие духовные лица. Для нас это было очень важно.
Таким образом доступ информации снаружи в лагерь казался обеспеченным, а пленные могли быть осведомлены обо всех наших шагах по выполнению задуманного плана и о явочных местах. Мы оповещали их обо всем для того, чтобы внушить пленным уверенность, так как лишь их твердое решение бежать было предпосылкой для удачи нашего начинания.
Мост между Черемисиновым и мною поддерживался через моих помощников и помощниц. Большей частью это были женщины, которые мне храбро помогали. Из них я хочу упомянуть двух, которые показали себя с выдающейся стороны: Женя, которая потом вышла замуж за Филиппова, и другая, чье имя я не запомнил, которая уехала в Австралию. Их или я сопровождал, или они сами шли в барак посетителей и вызывали Черемисинова. Ради маскировки часто вызывались другие собеседники для встречи, которым или устно сообщались нужные сведения, или передавались инструменты и приспособления, нужные для бегства.
Задуманное нами массовое бегство должно было состояться через подкоп. Для того, чтобы выкопать его, нужны были инструменты: небольшие лопатки, ножи, щипцы, карманные электрические фонари, свечи и многое другое. Эти инструменты в большом числе я мог получить от своего знакомого А. Пиранга, который начинал оптовую торговлю скобяным товаром в Мюнхене, поскольку он в свое время в Риге служил в таком предприятии. Пиранг доставил нам по меньшей мере сотню перочинных ножей и кусачек для разрезания колючей проволоки. Но чтобы пронести эти инструменты контрабандно через контроль в барак для посетителей, приходилось их прятать вплотную к телу под дождевыми плащами и куртками. К счастью, проверка была поверхностной, так что ни один из переносящих инструменты не попался. Конечно, приходилось и подкупать часовых сигаретами и другими даяниями.
Так под руководством Черемисинова началась работа на подкопе. Велась она главным образом днем, так как в это время пленные слонялись кругом и скучали, если их не использовали на работах по уборке и устранению немецких танковых преград, что бывало весьма редко. Но в связи с этим еще важнее было следующее: копание неизбежно вызывало шум, который ночью было значительно легче услышать.
При любом копании туннеля вырастает проблема — куда девать землю?
Мы поступали по классическому примеру при постройке других туннелей для бегства. По выдуманным соображениям сперва приступают к постройке барака с подвалом и сваливают туда выкопанную из туннеля землю.
Примерно в 30 метрах от проволочного заграждения стали строить барак с подвалом глубиной в 60 сантиметров. Туда стали сносить землю из подкопа. Но до этого ее надо было вынести из туннеля, и это было самой тяжелой работой при плохом воздухе, жаре и действуя на четвереньках. Днем и ночью приходилось вытаскивать мешки с землей, высыпать ее и возвращать пустые мешки в шахту туннеля.
Все шло гладко, пока однажды подкоп не достиг контрольной шахты лагерной канализации. Бараки были снабжены проточной водой и имели даже души. В этой контрольной шахте образовалась промежуточная станция для выброса земли. Из передовой выемки туннеля земля поступала быстрее, чем ее поспевали выгружать в подвал барака, и, благодаря этому, канализация оказалась забитой.
Полковник Закс, который ничего не знал о постройке туннеля, приказал строительному отряду очистить канализацию. Когда эти люди подняли крышку шахты, они обнаружили туннель за 24 часа до начала его использования. Закс, которому это сообщили, доложил обо всем американцам, боясь за будущее лагеря и за свою собственную жизнь и не видя другого выхода. Комиссии были поручены розыски виновных. Их не нашли, но наша задача провалилась. Это была моя первая неудача, за которой последовали и другие.
Попытки спасения без фантазии
Слухи в лагере менялись со дня на день. Сегодня говорилось: весь лагерь перемещается в Вернау, а оттуда начнут распускать. Американские офицеры для связи уже начинают регистрацию пленных, как говорят, для приготовления нужных документов.
На следующий день: «Никого не выпустят, все будут выданы!»
Точно ничего не было известно. Но мы составляли планы и не прекращали наших усилий по спасению власовских солдат от выдачи. Было даже предложено в случае выдачи из лагеря — штурмовать его извне. Как это могло нам удастся? Как бы выглядел этот штурм без оружия, а только с клещами, щипцами и лопатами?
Немалое число пленных мы могли спасти, снабжая их документами и под тем или иным предлогом выводя их из лагеря в лазарет, а оттуда на свободу в приготовленные для бегущих скрытые убежища. Впоследствии я встречал некоторых из тех, кто смогли проскочить с помощью таких документов.
Была также изготовлена и карта местности со всеми важными дорогами вокруг лагеря. Все нужные
