наблюдали за мной и моими помощниками. Его самым кровавым делом после войны были розыски отдельных убежищ власовских солдат в Тироле.
В промежуток между уходом американских военных сил и прибытием французских частей образовался трехдневный вакуум, в котором в Тироле оставались только советские штабы для связи. Артюк и его жена водили советчиков по убежищам власовских солдат. Их и их семьи хватали и тут же расстреливали. В числе этих жертв были комендант Главной квартиры майор С. Хитрово, дьякон Мельников, заместитель начальника Финансового отдела КОНРа Юрковский и многие другие. Самиган Артюк и его жена Екатерина действовали самым отвратительным способом, выполняя задачи разведчиков.
После того, как выдача власовских бойцов была закончена, советская агентура послала брачную пару Артюков в Индонезию, бывшую более или менее советофильской. Однако, когда Сукарно принял власть и начал там чистку, причем он стал убивать тысячи индонезийских коммунистов, — Артюкам в этой стране, больше нечего было делать, и они вернулись в Европу. Артюк стал хлопотать о службе на радиостанции «Свобода» в Мюнхене, прилагая вызывающие интерес рекомендации русских социал- демократов, живших в Соединенных Штатах. Но американская разведка была информирована об Артюке, и он работы на станции «Свобода» не получил. После этого он прожил известное время до своей смерти в Германии.
После смерти мужа г-жа Артюк переехала в Бельгию и стала членом Союза русских дворян, так называемого РНО (Русское Национальное Объединение). Она была родом из русской аристократической семьи, которая, однако, после ее брака с Артюком ее отвергла. Печатным органом РНО был журнал «Часовой». Дерзости у г-жи Артюк было достаточно. С согласия В. Орехова, бывшего участника Белого Движения, который возглавлял РНО, она собралась выставить свою кандидатуру на выборах правления этой антикоммунистической организации. Но это ей не удалось.
Из-за переписки с Штрик-Штрикфельдтом, чью книгу «Против Сталина и Гитлера» она прочитала и которому, в связи с этим, она о себе напомнила, все дело споткнулось. Г-жа Артюк пригласила Штрикфельдта в Брюссель. Ни Штрик-Штрикфельдт, ни Орехов не могли, конечно, знать, какие цели она преследовала.
Для меня было ясно, что эта дама, обосновавшись в Брюсселе, начала новую жизнь агента и наметила в лице Штрикфельдта новую свою жертву. Штрикфельдт, который и без того посылал мне для оценки копии всех писем от ему неизвестных людей, прислал мне также фотокопию письма и г-жи Артюк. Я привлек немедленно одного из моих хороших друзей, служившего в Мюнхене в Ведомстве по защите конституции, и он препроводил Орехову, с которым был в дружбе, соответствующее осведомление. На это Орехов сообщил Штрикфельдту приблизительно следующее: «Если бы я две недели тому назад, когда рекомендовал г-жу Екатерину С. Артюк Правлению, знал то, что знаю теперь, — я никогда бы так не поступил.» О дальнейшей судьбе г-жи Артюк мне ничего неизвестно.
Проблема для немцев
С начала октября 1945 года я был на свободе, владел подложными документами, выписанными на три разных имени, работал в одной строительной фирме и принимал участие, помимо этого, то с меньшим, то с большим успехом, в спекуляции на черном рынке. Тут я узнал, что все еще транспорты власовских сторонников, бывших «хиви» и других русских солдат двигались по железной дороге по советской оккупационной зоне (ныне Германской Демократической Республике) с целью выдачи в Советский Союз.
Что для этих людей значила выдача — я лично знал слишком хорошо. Если они выживали после первого допроса в Советском Союзе, то это надо было считать скорее несчастьем, так как их дальнейшая судьба была еще более жестокой. Многие из них пытались еще в Германии бежать из этих поездов, двигавшихся на север или северо-восток. Хотя у них не было инструментов, все же некоторым удавалось взломать пол вагона и выпасть во время движения между рельсами, чтобы потом бежать дальше. Большинство потом ловила немецкая полиция, которая тогда еще не была вооружена, и направляла их дальше к американцам, и их вновь выдавали советчикам.
Чтобы воспрепятствовать таким попыткам бегства, было придумано подлинное зверство. Перед посадкой в вагоны пленные должны были раздеться до трусов. Одетый только в подштанники человек не может в Германии никуда пробиться, даже будучи свободным, тем более если к тому же он не владеет немецким языком. Как он может найти путь в американский лагерь ДиПи? Такая возможность была полностью исключена.
Здесь надо было оказать помощь, хотя дело шло об американском мероприятии, но и немцы принимали в нем участие.
Я решил обратиться к правительству Баварского государства и вступить в разговор с лицом, ответственным за дела внешней политики. К кругу его обязанностей я причислял также и власовскую проблему. Мне было известно, что во время войны он по своим обязанностям имел соприкосновение с Власовским Движением. Ему должна была быть известна эта проблема. Я считаю неудобным называть здесь его имя. Я не предупредил его о моем посещении, и он узнал о нем только от своей секретарши.
Господин X. принял меня. Мы сидели вдвоем в его кабинете. Я представился ему как власовский офицер, который случайно оказался на свободе, и поэтому просил его разрешить мне не называть себя по имени. Я сказал, что пришел к нему как ходатай за участников Власовского Движения. Их как раз сейчас в многочисленных эшелонах перевозят через советскую оккупационную зону в Советский Союз для выдачи. Этим людям надо помочь. Мой собеседник спросил:
— Как мы должны помочь этим людям?
— Весьма просто! — ответил я. — Отдайте приказ немецкой полиции не выдавать этих людей американцам, а направлять их в лагеря ДиПи. Этим все было бы решено.
— А почему мы должны это делать? — спросил он.
— Потому что вы имеете обязательство по отношению к ним, — ответил я.
— Какое же обязательство? — спросил собеседник.
— Да ведь эти люди в составе немецкого вермахта сражались во имя немецких интересов, за что им многое было обещано! И эти обещания следовало бы, поскольку это возможно, выполнить. Предложенное мною указание немецкой полиции соответствовало бы таким возможностям, — сказал я.
На это последовало возражение:
— Ну, здесь дело идет об обязательстве немецкого Рейха, а мы ведь находимся не в Германии…
— То есть как? Где же мы находимся!
— В Баварии, — ответил господи X.
Я встал и захлопнул за собой дверь. Этот разговор велся с глазу на глаз. Я не могу положиться за точность отдельных слов, но по смыслу разговор происходил именно так. Это я могу клятвенно подтвердить.
И тоже за границей
Тем временем стало известно, что американские войска в Чехословакии не уступили настояниям Первой власовской дивизии и предали ее жестокой судьбе. 1 июня 1945 года за этим последовала трагедия в Лиенце — выдача казаков, которым британский офицер майор Дэвис под честным словом обещал, что выдачи их советчикам не будет.
Эта драма была уже много раз описана.
О других выдачах, которые имели место за границей, мало что известно. Так, например, нейтральная Швеция выдала бежавших туда латышских добровольцев легионеров, которые в Курляндии в составе войск СС сражались против советчиков. Перед погрузкой на пароход имела место такая картина.
