Я люблю тебя, прощай

– Ладно, проехали. Не бери в голову. – Я убираю щетку и приглаживаю волосы. У Мацека в подсобке висит зеркальце.

– Ладно, не буду брать в голову.

– Мацек, увидимся в субботу?

– Да, это хорошо, Сэм.

Нравится мне Мацек; пожалуй, сейчас он мой лучший друг. Толковый мужик и все такое. Только в автобусе, пока ехал домой, я все думал: черт, почему же Мацек втюрился в жену мистера Маклеода? У нее и титек-то нет.

Октябрь

Эвантон

Если каждый день подобен целой жизни – с рождением, зрелостью и смертью, – то в каждом жителе городка заключен весь род человеческий. Крепкая на первый взгляд семья порой вовсе не крепка, а изломанная личность на поверку оказывается цельной натурой.

Тихой безветренной ночью или на заре слышно, как дышит Эвантон. Зимой – с хрипотцой, весной – прерывисто. У города есть сердце, и биение его ни на миг не прерывается.

Помните, как в Лондоне открыли мост Тысячелетия? Через день его пришлось закрыть – он опасно раскачивался. Инженеры, получившие баснословные гонорары, не учли, что толпа людей уже через пять секунд принимается шагать в ногу, от чего мост начинает вибрировать. Тогда люди стараются приноровить свою поступь так, чтобы это исправить, и… раскачивают мост еще сильнее. То же делают и эвантонцы. Приезжие, старожилы, молодые и старые. Каждый день они отправляются в школу и на работу, потом возвращаются домой, и уже через три секунды их сердца стучат в такт. И неважно, замечают ли они друг друга. Прислушайтесь. Тук-тук! Тук-тук! Тук-тук!

Когда эвантонец влюбляется – как полюбил Мацек, как полюбит Аня, – пульс по меньшей мере на три недели становится лихорадочным. Как правило, громкое сердцебиение только на пользу городу. Хотя, увы, это скоро проходит.

Аня

Беременные повсюду, натыкаешься на них на каждом шагу. В раздевалке их сразу пятеро, с животами всех размеров. А я по-прежнему в единственном числе, несмотря на мой график благоприятных для зачатия дней. Месячные необычайно скудные, но тем не менее регулярные. Никогда еще я не занималась сексом так часто. Нет, я не жалуюсь. Я вообще по характеру не нытик – я ответственно отношусь к собственной жизни.

Секс с целью зачать ребенка – это совсем другое. Это импонирует моей практичности. Теперь все совершается не даром. Сегодня первый из удобных для зачатия дней. На этой неделе я должна забеременеть.

А сейчас я плаваю, стараюсь поймать тот бездумный, завораживающий ритм, который всегда успокаивает меня. И не могу. Музыка не дает. Плыву потолковать со спасателем. Знакомое лицо. Где-то я его уже видела. Но не на скамейке спасателя, где-то еще. Ему явно не дает покоя моя грудь – хочется посмотреть, а не видно. Глаза его скользят по моим выступающим из воды плечам, шее, и что-то неуловимое читается в этом рассеянном взгляде. Чувствую, как этот спасатель глазел бы на меня, имей он такую возможность. Купальник у меня более чем скромный – цельный, черный, – но я кожей, словно на мне вообще нет никакого купальника, ощущаю его пристальный взгляд, пусть он и не смотрит на меня.

– Нельзя ли иногда включать классическую музыку? Или, скажем, оперу? – спрашиваю я. – Хотя бы эпизодически. Вместо «Радио Один».

– Да! Я понимаю хорошо очень это, – говорит он, а я вижу: нет, не понимает. Вероятно, плоховато воспринимает английский на слух. – Музыку любите вы?

У него необыкновенно белые и ровные зубы и темные глаза. Густые брови сходятся на переносице. Словно ворон раскинул крылья над его глазами.

Латыш, наверное, или литовец, или поляк. Их что-то много развелось в наших краях. Они похожи на нас, но я нахожу их внешность экзотической. Хотя и не должна бы: поляки окружают меня с самого рождения. Папа живет здесь с 1944 года, гораздо дольше, чем прожил в Польше. В последнее время он выглядит совсем старым, – впрочем, он ведь в самом деле стар. В дедушки мне годится. По мнению Йена, я не по годам серьезна из-за того, что я единственный ребенок таких старых родителей. Серьезна и старомодна. Может быть. Не выношу рок, не люблю, когда при мне сквернословят, курят и пьют. Помню, как раздражали меня одноклассники – просто терпения на них не хватало. И насколько легче стало, когда все наконец повзрослели. Я знаю практически всех жителей Эвантона, но в гостях бывала не у многих, не на многих кухнях сидела. И меня это устраивает. Считается, что деревенская жизнь – это злые сплетни, группки, вражда. Но вот я живу в деревне, а ничего подобного не замечаю. Не хочу – и не замечаю.

Повысив голос, обращаюсь к спасателю, к этому поляку, или литовцу, или украинцу. Звонким голосом и прямым взглядом я отодвигаю его подальше от своей груди.

– Да, я люблю музыку. Только не музыку «Радио Один». Если в следующий вторник я принесу из дома кое-какие диски, вы сможете их поставить?

– Да, пожалуйста, приносите это!

Он из «Пицца Пэлас». Вспомнила. Он еще так странно замер, когда я сказала, какую хочу пиццу. Бросаю взгляд на значок с именем. Мацек. Мацек.

– Мацек. Но вы можете говорить мое имя, как получается.

Я краснею.

– Мацек?

– Да, так.

Если этот приезжий предпочитает не смотреть на мою грудь, то он ее и не увидит. Снова принимаюсь плавать, а сама чувствую, как покалывает в обойденной вниманием груди. Еще раз десять туда-обратно – и домой, к Йену, делать детей. У меня все спланировано: роды в конце лета, шесть месяцев отпуска, затем отлучение от груди и поиски няни. А по выходным – приготовление и заморозка здоровой детской пищи. Маленькие пластиковые судочки я уже закупила и составила список того, что еще нужно сделать: выяснить про детские банковские вклады, связаться с ассоциацией приходящих нянь и со школами Монтессори, купить кассеты с уроками французского по программе раннего обучения, витамины и кремы для меня, подыскать на E-Bay «кенгурушку» для малыша.

Следующим вечером я снова в своем кабинете, в мастерской по починке семейной жизни. Пришла на двадцать минут раньше. Достала блокнот – просмотреть старый список, вдруг надо что-то добавить. Семейная жизнь – такой же предмет для изучения, как география или история. Я постоянно слежу за последними научными изысканиями в этой области и сама делаю заметки.

Две дюжины страниц, заполненных выписками из исследований, посвященных свадебным обрядам и супружеской верности; статистика разводов; сравнительный анализ культурных различий и т. д. Отличие домашнего насилия в Китае от домашнего насилия в Италии. А также данные по противопоставлению вагинального и клиторального оргазмов и их связь со степенью стресс-опосредованных состояний. Статистические данные, разумеется, можно собирать и толковать как угодно, с тем чтобы подтвердить любые убеждения. В этом-то вся прелесть! Какое бы предположение вы ни сделали, статистика тут как тут, хлопает дружески по плечу: молодец! опять в самую точку!

Лично я предпочитаю исследования, которые свидетельствуют о том, что у 58 процентов клиентов после консультации наблюдается улучшение.

И последние восемь страниц моего блокнота отданы перечням, которые я постоянно подправляю и дополняю. Скоро, видимо, придется купить новый блокнот и переписать в него следующее:

Причины, по которым люди влюбляются

1. Секс. Для продолжения рода человеческого. Яйцеклетки жаждут оплодотворения. Феромоны вопиют.

2. Общие интересы. Наблюдение за птицами. Черно-белые фильмы. Ощущение, что тебя понимают.

3. Нужный момент. Теория «необитаемого острова». Если на острове всего три человека, вы влюбитесь в одного из них.

4. Одиночество. Природа не терпит пустоты и затягивает людей в свободное пространство.

5. Генетическая предрасположенность. Типа сенной лихорадки. Склонность кружить голову