– Я уже люблю его. А потом мы заведем еще.
Я невольно улыбаюсь.
– Еще двадцать пять ребенков! – Он тоже улыбается.
Руки Мацека нашли под столом мои руки. Они наполняют меня теплом. Наши руки, горячие и влажные, угнездились под моим животом, который покоится у меня на коленях. Чувствую, как заливаюсь краской – в людном месте держаться за руки с мужчиной, не с мужем! Все-таки не такая уж я храбрая женщина. Я – очень толстая и очень влюбленная женщина.
– И что же мы станем делать в Польше, Мацек? Я ведь даже не говорю по-польски.
Он пожимает плечами.
– Что мы будем делать?
– Что и везде. Будем жить, – говорит он.
Что с нами станется? Не представляю.
Какое странное чувство – неизвестность. Однажды, давным-давно, возвращаясь откуда-то домой, я села не на тот поезд. Платформа правильная, но ошиблась временем. И поняла это на первой же остановке, которая оказалась совсем не той, что я ждала. Я не знала, куда идет поезд. В вагоне я была одна, спросить не у кого, а остановить поезд я не могла. Ситуация вышла из-под контроля, и это было даже весело.
Но конечно, позже, у себя дома, в ванне, я понимаю: все это вздор. Выбор всегда есть. У всех. Чувство истинного освобождения от ответственности – преходяще. Когда явился кондуктор и спросил у меня билет, я просто-напросто сказала ему, что ошиблась поездом, а он объяснил, что делать. И я благополучно добралась домой.
1. Природные катастрофы, погода, землетрясения.
2. Рукотворные катастрофы, войны, автомобильные аварии.
3. Возможность иногда заблудиться, сесть не на тот поезд.
4. Действия других людей – вора, благотворителя.
5. Семья. Мы не выбираем родителей, братьев/ сестер, детей. Они такие, какие есть.
6. Тот, в кого влюбляемся.
7. Незапланированная беременность.
8. Болезни. Рак не ждет, чтобы его позвали. Инсульт – тоже.
9. Выигрыш в лотерее. Не часто, во всяком случае.
1. Какую одежду носить.
2. Что есть и что пить.
3. Где жить и как жить. Неряшливо или аккуратно.
4. Употреблять ли алкоголь, наркотики.
5. Как вести себя с людьми. С людьми, которых любишь, и с людьми, которых не любишь.
6. Как реагировать на неподвластные вам испытания. Вроде пожаров и влюбленности.
7. Какие имена давать своим детям.
Да, вам не по силам выбрать само испытание, но как на него реагировать – это вы выбрать можете.
Роза
Я выбираю для Сэма пасхальное яйцо с Бартом Симпсоном. А так как это распродажа «два по цене одного», беру еще одно, для Альпина, хотя кто его знает, любит он шоколад или нет. Кладу в свою корзинку камамбер, овсяные лепешки, красное вино, пармскую ветчину и французский багет. Как я, бывало, завидовала женщинам с таким набором в корзинках.
Чувствую ли я, что до сих пор замужем за Гарри? Да, чувствую. Такова, видать, моя доля – сделаться одной из тех бедолаг, что не способны раз и навсегда порвать с отцами своих детей. Ага, вот и он, собственной персоной, в очереди стоит. Мужчина, возле которого я просыпалась каждое утро (как правило – с глубоким равнодушием) и которого продолжаю считать своей собственностью. Даром что у меня есть мой счастливый Альпин, а у Гарри – его грудастая Рыжуха. Даром что я его терпеть не могу. Не по моей части составлять всякие перечни, но возьмись я за это дело, уверена: перечень того, что меня бесит в Гарри, был бы такой длины – конца не увидать. Лентяй, эгоист, воображала, недоумок, подлая душонка. Эгоист – это я уже сказала?
– Здравствуй, – церемонно произносит Гарри.
– Здравствуй, – так же холодно отвечаю я. – Как дела?
– Нормально, а у тебя?
– Хорошо. – И добавляю: – Погода отличная. Прямо весна. – Мне вдруг ужасно хочется, чтобы он по мне скучал. Черт! Если б не та грудастая девка…
– Точно. Но говорят, снег еще будет.
– Да, я тоже слышала. Как там Сэм, в порядке?
– Само собой.
– Я волнуюсь.
– Не стоит.
И мы расходимся: я отправляюсь в свой чистенький коттедж к Альпину, а Гарри – в наш старый загаженный дом на Камден-стрит. В точности как две собаки из книжки Ф.Д. Истмана, которую Сэм обожал в детстве, – «Беги, пес, беги!». Собака-девочка там все пристает к псу-мальчику, нравится ли ему ее новая шляпка, а тот все твердит: нет, да нет. А потом они машут друг другу лапами и катят на своих великах в разные стороны. Ублюдок!
Но подъезжаю к своему белому коттеджу с нарциссами под окном – и душу отпускает. Может, теплый ветерок тому виной, а может, выстиранная одежда Альпина, что полощется на веревке во дворе. Он приготовил потрясающую лазанью. Я не стала говорить, что у нас в школе означает «день лазаньи». Вечер удивительно светлый, после ужина мы идем прогуляться – вдоль реки, через старый мост и вверх по течению. Хочется глянуть на колокольчики, о которых в Эвантоне все только и говорят, если они, конечно, распустились. Да вот же они! Нет, невозможно описать их, не впадая в пошлость. Иногда я жалею, что я не писатель. Тогда я смогла бы рассказать о засыпанных колокольчиками лесах и не выглядела бы при этом полной дурой.
По дороге домой Альпин вдруг говорит:
– Сара звонила.
Ничто, вот ровным счетом ничто этого не предвещало, даже лазанья. Шагаю как ни в чем не бывало.
– Да? Что сказала?
– Хочет, чтобы я вернулся домой.
– Простила тебя? – Я отпускаю его руку и чуть отстраняюсь.
– Ей нужно, чтобы я вернулся.
– Ну а ты что?
Хотя ответ мне известен. Сейчас я точно знаю, что толкает людей на самоубийство. И на убийство.
Дома Альпин разжигает камин. Я говорю – не возись, мол, ни к чему, а он все равно разжигает. И откупоривает бутылку дорогого портвейна. Я к таким напиткам совершенно равнодушна, однако пью. Альпин неплохой мужик. Но любить его опасно. Теперь я это понимаю.
– Не сердись, Роза.
– Я и не собираюсь, – сердито отзываюсь я. – Когда едешь?
– Скоро.
– Может, завтра утром?
– Неплохая мысль. Отвезешь меня на станцию?
– Нет.
– Я так и думал. Прости. Дурацкая идея.
Немного погодя я, изрядно пьяная, забираюсь в постель, к нему под бок, – во-первых, другого спального места у нас нет, а во-вторых, несмотря ни на что, я еще надеюсь. «Что у нас имеется? – думаю я. – Имеется Роза, пятидесяти лет, довольно толстая, видавшая виды, несколько обрюзгшая. Что же она делает? Забирается в пьяном виде в постель к любовнику, который ее отверг. На спор – она еще сама на него
