Аринка тоже стала спускаться следом. Она изо всех сил держалась за бабушкину шубу, чтобы не поскользнуться, а сама чуть не плакала. Лёни было и не видно и не слышно. Наверно, погиб совсем!..
А Лёня выкарабкался из сугроба, протёр от снега глаза. Где он? Да просто сидит на дне глубокого оврага, на большом снежном бугре. Над ним свесилась огромная старая ёлка… Поглядел наверх, а там далеко-далеко вверху висит Месяц и глядит на него одним глазком. Месяц уже не улыбался, он заглядывал в овраг — что там с Лёней стало?
— Алёшенька, не бойся, — послышался бабушкин голос издалека, — мы к тебе идём!
— Я не боюсь! — крикнул в ответ Лёня. — Я бы и сам вылез, да не знаю куда лезть!
— Не бойся! — услышал он дрожащий Аринкин голосок. — Мы идём к тебе!
— Я не боюсь! — опять крикнул Лёня.
Но тут он услышал чей-то глубокий вздох под самым сугробом, на котором сидел.
— Ой, кто это?.. — прошептал он. Со страху у него пропал голос.
— Ау, Алёшенька! — позвала его бабушка. — Где ты?
«Здесь!» — хотел крикнуть Лёня, но только пошевелил губами, потому что под сугробом кто-то опять вздохнул и даже застонал тихонько. Лёня хотел вскочить, но так испугался, что и шевельнуться не смог.
— Лёня, где ты?! — закричала Аринка уже со слезами. — Лёня, где ты?!
И тут Лёня увидел бабушку. Она раздвинула еловые ветки и глядела на него сверху с горы.
— Ты что же не откликаешься? — сказала она. — Разве не слышишь, как мы тебя зовём?
— Тише, бабушка… — еле вымолвил Лёня. — Прислушайся… стонет кто-то… охает!
Бабушка Марфа стала прислушиваться. Но Арника увидела Лёню, обрадовалась:
— Вот он, бабушка Марфа! Вот! Живой!..
— Погоди, погоди, — сказала бабушка Марфа. — Ну-ка, давайте все вместе слушать, кто там охает.
Они затихли все трое и стали слушать. И услышали.
— Ох-ох!.. — простонал кто-то. — Дышать нечем, совсем дышать нечем!..
Бабушка всплеснула руками:
— Да ведь это Медведь! Ведь это Мишку в берлоге снегом завалило. Вставай скорей, Алёшенька, давай ему окошко прокопаем!..
Лёня и Аринка принялись руками разгребать снег. А бабушка начала работать своей клюкой, да так ловко, будто не клюка была у неё в руках, а хорошая лопата. Разгребли сугроб, добрались до самой берлоги. Сделали Медведю маленькое окошечко, и оттуда сразу пошёл тёплый пар.
— Ну как, дышишь? — спросила бабушка Марфа.
— Дышу… — послышался из берлоги сонный медвежий голос.
— А чего проснулся?
— Страшный сон приснился… Будто меня поймали… И мешок на голову надели…
— Ну спи, спи, — сказала бабушка Марфа ласково, — никто тебя не поймал, спи спокойно до самой весны. Я ещё приду, тебя проведаю. А то как бы тебе опять страшный сон не приснился.
— Сплю… — ответил Медведь.
И тут же легонько захрапел.
— Пойдёмте, ребята, — сказала бабушка Марфа вполголоса. — Не шумите, пускай спит. Медведя нельзя будить среди зимы. Не то пойдёт по лесу шататься, голодный, а от голода злой. И ему и людям от этого добра не будет.
— Бабушка, а почему он в сугроб залез? — шёпотом спросила Аринка.
— Спать улёгся на зиму, — ответила бабушка Марфа. — Постелил себе листьев, веток помягче, да и спит.
— А что же он там ест?
— Ничего не ест. Нагулял жиру с осени — тем и жив. Да и что ему зимой в лесу есть? Ни ягод, ни мёду, ни сладких кореньев. Пропал бы с голоду. А так он лежит и спит. А кто спит, тот есть не хочет.
Они шли вниз по оврагу, разговаривали тихонько.
— Ну скажи ты, пожалуйста, а? Медведя закопал. — Бабушка Марфа покачала головой. — Ну никак не догадаться, что этот Старый ещё придумает!
В ответ на её слова сейчас же послышалось из кустов:
— Хе-хе-хе!..
— Понимаю, — сказала бабушка Марфа, — уже придумал. Глядите внимательней. Слушайте лучше.
И вскоре они услышали чьи-то жалобные, еле слышные голоса.
— Плохо… Очень плохо… Умрём…
Лёня бросился к орешнику, под которым кто-то плакал и собирался умереть.
— Остановись! — крикнула бабушка. — Не лезь туда!
Но Лёня уже сунулся под орешину. И сразу попятился. Он чуть не наступил на маленьких, совсем маленьких зайчат, которые сидели на подстилке из старых листьев. Зайчатки прижались друг к другу и тряслись от холода. Их почти занесло снегом.
Лёня хотел взять их в руки, но бабушка опять закричала:
— Не трогай! Отойди назад!
— Да ведь они замёрзнут.
— Отойди, говорю!
Лёня отошёл от зайчат. Но он никак не мог понять, почему бабушка так на него кричит?
— Их, наверно, зайчиха бросила, — сказал Лёня, — они же пропадут теперь!
— Не пропадут, — сказала бабушка, — мать накормила их и ушла.
— А почему ушла? — огорчилась Аринка. — Сидела бы с ними.
— Она знает, почему ушла, — ответила бабушка Марфа, — у неё следы очень пахучие. А ведь покормиться ей надо? Надо! И если она будет всё время к зайчатам бегать, так по её пахучим следам любой зверь зайчат сразу отыщет.
— Один раз покормила — и всё, — сказал Лёня, — а потом что? А потом с голоду умирать, да?
— Не умрут, — успокоила его бабушка Марфа. — У зайчихи молочко жирное, им надолго хватит. А потом побежит мимо другая зайчиха, так и она их накормит. Если твои следы ей не помешают.
— А если помешают? — с тревогой спросила Аринка. — Тогда и никакая зайчиха не придёт?
— Услышит, что человеком пахнет, то и не придёт, — ответила бабушка.
— И тогда — погибнут?
— Могут и погибнуть.
— Видишь, что ты наделал! — набросилась Арника на Лёню. — А тоже — защитник слабых! Какой же ты защитник? Из-за тебя зайчата погибнут теперь!
— А что я, нарочно, что ли? — рассердился Лёня. — Знал я, что ли?
— Да, не знал! — кричала Аринка. — Ты и Медведя чуть не задушил, уселся ему на голову!
Этого Лёня уже не мог стерпеть. Он сжал кулак и подступил к Аринке:
— Ещё слово скажи!
— Вот и скажу!
— Скажи, что я нарочно!
— И скажу!
— Э-эх!.. — остановила их бабушка Марфа. — Если случилась ошибка, надо думать, как эту ошибку поправить, а не кидаться друг на друга с кулаками.
— Это он — с кулаками… — прохныкала Аринка.
— Он с кулаками, а ты с обидными словами, — сказала бабушка Марфа, — а слова иногда больней кулаков бьют.
Бабушка подошла к зайчатам, стряхнула с них тяжёлые хлопья снега.
