Гений

Тони глянул на Исаака, усевшегося за столик подальше от нас, и спросил:

– А это чудище ты где нашел?

Ту т я накинулся на него с обвинениями. Какого черта он действовал за моей спиной? Тони фыркнул:

– Насколько я знаю, у нас свободный рынок. Мы хотели картину и могли хорошо заплатить. Всех все устраивает, ну мы и купили. На что тебе жаловаться? Из-за нас твой художник существенно подорожал.

– Дело не в этом.

– А в чем тогда?

– Эти рисунки – часть единой композиции, и это единство должно быть восстановлено.

– Тогда зачем ты их продал?

– Я был не прав. – Я попытался разжать челюсти и мило улыбнуться. – Давай я у тебя их выкуплю. Я тебе дам… Не качай головой, ты еще не слышал сколько.

– Что-то мне это напоминает. По-моему, мы с тобой уже вели подобный разговор, только наоборот.

– Я заплачу тебе столько, сколько ты дал Холлистеру, плюс сто тысяч.

Похоже, Тони даже обиделся.

– Ну ты и жмот. Нет, он не собирается ничего продавать.

– Ты его не спрашивал.

– А мне и не надо. Если ты и правда переживаешь насчет целостности полотна… Ведь в этом дело? Ты из-за этого волнуешься? Это для тебя дело принципа?

– Д-да.

– Тогда у меня есть очень красивое решение. Продай нам остальное.

– Тони!

– Продай остальное, и целостность будет восстановлена. – Он сделал глоток воды. – Если для тебя это дело принципа, просто продай – и спи спокойно.

– Ушам своим не верю.

– А что такого?

– Зачем ты это делаешь?

– А что я делаю?

– Ты сам знаешь.

– Не знаю. Объясни.

– Ты меня наебал.

– Фу. Чего ты ругаешься?

– Серьезно, Тони! Как, ты думал, я отреагирую? «Спасибо за отличное предложение»?

– Вообще-то, да. Предложение и правда отличное.

– Говно это, а не предложение. Я не хочу продавать вам рисунки, ясно? Я хочу, чтобы они все были у меня. В этом гораздо больше смысла, чем в твоей затее.

– Насколько я понимаю, результат тот же.

– Нет, не тот же.

– А в чем разница?

– Они будут у вас, а не у меня.

– Но ты ведь торгуешь картинами, нет? Это твоя работа. Продавать картины клиентам.

– Речь не об этом. Ты уже просил меня продать рисунки, и я тебе отказал.

– Тогда, полагаю, переговоры зашли в тупик.

Народу в ресторанчике становилось все больше, звон вилок и ножей нарастал, голова раскалывалась. Исаак вгрызся в большой кусок мяса. Наверное, вид у меня был несчастный, потому что он жестами спросил меня, как дела. Я показал большой палец. Исаак кивнул и вернулся к еде. Под внимательным взглядом Тони я проглотил четыре таблетки ибупрофена (перед обедом было еще четыре).

– Ты как? – спросил он.

– Нормально. – Я потер глаза. – Слушай, мне не только целостность важна. Ту т дело в другом.

Он молчал.

– Объяснять очень долго.

Тони приподнял бровь.

– Нет, правда.

Он молчал.

Я вздохнул:

– Ладно.

Пришлось рассказать ему про убийства.

Я говорил, а он внимательно слушал и глубокомысленно кивал. Когда я закончил, он сказал:

– Я все знаю.

– Что?!

– Я в курсе, что происходит.

Если честно, я не очень удивился. Тони знает о мире искусства гораздо больше, чем кажется, я ведь вам уже рассказывал. У него ушки на макушке, и наверняка он все тщательно выяснил, прежде чем позвонил Холлистеру. И точно рассчитал, сколько надо предлагать, чтобы наверняка.

– Тогда зачем ты заставил меня это все повторить?

– До меня доходили только слухи. И я мог лишь догадываться, зачем именно тебе нужны эти рисунки. – Он выпрямился и поджал губы. – Ты хочешь прорезать в картине дыру, я тебя правильно понял?

– Надеюсь, маленькой будет достаточно.

Он кисло улыбнулся:

– А как же насчет целостности?

– Я потом все обратно приклею.

– И ты рассчитываешь… На что? Что тут-то он и попадется?

– Без понятия. Может, да. Может, нет.

– Насколько я понимаю, даже если у тебя будет образец и окажется, что там кровь и эту кровь еще можно исследовать, легче тебе не станет.

– Почему это?

– Ты не будешь знать, чья она. Виктора или еще кого-то. Если он творил все эти ужасы, не вижу, почему бы ему не держать дома чернильницу с кровью жертв. Так что рисунок тебе мало чем поможет.

(О том же говорила мне Саманта.)

– Позволь мне самому решать.

– Не позволю. Может, ты забыл? Рисунки-то у нас.

– Давай обсудим вопрос о территориальных правах.

– Ты сам-то себя слышишь? Ты мне условия выставляешь и при этом ноешь, что с тобой нечестно поступили, что у тебя преимущественное право. И я еще должен отступиться?

– А почему мне не ныть? Я его нашел.

Тони улыбнулся:

– Да что ты? А я припоминаю, что просто умолял тебя…

– Как только я их увидел…

– Вот именно. Как только увидел. Если у кого и есть на них права, так это у твоего отца. Земля его, и квартира его. И содержимое квартиры его. Мы просто сделали тебе одолжение.

– Я не буду с тобой дискутировать на эту тему.

– А о чем тут дискутировать?

– Хорошо. Ты прав. Слышишь, Тони? Ты прав. Мне плевать. Давай заключим сделку. Давай! Я заплачу тебе вдвое против цены Холлистера.

Он покачал головой:

– Ты не понял…

– Втрое.

Столько я себе позволить не мог, но мне было уже все равно.

– Даже и не думай.