помолчала. – Какая жалость, такое красивое кольцо! Я где-то читала, что рубин – символ любви. Он приносит в дом покой и удовлетворение, но это, похоже, не для тебя. – Барбара вздохнула. – Какой позор!
На следующий день Марин сидела в самолете как на иголках. Она впервые осознала, что рада вернуться в Англию.
Вечер накануне прошел не очень хорошо. Дерек, которому явно все было рассказано, болтал обо всем на свете, только не о ее замужестве.
Марин рано ушла к себе, отговорившись тем, что еще не все упаковала. Это было не совсем так. Просто ей надо было выбрать, что надеть в дорогу. Юбка и топ в темно-медовых тонах, которые купил для нее Джейк, разочаровали ее. Наверное, она никогда больше не сможет их носить. У нее перехватило горло.
Она вспомнила, как вилась юбка вокруг ее ног, когда она, выписавшись из клиники, шла к машине. Странно, но медовый цвет как будто грел ее.
Джейк купил это для нее. Вместе с комплектом невероятного шелкового белья. И размер бюстгальтера угадал правильно. Марин даже рассердилась: ему известны о ней интимные подробности, а она не подозревает, где он покупает свои изящные рубашки.
Собственно, ее это не интересовало. Надо же было сохранять дистанцию… Надо было, чтобы Джейк оставался незнакомцем, который никогда больше не сможет ее обидеть…
Конечно, ей никогда не забыть его руки на своем теле…
Марин затолкала темный мед на дно чемодана и надела коричневую льняную юбку и белую тенниску. По понятным соображениям она не могла забрать из Харборна остальную одежду и личные вещи. Оставалось надеяться, что Элизабет пришлет их.
Выходя из аэропорта, Марин напряглась. Вдруг Джейк ее встретит? Но вместо него у подъезда стояла та же машина, что везла ее, когда больше месяца назад она улетала из Лондона.
Устроившись на заднем сиденье, Марин пыталась убедить себя, что испытывает облегчение. Она утешала себя тем, что возвращается в свою квартиру. Работа – вот что ей нужно.
Линн, благородно воздерживаясь от ненужных вопросов, согласилась купить для нее кое-какие продукты. Завтра она устроит большой поход по магазинам, а сегодня вечером обойдется, ну, скажем, пиццей. Ее можно заказать на углу.
Марин в полете не ела и вроде бы должна проголодаться, однако есть не очень хотелось.
Квартира показалась Марин холодной и как будто уменьшившейся. Ну еще бы, она успела привыкнуть к Челси и Харборну.
Линн, спасибо ей, оставила обогреватель включенным, а в холодильнике нашлись бекон, яйца и апельсиновый сок.
Единственное, что забыла сделать сестра, так это оставить запасной ключ.
Что же сделать сначала: распаковаться и загрузить стиральную машину или найти рекламный проспект «Пиццы на дом»? Или попытаться уснуть?
Марин стояла на коленях перед чемоданом и пыталась открыть замок, когда услышала, как открылась и тихо закрылась входная дверь.
Наверное, Линн вернулась с этим чертовым ключом. Господи, только бы обошлось без расспросов!
– Я здесь! – крикнула она.
– Я вижу, – спокойно отозвался Джейк.
Он стоял в дверном проеме, как всегда, в безупречном темно-синем костюме в полоску, с дорожной сумкой в руке и переноской для одежды, перекинутой через плечо. Джейк еле заметно улыбался, и Марин почувствовала, как инстинктивно отреагировало ее тело на его появление.
Синие глаза внимательно изучали ее.
– Ты хорошо выглядишь. Загар тебе к лицу.
– Да, со мной все в порядке. А как ты вошел?
Голос, проклятый предатель, звучал хрипло, неровно…
– Вот с этим, конечно. – Джейк показал ключ, который она недавно искала. – Мне Линн дала.
– А-а. Не стоило ей просить тебя заносить ключ. Это вполне подождало бы до утра.
– Не проблема.
– Ну, не буду тебя задерживать; ведь ты куда-то уезжаешь.
– Наоборот, я только что приехал.
– Ты привез мои вещи из Харборна?
– Нет, это мои вещи. – Джейк посмотрел на кровать. – Как чисто. Пытаешься восстановить девственность, дорогая? Сомневаюсь, что такое возможно. И подушка только одна. – Он подошел к платяному шкафу, распахнул дверцы и указал на пустую перекладину. – Я займу правую сторону, если не возражаешь.
– Конечно, возражаю. И вообще, какого черта ты здесь делаешь?
– Въезжаю. – Он огляделся. – Надо сказать, здесь все компактно. Но есть большое преимущество: меньше помещений, в которых ты могла бы спрятаться. И главное, мы будем совершенно одни, как будто у нас медовый месяц.
– О чем ты?
– О браке, естественно. На этот раз настоящем. Нам действительно пора прекратить притворяться.
– Но все кончено. Мы разводимся. У нас договоренность.
– А-а, развод. – Джейк развешивал в шкафу костюмы и рубашки. – Так ведь его еще нет.
– Ты же сказал, что не будешь препятствовать, – упрекнула его Марин. – О господи, я так и знала, что тебе нельзя доверять!
– Все вопросы – к судебной системе. Мы не имеем права на развод. Закон требует не меньше года совместной жизни, а мы, в строгом смысле слова, не были женаты, что, я считаю, необходимо исправить немедленно. Однако через год мы сможем опять поговорить о разводе… если ты захочешь.
– Это шутка? – холодно поинтересовалась Марин.
– Нет. Я как никогда серьезен. – Раздался звонок в дверь, Джейк пошел открывать. – Похоже, прибыл ужин: стейки, салаты, сыр, фрукты и немного хорошего бордо. Бросим монетку, кто займется грилем?
– Мне не надо. У меня есть пицца.
– Тогда я приготовлю для себя. Это нетрудно.
Марин направилась в гостиную. Джейк заглянул туда. Он уже снял пиджак и галстук, расстегнул жилет и рубашку. Мистер Рэдли-Смит чувствовал себя как дома, а нервы Марин были натянуты, словно струны.
– Думаешь, эта территория безопаснее спальни? – Он перевел взгляд на уютный диван и ухмыльнулся. – Я бы на это не рассчитывал.
– Пожалуйста, не говори так. Просто уходи, – робко попросила Марин.
– Я хорошо все обдумал. Когда мы потеряли нашего ребенка, ты повела себя так, словно единственная ниточка, связывавшая нас, оборвалась. Тогда мне пришло в голову, что я должен уйти из твоей жизни, если это сделает тебя счастливой. А потом мне стало ясно, что сам я стану несчастным. Штампованные красотки, знаешь ли, в конце концов надоедают.
– Не смешно.
– Не смешно, – с неожиданной горечью согласился Джейк. – Но ведь мы с тобой давно не веселились. С той самой единственной ночи, которую провели вместе. Ты лежала в моих объятиях и обнимала меня. А я чувствовал себя так, словно мне показали рай. Только утром я вдруг стал парией… изгоем… а наша прекрасная ночь – ужасной ошибкой, совершенной потому, что ты выпила… была не в себе… думала, что это не я, а кто-то другой. Казалось, годилась любая отговорка, лишь бы отрицать, что ты, став моей, была счастлива. Что мы принадлежали друг другу и всегда будем принадлежать. – Взгляд синих глаз неожиданно стал жестким. – Вот почему я не уйду, Марин. Я хочу вернуть тебя, моя сладкая, неприступная девочка. Ты бросилась в мои объятия и с такой готовностью отдалась, что я спросил себя: может, это и есть настоящая любовь? Я хочу тебя, моя дорогая, бедную или богатую, больную или здоровую. На всю жизнь. Я хочу создать с тобой настоящую семью. – Джейк замолчал. – О господи, прелесть моя, ты плачешь? – Он подошел к ней, подвел к дивану и сел рядом. – Тебе кажется невозможным счастье со мной?
Марин с трудом подавила рыдания.
