забирал себе чужую собственность. Тем или иным путем. Или с помощью прямого насилия, или грабежа. Или тайно, без ведома владельца. То есть, воровства. И преступников этих так и называли: грабители и воры. Так или нет?
– В общем и целом – да, – согласился Велга. – Но были не только грабители и воры. Были убийцы, насильники, саботажники, вредители, шпионы, просто хулиганы, наконец.
– Понятно. У тебя неплохие знания для человека, которому стерли часть памяти. Ну да ладно. В массе своей основной, повторяюсь, – это были именно грабители и воры. Так?
– Ну… наверное. Хотя точная статистика мне не известна.
– Бог с ней, статистикой. Так вот. Здесь, в Зоне Омега, нет ни воров, ни грабителей, ни, тем более, убийц. Точнее, один убийца здесь есть, но он сам решил жить в Зоне Омега. Убил человека по неосторожности, случайно, и решил, что ему не место в нормальном обществе. Но его никто не судил. И никто не наказывал. Он сам себя так наказал. А почему нет воров и грабителей?
– Если ты сейчас мне скажешь, что их нет здесь потому, что нет вообще… – начал Стихарь.
– Именно это я и хочу сказать. На Земле уже давно нет ни воров, ни грабителей. Потому что нет частной собственности. И деньги тоже практически утратили полностью своё значение. Зачем, скажите, воровать или грабить, если все, что тебе нужно для жизни, можно взять совершено бесплатно? Нет, как хотите, а не верю я, что современный человек, пусть даже и со стёртой частично памятью может ничего этого не знать.
– Да ты не мучайся, – успокоил его Дитц. – Мы потом расскажем, кто мы на самом деле. Просто история это длинная и поверить в нее еще труднее, чем в то, что нам стёрли память.
– Честно признаться, надоело её рассказывать, – добавил Велга. – Да и опасались мы. Один раз уже рассказали, и чем кончилось? Зоной Омега. А зона, она всегда зона. Сколько бы свободы и комфорта тебе в ней не предоставляли.
– Нет, подождите господа–товарищи, – сказал Валерка. – Я так и не понял… Хан, братское сердце, ты что, хочешь сказать, что на Земле самый настоящий коммунизм наступил? Сбылась мечта пролетариата и трудового крестьянства?
– Ну, если совсем грубо, то, наверное – да, это можно назвать и коммунизмом. Мы, правда, говорим иначе. Эпоха ОВС. Эпоха общества всеобщей справедливости.
– Вот это да… Но… твою мать! Что же это тогда получается?! На всей Земле коммунизм, а нас, его, можно сказать строителей и зачинателей, пламенных за него борцов, в зону определили? Да нас должны на руках носить, а они… Нет, ну и где эта ваша всеобщая, б…дь, справедливость, я спрашиваю?! А?!
– Тихо, Валера, не горячись, – засмеялся Велга. – Да и не коммунизм здесь, как мне кажется. Какой, скажи, пожалуйста, коммунизм, если существуют Зоны Омега? Не может быть при настоящем коммунизме никаких зон. Да и наверняка, если копнуть, ещё пара–тройка серьёзных червоточин найдётся.
– Да черт бы с ним, с коммунизмом этим, – сказал Майер и потянулся, захрустев суставами. – Вот же странные люди вы, русские. Хлебом вас не корми – дай о политике разной поспорить. И о справедливом устройстве общества заодно. По мне так один хрен – коммунизм, капитализм… лишь бы ко мне, как верно было замечено, справедливо и качественно относились. А к нам в данном и конкретном случае отнеслись очень даже несправедливо. Ночью коварно усыпили, оружие отобрали и, что называется, без суда и следствия к черту на рога отправили. И ведь, главное, вообще ничего не объяснили! Так что, Валера, не пыли. Если это и есть сбывшаяся мечта трудящегося человека, то мне такая мечта и на хрен не нужна. Не люблю, понимаешь, когда меня носом в дерьмо тычут. Ты нам лучше скажи, Хан, отсюда из зоны этой самой, выбраться как–то можно?
Глава двадцать шестая
– Давненько я здесь не был, – сказал Координатор, с явным удовольствием оглядывая развернувшуюся перед ними картину: спокойное, будто стеклянное, море впереди и внизу, прямую и длинную полоску моста, соединяющую берег и остров и громаду Замка, вырастающую, кажется, прямо из моря. – Красиво. Между прочим, Распорядитель, чтобы вы знали, я ради такого случая перешел на ваше, гуманоидное, восприятие мира. Так что вижу сейчас то же самое, что и вы.
– Я тронут, Координатор. То есть, вы видите Замок?
– Да. И должен заметить, что в этом восприятии что–то есть. Пусть оно грубовато и в достаточной мере примитивно, но зато сколько экспрессии! Красок и запахов! Признаться, Распорядитель, я и забыл, что можно получать удовольствие от столь простых и непритязательных вещей.
– Это сейчас здесь красиво. Видели бы вы, что тут было сразу после того, как нуль–бомба уничтожила Воронку Реальностей… Хорошо ещё, что Замок умеет сам себя восстанавливать. Мне нужно было только проследить за процессом и кое–что подправить. Ну что, идём?
– Пошли.
Они спустились с холма и ступили на мост. По мере приближения, Замок вздымался всё выше, закрывая собой и море, и небо. Координатор шел молча, и Распорядитель думал, что восхищение им окружающими природными красотами и самим Замком было не более чем неосознанной попыткой хоть немного оттянуть предстоящий разговор с Высшими. Да и эта пешая прогулка через мост, в то время, как они могли бы сразу оказаться внутри Замка, тоже относилась к тому же разряду.
В Главном Зале было, как всегда, пустынно, чисто, светло и тихо. Доступный только посвящённым, внепространственный лифт поднял их на самый верх – туда, где в основании шпиля находилась комната экстренной связи.
– Не хочется, – сообщил Координатор, усаживаясь в выросшее прямо из пола кресло.
– Что не хочется? – спросил Распорядитель и сел рядом.
– Высших тревожить не хочется. Даже, когда возникла Воронка Реальностей, мы справились. А теперь… что я им скажу?
– Вы им скажете то, что есть на самом деле. Что мы обнаружили «пуповину», которая ведёт с Земли в новую Вселенную. Что мы, естественно, обеспокоены этим фактом, потому что по всем инструкциям должны были быть поставлены об этом в известность, чего не случилось. Потребуете объяснений. Или, если уж требовать вам не хочется, просто зададите вопрос. В конце концов, мы должны знать, что происходит, иначе наша деятельность в этой Вселенной во многом просто утрачивает смысл. Мы ведь уже обсуждали все это.
– Да, обсуждали… Ладно, попробуем. – Координатор умолк и неподвижно замер в кресле.
Прошла секунда, другая…
Волнистая рябь пробежала по стенам, и через мгновение они очутились как бы внутри облака из золотисто мерцающих искр. Вот облако заколебалось, задвигалось, искры, уплотняясь и перемещаясь, исполнили быстрый и слаженный танец, и перед Распорядителем возникло Лицо.
Ему было прекрасно известно, что Высшие не имеют лиц, как таковых, но сознанию в данном случае удобнее было оперировать визуальными и вполне конкретными образами, поэтому оно услужливо сформировало перед его взором именно то, что он и ожидал увидеть – лицо гуманоида, чем–то напоминающее его собственное. Только более гладкое и величественное, с чеканными правильными чертами. Словно ожило скульптурное изображение давно позабытого, но прекрасного и грозного бога, которое иначе, чем Лицо, нельзя было назвать, и теперь оно с внимательным ожиданием пристально смотрело на Распорядителя.
Интересно, что видит Координатор, подумал Распорядитель. Он–то по своей изначальной природе не гуманоид и нынче принял облик гуманоида только потому, что мне так гораздо удобнее. Снизошёл вроде как. Хотя и ему так на самом деле удобнее. Впрочем, не важно все это. Главное не то, что он видит, а что скажет. Не чувствую я в нем уверенности последнее время. Ох, не чувствую…
– Здравствуй, Высший, – сказал Координатор, выпрямляясь в кресле.
– Здравствуй, Координатор. И ты, Распорядитель, здравствуй, – губы на Лице шевельнулись, но голос Высшего, глубокий и спокойный, казалось, шёл сразу отовсюду. – Раз вы прибегли к прямой связи из Замка, значит, я могу со стопроцентной уверенностью предположить, что произошло нечто из ряда вон
