антитела, распространяются по клеткам.
Но у комиссара остался неоплаченный счет. И в один прекрасный день он вновь появился в Трапани, горя намерением отомстить. Явился к графине Камастре. Она открыла ему дверь и увидела его мрачным и нахмуренным, как бог войны.
Какое-то мгновение она, в растерянности, колебалась. Потом пригласила войти.
— Я изумлена и возмущена до глубины души, — проговорила она. — Я ничего не знала о похищении вашей дочери.
— К чему вы это говорите? Хотите создать себе алиби? — резко сказал он. — Мою дочь похитили и изнасиловали также и для того, чтобы защитить интересы таких, как вы.
Графиня прикрыла глаза.
— Вы участвуете в этой игре, — продолжал Каттани. — Чем вы занимаетесь с вашими чистенькими строительными предприятиями, с вашими не вызывающими подозрения сделками? Я сейчас вам скажу: вы «отмываете» грязные деньги. Вы принимаете финансирование от банка Раванузы и не спрашиваете его о происхождении этих денег. — Он потер рукой висок и продолжал: — Но в этой игре вы все-таки лишь пешка. И засадить за решетку я хочу не вас.
Луч солнца разрезал комнату пополам, он играл на лице графини.
— Я понимаю ваше душевное состояние, — проговорила Ольга, — и, хотя вы мне не верите, глубоко огорчена случившимся с вашей дочерью. Как она сейчас себя чувствует?
Каттани пропустил ее слова мимо ушей. Солнечный луч его не задевал. Сам он оставался в затененной половине комнаты.
— Я пришел просить вас передать кое-что от меня Раванузе и Терразини. Скажите им только, что я требую правосудия. Они поймут.
Графиня, по-видимому, тоже поняла, о чем идет речь, и кивнула:
— Вы получите от них то, что хотите.
— Вы, наверно, имеете в виду деньги? — с досадой обернулся Каттани. — Вам везде слышится лишь звон монет. Не обижайтесь, но, хоть вы и вышли замуж за графа, в душе остались самой заурядной женщиной. Не нужны мне деньги. Они должны отдать мне в руки того негодяя, который изнасиловал мою дочь.
Из окна графиня Камастра проводила взглядом переходившего на другую сторону Каттани. Она видела, как он открыл дверцу бело-зеленого фургончика с римским номером. Эта машина была его новой квартирой на Сицилии.
Не теряя времени, Ольга вышла из дому и направилась на квартиру к Раванузе. В роскошной гостиной находился и Терразини. Полулежа в глубоком кресле, он играл тонкой золотой цепочкой от часов, свисающей из жилетного кармашка.
— Дорогая графиня, — сказал Равануза, — к чему эти детские разговоры? Если мы вам не говорили о похищении, то единственно из-за того, чтобы вас попусту не тревожить.
— Это все, конечно, весьма прискорбно, — поддержал его Терразини, — но в тот момент у нас не было другого выхода. Мы не держали вас в курсе дела, но на то была причина. Вы могли случайно проговориться и все испортить. Так что уж не обижайтесь. — Он закинул ногу на ногу. — Ведь если с нами что-нибудь случится, то полетит ко всем чертям весь механизм жизни города.
— Я не могла даже подозревать, что вы в этом замешаны, — проговорила графиня. — Я знаю, что вы далеко не святые. Но никогда не допускала, что вы способны на такое. Похитить и изнасиловать девочку...
— При чем тут изнасилование? — сказал Терразини, отметая даже возможность этого резким жестом. — О девочке всячески заботились, никто ее и не думал обижать, а потом возвратили родителям.
— Девочка была изнасилована, — повторила женщина.
— Нам об этом ничего не известно, — вмешался Равануза. — А у вас от кого такие сведения?
Услыхав, что комиссар вернулся, мужчины переглянулись.
— Немедленно вызовите Чиринна, — сказал Терразини, обращаясь к Раванузе.
— Мы никогда не приглашали его к себе на квартиру, — возразил банкир.
— А теперь он удостоится такой чести, — отрезал Терразини.
Когда Чиринна прибыл, он, казалось, оробел от сосредоточенных на нем взглядов, то засовывал руки в карманы, то вынимал, непрерывно одергивал пиджак.
Терразини сразу же напал на него:
— Хотел бы я знать, какому идиоту взбрело в его пустую башку насиловать девчонку?
Встретив столь ледяной прием, Чиринна опасался худшего. Поэтому он сразу приободрился и попытался преуменьшить значение происшедшего.
— Подумаешь, великое дело. Даже если кто и сотворил это, что же, теперь прикажете просить у этого легавого прощения?
В ответ ни звука. Терразини откинулся в кресле, сложил руки на животе и постукивал пальцами одной по костяшкам другой. Молчание было красноречивее всяких слов.
Чиринна чувствовал себя словно на раскаленных углях. Немного поколебавшись, он продолжал:
— Ладно, я понял. Вы хотите знать, кто изнасиловал девочку. Хорошо. — Он был весь красный. Со слезой в голосе добавил: — Но вы не должны со мной так обращаться. Я выполнил свой долг.
Терразини строго на него поглядел.
— Но выполнил его плохо. У девочки не должен был упасть ни один волосок с головы. Так было договорено. А ты натворил такое, что теперь не оберешься хлопот. Комиссар вернулся разъяренный, как дикий зверь, и грозится со всеми нами расправиться.
Графине Камастре надоело все это слушать.
— Я прощаюсь, — сказала она, — меня тошнит от ваших разговоров.
Когда графиня уже шла к двери, Терразини вслед ей с угрозой произнес:
— Но прошу вас, графиня, держите язык за зубами.
Это показалось ей уж слишком. Резко обернувшись, она ответила:
— Если будете разговаривать со мной таким тоном, то кто знает, захочу ли я еще держать язык за зубами. С меня хватит ваших грязных делишек!
Терразини никогда не раздражался. Что бы ни случалось, он оставался бесстрастен, как гранитная глыба. Но на сей раз сорвался и заорал:
— Эти грязные делишки принесли миллиарды вашим предприятиям, дорогая графиня. Вы делаете вид, что ничего не видите и не слышите, но вбейте себе хорошенько в голову, что мы все в одной лодке. И если лодка пойдет ко дну, то никто не спасется!
На графиню его слова не произвели должного впечатления.
— Я не совсем поняла, — сказала она, — рассматривать ли сказанное вами как угрозу?
Терразини в ответ улыбнулся. Он уже обрел свою обычную флегматичность.
— Сейчас вы немного разволновались, — проговорил адвокат, — и вам надо отдохнуть. Но прежде чем уйти, вы должны нам сказать, как мы могли бы установить контакт с комиссаром. Где его найти?
Тон был спокойный, но категорический и угрожающий. Графиня поняла, что от ответа на этот вопрос не уйти.
— Вот этого я не знаю, — проговорила она. — Думаю, что ночует он в бело-зеленом фургончике с римским номером,
Каттани припарковал свой фургончик на поросшей травой маленькой площади на окраине города. В три часа ночи жители окрестных домов подскочили в своих постелях от страшного грохота. Первыми прибыли два полицейских агента. Они обнаружили, что взрыв полностью уничтожил автомобиль. От него осталась лишь груда дымящихся металлических обломков, напоминающая скелет какого-то огромного животного.
На следующий день у адвоката Терразини раздался телефонный звонок, который его очень удивил.
— Адвокат, вы меня узнаете?
