— Интересно, успел он спасти своего падишаха?
— Да он же Глупыша спас! Причем тут падишах... Падишах — кукла, а Глупыш — живой же! Глупыш прибежал весь мокрый, а мы схватили его бедненького и хотели опять посадить на цепь...
— Да кто же знал, что река разольется, — слабо защитился Генка.
И оба мальчика долго смотрели на разлившуюся реку и стесненно молчали. Молчали не оттого, что не о чем было говорить. Просто стихия своим страшным могуществом стесняла дыхание, и трудно было выговаривать слова.
Амударья, и все вокруг нее изменилось до неузнаваемости. Несколько маленьких островков и большой, заросший дженгелями, скрылись под водой. Еще вчера река у большого острова делилась надвое, напоминая огромную вилку. Теперь же Амударья больше походила на озеро, берега которого сливались с горизонтом. Там, за клокочущим фарватером, несущим вырванные с корнем деревья, коряги, целые островки на которых виднелись то мечущиеся зайцы, то взлетающие и вновь садящиеся птицы, — то ли вороны, то ли сойки, — вода была зеркально гладкой, и в ней отражалось солнце. Стайки мелких пичуг летели с того берега, истошно чирикая на лету: «Ой, спасите, спасите!» И сороки, теперь уже не одна, а сразу несколько, встречая мелюзгу, кричали в саксаульнике: «А, голубчики! Долетались, допрыгались! Позатопило ваши гнезда! Унесла вода птенцов и яйца! Будете знать, как вить гнезда в тугаях!» А вот неожиданно, немного левее того места где сидели Бяшим и Генка, выскочил на берег целый выводок диких свиней. Грязная клыкастая кабаниха злобно сверкнула глазками, захрюкала, собирая в кучу поросят, и понеслись они по саксаульнику, возбуждая и без того возбужденных сорок.
Мальчики с испугу бросились было наутек. Бяшим, отбежав немного, быстро вскарабкался на саксаул и затаился. Генка быстрее своего друга сообразив, что опасность миновала — кабаны пустились вдоль реки — радостно засмеялся:
— Слезай, Бяшимчик! Ну и трусишка же ты!
— А сам-то,— слабо защищался, спускаясь с саксаула Бяшим. — Сам драпанул — только пятки засверкали.
— Кто — я? Да я никогда в жизни не трусил. — И тут же предложил: — Давай искать волшебное царство?!
— Как ты его найдешь-то, — не согласился Бяшим.— Вода же кругом.
— Под водой и будем искать. Задача номер один — спасти падишаха и отнести его Доврану.
— Да его наверное вода унесла. Чего зря лазить под водой, — заупрямился Бяшим.
— Давай все же проверим. А вдруг он в барже. — Ты что — собрался в баржу под водой лезть? — испуганно спросил Бяшим.
Но Генка, не слушая друга, вошел в воду, затем нырнул и поплыл к тому месту, где по его соображениям могла быть скрывшаяся под водой старая баржа, Генка нырнул и не показывался на поверхности чуть ли не с минуту. Бяшим не на шутку испугался. Едва из воды показалась рыжая голова Генки, он завопил, чуть не плача:
— А ну вылезай, осел несчастный! Утонуть задумал, а потом отвечай за тебя!
— Иди подержи меня за ноги, я в баржу заберусь. Если запутаюсь там — вытянешь меня за ноги! — прокричал Генка и основательно перепугал Бяшима.
— Подержу, как же! Я тебя так подержу, что сразу поумнеешь!
Подплыв к Генке, Бяшим схватил его за руку и потянул к берегу.
— Да ты что? — возмутился Генка. — Ну и трусишка же ты. Вот уж не думал, что у меня такой трусливый товарищ!
— Кто — я трусишка? — лицо у Бяшима вспыхнуло краской стыда. — Я-то не трусишка, а вот ты настоящий дурак. Если хочешь доказать свою храбрость, то пожалуйста... Я тебе таких фонарей наставлю — век будешь помнить!
— Ты — мне?! — еще сильнее друга возмутился Генка. — Да я тебя одним мизинцем...
— Хвастунишка... Мизинцем... А ну, идем — стукнемся!
Бяшим решительно направился к берегу, и Генка последовал за ним. Выскочив из воды, они мгновенно кинулись друг на друга и началась потасовка. Наверное они надавали бы друг дружке, если бы не появившаяся Аннагозель.
— Ой, мальчики, да вы что! — закричала девочка. — Как вам не стыдно! А еще друзья! А еще пионеры! А ну-ка немедленно перестаньте! Бяшим! Гена! Ну будьте умниками! — Аннагозель побежала к ребятам, схватила Генку за шею и оттянула его от Бяшима.
— Не мешай, чего ты лезешь! — оттолкнул ее Генка. — Я должен проучить хулигана.
— Я — хулиган?! — вдруг жалобно проговорил Бяшим и от обиды заплакал. — Сам ты хулиган...
— Мальчики, ну хватит вам! — прикрикнула Аннагозель. — Деретесь тут, а там в лагере Абдулла сам не свой: ходит по палаткам, допытывается — кто его Глупыша так в грязи извозил. Говорит: не успел, мол, я уехать в город за продуктами, как тут же нашлись хулиганы и измучили Глупыша. Зову, говорит, его на охоту, а он лежит и скулит, никуда идти не хочет. — Ты ему не сказала о том, что его Глупыш чуть не отдал концы, — встревожился Генка.
— Ну, что ты! За кого меня принимаешь! Бяшим, успокоившись, хмуро выговорил: - И вообще — разве это игра? Только начали играть — и уже драка.
— Мальчики, немедленно помиритесь, — тоном нетерпящим возражения приказала Аннагозель.
— Да я — что, — уныло согласился Генка. — Я запросто. Это Бяшим упрямый, а мне ничего не стоит.
— Кто — я упрямый? — Бяшим ухмыльнулся. — Я всегда готов.
— Тогда подойдите друг к другу и пожмите руки, — сказала Аннагозель.
Ребята молча повиновались. Генка первым подал руку и пошутил:
— Сейчас, когда вся земля залита водой, и отечество в опасности, — нам, как никогда, необходим мир. Надо помириться и с Довраном.
— А ты что, и Доврана поколотил?! — возмутилась Аннагозель.
— Да что ты... Просто он... Просто мы не поняли друг друга.
— Ребята, немедленно пойдемте к нему, — сказала Аннагозель.
— А как же падишах — опять было заупрямился Генка. — Надо бы его вытянуть из баржи. А так, с голыми руками мириться неудобно.
— Ничего, еще как удобно, — твердо выговорила Аннагозель, посмотрев на зеркальную гладь залива. — Царство падишаха стало подводным царством Доврана... Теперь падишах играет с рыбками и с сомами.
— Давайте пойдем, проверим нашу закидушку на сома, которую Клычдурды-ага поставил? — предложил Бяшим.
— Пошли, — согласился Генка. — Но вряд ли можно теперь отыскать тот заливчик.
И, действительно, побродив по берегу, ребята не нашли лагуны, куда ездили на катере с бакенщиком.
— Ладно, — сказал Генка, — пойдемте к Доврану. Ребята поднялись на косогор, то и дело останавливаясь и оглядывая залитое водой пространство, и остановились возле хижины бакенщика. Во дворе царила тишина, если не считать, что квохтали куры. Дверца в дувале, некое подобие калитки, была отворена настежь, и виднелась тахта, Хозяев, вероятно, не было дома. Генка заглянул во двор и. нерешительно позвал:
— Довран, где ты?!
Ответа не последовало. Только в загоне жалким блеяньем отозвалась овца.
— Довран, выйди, не прячься — это мы! — вновь прокричал Генка.
Но вновь услышал баранье блеянье и тревожное кудахтанье кур.
— Да ладно тебе задаваться! Подумаешь, обиделся... Да мы же не знали о половодье, — принялся извиняться Генка. — Ну, выйди, хватит тебе...
Генка, не дождавшись ответа хотел, было, войти во двор, но вдруг услышал за спиной голос Аннагозель:
— Да вон же они — на реке! И Довран, и его отец. Они на катере катаются!
Ребята устремились к обрывистому берегу, глядя в даль, где в слепящих объятиях воды и солнца
