— шайтан с ним, не надо было кричать на ребят!» Он проснулся с полной уверенностью, что ни Генка, ни Бяшим ни за что не придут к нему, но вот — не только мальчишки, но и Аннагозель с ними, да еще с барабаном.
— У-ра-ра! Да здравствует Первое мая! — еще раз прокричал Довран и замахал руками.
— Эй, ягненок, какое тебе Первое мая! — одернул его отец. — Праздник давно прошел.
— И ничего не прошел! — горячо возразил Довран. — На барабанах играют Первого мая.
— Ладно, слезай с дувала, да подавай глину, а то нашему празднованию конца не будет, Я же говорил тебе, эти интернатцы только и бездельничают. Посмотрел бы я, как они умеют смазывать крыши саманом»
Ребята между тем, играя на горне и барабане, подошли ко двору и остановились. Музыка и барабанная дробь прекратились. Генка вдруг закричал:
— Войско, смир-рно! — И подойдя четким шагом к стоявшему на дувале Доврану, доложил: — О великий падишах, в твоем волшебном царстве все тихо и мирно! Воины проклятого аждарха никогда не посмеют напасть на твое царство, пока защищают его три богатыря-пальвана — я, Бяшим и Аннагозелька! Просим тебя, великий и несравненный, следовать к своему дворцу и сесть на трон!
Довран сначала недоуменно посмотрел на Генку, а потом понял, что начинается новая игра «в падишаха» и радостно засмеялся.
— Ген, а как он держится в небе? — спросил Довран.
— Кто?— не понял Генка.
— Ну, вон тот змей..
— А... Да это проще простого. Придешь в лагерь — мы тебе покажем, как делать змеев.
Бакенщик словно ждал этих слов от рыжеволосого пионера.
— Мальчик, — сказал он нахмурясь, — а ты не мог бы показать нам, как поскорее смазать крышу?
— Какую крышу? — удивился Генка. И удивился скорее не вопросу, а тому, что увидел бакенщика. До этого он видел только Доврана, стоявшего на дувале, и не обращал внимания, кто там — на крыше.
— Вот эту крышу, — уточнил Клычдурды-ага. — Если вы мастера на все руки — змей разных умеете запускать, то наверное, знаете и то, как поскорее крышу обмазать.
Генка, почувствовав насмешку старика-бакенщика, не обиделся и не растерялся. Находчивости рыжего горниста мог бы позавидывать в пионерлагере каждый.
— О великий падишах! — Генка дурашливо упал на колени перед Довраном и вскинул руки над головой. — Этот человек, вероятно, главный визирь твоего волшебного царства, просит твоих батыров заняться черным мирским делом. Не осквернит ли эта работа наших рук и твоего царственного взора?!
Довран еще больше возликовал, видя, что начинается новая очень интересная игра «в падишаха». Встав в позу повелителя, он благосклонно вытянул правую руку, левой подбоченился и произнес:
— Мои великие батыры, разве вы не видите, что сам падишах занят этой черной работой. А если смазывает крышу сам падишах то, разве могут стоять и ничего не делать его подчиненные? Приказываю вам — пусть Бяшим-батыр лезет на крышу, а Генка-батыр в яму. Аннагозель, царица моя, ты сядь на трон, и играй в барабан, чтобы не скучно было батырам.
Ребята дружно засмеялись от столь занимательной выдумки Доврана. Все было сделано так, как повелел «падишах»: Бяшим вскарабкался на крышу, Генка залез в яму и взял лопату, чтобы накладывать глину, а Аннагозель села на толстую корягу саксаула и ударила палочками по барабану.
— Вах-хов! — удивился Клычдурды-ага. — Вот вы, оказывается, какие! Вы действительно, оказывается, настоящие батыры!
— Довран, лезь тоже на крышу, вместе будем поднимать ведро с глиной! — пропищал Бяшим. — Пусть твой визирь-отец занимается своими делами.
Довран прошел по дувалу к крыше сарая, залез на нее, а Клычдурды, радостно смеясь и приговаривая, на что только не способен, детский ум, спустился во двор. Оттуда крикнул:
— Мажьте поскорее, да поедем ловить сома!
— Какого сома? — спросил Бяшим.
— Это такой большой водяной аждарха, — пояснил Довран. — Если попадешься ему в пасть, то пропал.
— Чудо-юдо рыба-кит, что-ли?!— спросил снизу, со двора, Генка.
— Какой кит! — возразил Клычдурды-ага. — Наши аму-дарьинские сомы больше всяких китов — сами увидите.
— Ого! — восхитился Генка и прокричал: — О великий падишах, тяни ведро — надо поскорее кончать с крышей, да двигаться в поход на водяного аждарху...
Работа закипела. Не прошло и двух часов, как крыша сарая была смазана. Ребята побежали к реке, искупались, выжали трусы и снова вернулись во двор. Клычдурды-ага спросил:
— Ну, что, сначала попьете чай или сразу пойдем за сомом?
— Сразу! — крикнул Генка.
Бяшим и Аннагозелька тоже поддержали своего друга и заспешили со двора.
Ватага во главе е Клычдурды-агой спустилась по крутой тропинке к берегу. Тут, в маленькой лагунке покачивался на волнах темно-зеленый металлический катер БМК. Клычдурды-ага бросил в катер сумку со снастью, подтянул борт катера к берегу и скомандовал:
— Садитесь, ребята!
Тотчас все заняли места на отполированной скамейке: Генка и Бяшим по бокам, Аннагозелька в середине, а Довран сел рядом с отцом. Еще мгновенье, бакенщик включил зажигание, и катер, пофыркав, словно застоявшаяся лошадь, мерно рокоча, поплыл из лагуны к середине реки.
Волны на быстрине были крутые и пенистые. Они то горбились, вздымая переднюю часть катера, то проседали, образуя водовороты, в которых бурлила мутная коричневая вода, словно кофе в огромной чашке. Прямо-таки не вода, а растворенный ил, смешанный с щепьем, листьями, корягами, дохлыми насекомыми. Генка свесил руку за борт и вместе с водой зацепил в ладошку зеленого жука.
— Долетался,— изрек с сожалением Генка. — По-моему, это майский жук. — И сунул жука за шиворот Аннагозели.
Девочка взвизгнула, обозвала Генку ненормальным и выбросила жука за борт. Довран со знанием дела сказал:
— Этих жуков сомы глотают, вот они и падают в реку.
Ребята озорно засмеялись. Бяшим сказал:
— Вах, можно подумать, жуки считают за счастье упасть в реку и попасть рыбе в рот.
Клычдурды-ага, занятый управлением катера, не обращал внимания на детей. Вот он повернул руль, и БМК, раскачиваясь, вошёл в небольшую лагуну. Как только катер ткнулся носом в песчаный берег, Довран первым выпрыгнул на сушу, схватил чалку и привязал ее к саксаулу, под которым валялась консервная банка с засохшей глиной и обрывки газет.
— Э, да здесь уже кто-то побывал! — воскликнул Генка радостно, словно открыл Америку.
— Здесь неделю назад был я сам,— пояснил Клычдурды-ага, вылезая из катера с брезентовой сумкой. — Это мое любимое место. Здесь хорошо ловятся сомы. Сейчас мы поставим приманку, а завтра снова приедем сюда за сомом. Давай, сынок, бери наживку, — велел он Доврану.
Довран тотчас извлек из сумки бичеву толщиной в палец, на конце которой сидел огромный стальной крючок и насадил на него кусок мяса. Клычдурды-ага тем временем привязал другой конец бичевы к саксаулу, затем бросил крючок с наживой в омут, в котором большими кругами ходила вода.
— Вот так, — сказал удовлетворенно бакенщик. — Завтра, если будет аллаху угодно, мы отведаем с вами свежей сомятины. А сейчас давайте отправимся в обратный путь, чтобы не вспугнуть сема. Он, старый шайтан, пока мы тут возимся, под корягой лежит...
— Ой, посмотрите, опять сорока! — вскрикнул удивленно Бяшим. — Откуда она взялась? Она так и летает за нами. Куда мы — туда и она!
Все оглянулись и увидели на соседнем саксауле белобокую птицу. Вещунья, словно ей смазали гузку горчицей, прыгала с ветки на ветку и стрекотала истошным голосом.
— Наверное, опять аждарха на твоего падишаха напал, — предположила Аннагозелы
