Каландар посмотрел на восток, потом на юг. Ничего нет. То, что вызвало панику среди птиц, было на северо-западе.
Похожее на весеннюю одинокую тучу, нечто черное спускалось с неба, летело прямо на навес.
Столкновение произошло мгновенно. Ударившись о навес, черное облако как-то странно закрутилось, затем продолжило свой путь. Когда оно исчезло из виду, навес, словно заколдованный сам собой, развалился и упал на землю.
ВО СНЕ ИЛИ НАЯВУ?
Каландар открыл глаза от легкого прикосновения к лицу влажного ветра. Он увидел перед собой только глубину неба, небо было чистое и светлое. Но вскоре на нем появились клочья серых туч. Он ничего не понимал, потеряв всякую способность соображать. Такое состояние длилось недолго. Начали возвращаться память и сознание, сначала возник вопрос к поспешно несущимся наверху тучам. «Вы куда спешите?» Вместо туч ответ нашла его память: «Мы и сами не знаем, куда нас ветер гонит...» Каландар посмотрел в другую сторону и понял, что ошибается. На самом деле двигались не только тучи, мчался он сам, между небом и землей. Он понял это как только его взгляд упал на землю. Внизу раскинулись бескрайние зеленые леса. С высоты переплетенные друг с другом ветви деревьев казались сплошным зеленым ковром. Птицы, летающие вокруг Каландара, иногда исчезали в этом зеленом ковре. У Каландара еще не было ни времени, ни сил подумать о том, почему и как он летит. Сперва у него появилось желание оказаться на земле. Он хотел взмахнуть руками, как крыльями, и вслед за птицами опуститься в лес. Но ничего не вышло. Он продолжал лететь на высоте пятидесяти-шестидесяти метров над землей. Каландар решил, что все это может только сниться, и ущипнул себя. И все же ему не верилось, что он не во сне, а наяву действительно летел. «Как еще проверить, сплю я или не сплю, — с беспокойством рассуждал Каландар. — Если я сейчас сплю, то скоро должно что-то произойти и этот сон сменится другим. Подожду немного'.
Мало ли, много ли он ждал, но ничего не изменилось.
«Если я сплю, то не должен знать самые последние события, случившиеся со мной. А ну-ка попробую вспомнить.
Утром, еще до восхода солнца мы с дедушкой пили чай в огороде. Потом я читал новости на английском языке, а дедушка пошел посмотреть на поливку дынь. К обеду дедушка начал полоть лук. В общем все события вспоминаются по порядку. Но что же произошло потом?» — снова задал себе вопрос Каландар.
Солнце еще не село, когда дедушка на осле повез домой траву. Наступила приятная прохлада, Каландар взобрался на навес и проверил, не забрел ли в огород скот, все было в порядке. Спустя некоторое время на северо-западной стороне неба появилось что-то черное, похожее на тучку, оно налетело на навес, на котором стоял Каландар. Каландар слышал гул рухнувшего от столкновения навеса. Его окутала темнота, он почувствовал, как-будто его обняли тысячи человек.
Что было с ним дальше, мальчик не знал. И вот теперь он летит.
Внизу поредевшие леса сменялись загорелыми от солнца холмами, они становились все выше и незаметно соединялись с темнеющими вдали горами. Нечто, окружающее Каландара и похожее на темный дым, становилось все тоньше. Он теперь мог различить цвет своей одежды. И вместе с тем мало по малу сокращалось расстояние между ним и землей. Когда Каландар пролетал мимо высокого дерева, еле касаясь его ветвей, он ухватился за тонкую веточку. Она сломалась и осталась в руке. Это задержало движение Каландара, он начал снижаться быстрее.
Мягко, словно его на руках придержали, он упал боком на зеленый склон холма и покатился вниз. Скатившись, он оказался на берегу речушки с мутной водой. Он пролежал так довольно долго, не приходя в себя.
МЕРЗАВЦЫ
Сэр Альберт завтракал, удобно сидя в пластиковом кресле за низким блестящим столиком. Его вид напоминал человека, собирающегося побриться в парикмахерской: белый передник, завязанный сзади на шее, спускался до щиколоток.
Пока он неспеша размешивал в чашке два куриных яйца до состояния однородной массы, слуга-негр принес два полных стакана горячего кофе. Выпив с большим аппетитом болтушку из яиц, сэр Альберт принялся за горячий кофе. Очевидно, кофе понравился, даже лоб вспотел. Промокнув кончиком передника пот, он положил голову на спинку кресла. Его прищуренные, желтоватые глаза в который раз смотрели на портреты предков, расположенные на противоположной стене. На первом портрете его прадед — одноглазый морской пират, впоследствии повешенный по приговору военного трибунала его величества Британского короля в Лондоне на Трафельгарской площади; второй—сын морского пирата — вор, с отрубленной правой рукой, который был пойман в Иране при попытке взлома банка; на третьем портрете наследник вора— дед Альберта, кровавый изувер, который из волос негритянских женщин делал обувные щетки для себя; на четвертом — отец Альберта — негодяй, закопавший живьем невинных негритянских детей и вырастивший на этой яме черные розы.
Ни один из них не умер своей смертью, в своей постели, в своем доме. И душа у них не уходила сама по себе, а кто-то принуждал ее к этому.
Похоже, что портреты задумались о судьбе своего потомка: разделит ли он их участь?
Сэр Альберт медленно ответил: «Я соткан из всех ваших хитростей, поэтому со мной ничего не случится».
Он очнулся от своих дум из-за шороха, от которого мороз пробежал по коже. Звук доносился из стеклянного ящика высотой в метр и длиной в два метра, стоящего посреди зала. Прислушиваясь, он посмотрел на ступеньки, ведущие на второй этаж, с которого доносились звуки пианино.
— Маргарет, Маргарет, — крикнул несколько раз сэр Альберт, пока не смолкла музыка, звучащая наверху.
— Что, папа? — в зал спустилась одетая в брюки девушка, с гордо посаженной головой.
Сэр Альберт сделал знак в сторону стеклянного ящика и снова, закрыв глаза, опустил голову на спинку кресла.
Маргарет минуло двадцать лет. Это была худощавая, выше среднего роста девушка. Похожие на отцовские, глаза, тонкие светлые брови, прямой нос делали ее красивой. Ее распущенные волосы оттеняли лицо густой завесой. К ее облику совершенно не шел офицерский пояс на серых брюках. Она производила противоречивое впечатление: то ли взбалмошный сорванец, то ли задумчивая красавица.
Маргарет подошла к стеклянному ящику и, отведя волосы с лица, захлопала в ладоши, как ребенок.
— Папа, иди скорей сюда, начинается!
Сэр Альберт легко поднялся и подошел к дочери.
В стеклянном ящике, расположившись среди синих камней так, что нельзя было различить, где голова, где хвост, медленно перемещалась сероватая, толще руки, змея. Ее движение было похоже на разматывание веревки. В дальнем углу ящика трясся, выпучив глаза, черный зайчонок.
Змея подняла голову, похожую на острие стрелы, и мгновенно свернулась в кольцо. Потом страшно зашипела, раздула нижнюю часть головы и уставилась на зверька. Последний, как завороженный, стал приближаться к ней. Последовал молниеносный бросок, смертельный укус, и зверек растянулся на дне ящика. С его носа на синий камень стекла желтая капля. Змея обвила мертвую жертву и стала ее заглатывать. Ее пасть становилась все шире, пока не охватила голову зверька, через некоторое время голова зверька прошла через горло. Змея была похожа на растянутый резиновый мешок, дыхание ее стало затрудненным. Сэр Альберт сказал дочери:
