Шаги стихли возле двери. Сначала, по обыкновению, камеру осмотрел зоркий взгляд надзирателя. После чего Тихону велено было встать у стены, лицом к ней. Вошедшим стражам поза его показалась, очевидно, недостаточно покорной — кто-то ударил Тихона между лопаток, пригвоздив к шершавой стене. Словно на каторжника темных веков, ему нацепили не только наручники, но и кандалы. И только тогда разрешили повернуться.
Его не удивило, что надзирателей оказалось пятеро. Посчитал, что, возможно, так и положено по местным правилам. Но, двигаясь между их серыми фигурами вдоль тюремных коридоров, на переходе в соседнее крыло Тихон увидел такого же скованного наручниками и кандалами страдальца и всего двух надзирателей с ним. Стоявший за решетчатой дверью заключенный был довольно крепкого телосложения и уж во всяком случае на голову выше Тихона.
«Выходит, я для них потенциально опаснее», — подумал он, оглядываясь на «коллегу».
— Не оборачиваться! — прикрикнул кто-то из серых.
Миновали десятки коридоров, два раза спускались вниз и один раз поднимались, но уже по другой лестнице, пока не очутились перед большой металлической дверью. Ни ручек, ни отверстия для ключей. Только кнопка звонка и утопленный в бронированное окошечко глазок камеры.
— Лицом к стене! На колени!
Один из надзирателей нажал кнопку.
— Пусть проходит! — ответил голос мгновение спустя.
Щелкнул замок, дверь отошла в сторону, а чтобы открыть ее полностью, надзирателю пришлось надавить всем своим весом.
Тихона стукнули в плечо.
— Встать!
Серые расступились, и в открытую дверь он вошел один.
Вся правая стена большого помещения, вполне способного послужить спортзалом, была заставлена мешками с песком, дырявыми от пуль. Сквозь разорванную мешковину песок обильно просыпался на каменный пол и кое-где пропитался бурыми пятнами, красноречиво утверждавшими, что это помещение служило расстрельной комнатой.
Страха не возникло: не для того его привели сюда, чтобы пустить пулю в затылок. Внезапно раздавшийся из репродуктора голос велел Тихону идти прямо, туда, где открыта была еще одна дверь. Едва Тихон приблизился к ней, навстречу ему вышел человек в замызганном хирургическом халате.
— Пожалуйте сюда, голубчик! — позвал он и быстро исчез внутри.
Тихон вошел вслед за ним. Из комнаты пахнуло холодом и кровью. Это место напоминало душевую в общественных банях, какие он помнил из детства. Возможно, и была когда-то здесь помывочная, но сейчас в отделанных кафелем открытых кабинках располагались столы. Всего десять. На двух лежали мертвецы, накрытые простынями с давно не смываемыми характерными пятнами. Кое-где сквозь ткань проступила свежая кровь.
— Сюда! — позвал человек в халате и опять исчез.
Тихон заметил проход в очередной коридор.
И снова дверь. А за ней — остро пахнущая лекарствами комната. Большие стеллажи, заставленные пробирками, бутылями, коробками. На стенах — плакаты, описывающие внутренности человека и их болезни. Тихон заметил другую дверь, что примечательно, стеклянную и без решеток: неожиданная вспышка в голове подсказала, что эта дверь ведет в какой-то коридор, соединяющий тюремную и внешнюю части централа. Сама собой, в голове вдруг сложилась четкая объемная схема — группа линий, строго соответствовавших тому пути, что Тихон прошел от своей камеры до этого места. Линии шли, не раз пересекая друг друга. Отметив про себя этот факт, Тихон усмехнулся. Очевидно, его специально привели сюда таким длинным запутанным путем — чтобы он не мог убежать при случае, да и просто, дабы произвести нужное впечатление.
— Здесь мы лечим. А там калечим… — хихикнул человек в халате, впуская Тихона в очередную дверь. — Между прочим, во всех коридорах вооруженная охрана. Так что не думайте бежать!
Последняя комната оказалась небольшой, разделенной длинной ширмой. Посреди ближней половины торчал стол с допотопным компьютером, а из-за ширмы выглядывало кресло наподобие тех, что в прошлом веке можно было найти в любой парикмахерской — с колпаком для сушки волос. Вот только Тихон подозревал, что похожий на ведро колпак служит вовсе не для этой цели.
— Располагайтесь. Присаживайтесь, присаживайтесь. Убивать вас мы не собираемся!..
Человек говорил от второго лица, значит, скоро здесь появятся и другие. И, очевидно, та самая персона, встречи с которой Тихон ждал. Но, может быть нужная персона — именно этот странный человек? То ли доктор, то ли патологоанатом…
На этот счет интуиция молчала.
Тихон подошел к креслу. Дотронулся до потертой кожаной обшивки подлокотников.
Пыточное кресло? Вряд ли. Ремней для удержания рук и ног нет.
Что ж, это становится любопытным. Человек в халате вел себя непринужденно, и, поскольку в комнате не было охраны, значит, никаких таких особых процедур не предполагалось. Тихон заметил, что за ширмой рядом с креслом стоит аквариум. Разнокалиберные рыбки мирно плавали в нем, шипели пузырьки воздуха, поднимаясь со дна между камней. Он прислушался к себе: подсознание тревожилось, но незначительно. Опустившись в кресло, Тихон приготовился ждать. Человек в халате подошел к нему и включил стоявшую рядом с креслом лампу на высоком треножнике. На миг свет попал в лицо незнакомца, прежде чем тот развернул лампу в сторону Тихона. Взгляд едкий, цепляющий. Морщины вокруг глаз и на лбу. Старик.
— Странно, что вы не спрашиваете, зачем вы здесь? А вдруг на вас опыты решили ставить, а? — спросил он.
— Смертельные опыты? — Тихон придал голосу безразличие и сам же ответил: — Все там будем.
Человек в халате снова хихикнул:
— А вы, голубчик, оптимист. Это мне нравится, — он подошел к креслу и поправил колпак. Взгляд его посерьезнел. — Меня зовут Аркадий Верховцев. Вы можете звать меня просто — доктор Верховцев. Помните старый мультик «Тайна третьей планеты»? Мне в детстве жутко нравился. А вам?
— Видел когда-то. Ничего, прикольный мульт, хоть и антикварный, — пробурчал Тихон. — Только который вы Верховцев? Добрый музейный хранитель или похожий на него коварный пират?
Доктор Верховцев опять хихикнул. Он подошел к компьютерному столику и подкатил его к креслу. Достал жгут из разноцветных проводов и стал соединять компьютер с колпаком.
— Техника — старье, — говорил Верховцев, глядя на экран компьютера. — С этими проводами такая морока. Не дай бог перепутаешь. А знаете, сколько их здесь всего? Не поверите — больше ста…
Несмотря на болтливость, движения его были неторопливы. Поведение доктора действовало на Тихона расслабляющее. Он откинулся на спинку кресла, продолжая наблюдать за пальцами Верховцева. Неожиданно за дверью послышались выстрелы…
Тихон вздрогнул. Его бросило в пот. К подсказкам предчувствия он привык, но сейчас оно не сработало. Почему? Однако нашелся успокаивающий вариант — возможно, потому что эти выстрелы не касаются его собственной жизни?..
— Не пугайтесь, голубчик! — услышал голос Верховцева. — У нас тут конвейер! На сегодня еще не закончили.
До Тихона долетел специфический запах изо рта Верховцева. Похоже, доктор не чурался обильных возлияний. Может, пытался таким образом заглушить душевные страдания — все-таки нервная работа. Почему-то Тихону вспомнился Егорка из отряда Вандермейера. И следом — первосортный первачок, на котором работал генератор в поселке, пока его не уничтожили федералы вместе с самим поселком. После этого память Тихона перепрыгнула к загадочному вопросу: что же это за первачи такие, в которые меня записал Алекс? Но он отогнал эту мысль, как будто она могла стать достоянием Верховцева.
«Не нравится мне этот колпак над головой…»
«Кто был тот, кого расстреляли?» — думал Тихон. Возможно, здоровяк, с которым повстречались в коридоре? Или кто-то другой. Или их было несколько? Неважно. Главное — оборвалась чья-то жизнь. Конечно, и тот, кого сейчас лишили жизни, не случайно очутился в той комнате. Наверняка есть причины. Не
