так же, как и в те два раза, что Пер его видел, — загорелый, в хорошо сшитом темном костюме.
— Нас приглашают поговорить с врачом, — сказала Марика.
Врача, дежурившего в пасхальный вечер, Пер никогда не видел. Фамилия его была Стенхаммар. Он был еще моложе того, что лечил Ниллу, но с такими же серьезными и вдумчивыми глазами. Он сидел за компьютером.
— У меня для вас две новости: хорошая и плохая, — сказал он. Подождал ответа и продолжил: — Хорошая новость — нам удалось сбить температуру и остановить кровохарканье. Скоро мы сможем забрать ее из интенсивки.
— А можно взять ее домой? — спросила Марика, хотя спросить должна была не она, а Пер: дети в эти выходные были с ним.
— А теперь плохая новость, — сказал врач. — Пернилла домой ехать не может. Она должна остаться в клинике.
— И надолго? — опять Марика.
Доктор помолчал, а потом разразился длинным монологом. Он рассказывал обо всех анализах, о результатах обследований, что они нашли… Он говорил, и говорил, и говорил, употребляя то и дело длинные, незнакомые Перу слова.
— Эпители… как вы сказали? — перебил он врача.
— Эпителиоидная гемангиоэндотелиома. Опухоль Дабска. Очень редкая, очень необычная форма ангиосаркомы, поражающая мягкие ткани. Я понимаю, что это для вас слабое утешение, но, как врач, я обязан…
— Какой прогноз? — перебила его Марика. — Что все это значит для Ниллы?
Из нового монолога врача Пер запомнил только два слова:
— Так что будет лучше, если она до операции побудет у нас, — закончил Стенхаммар и, сцепив руки, положил их на стол.
— Вы сказали — операция?
— Да. Мы обязаны оперировать. Лучевой терапии, к сожалению, недостаточно… в данном случае речь идет об операции по жизненным показаниям.
Пер содрогнулся.
— Когда? — тихо спросила Марика.
— Скоро, пока поезд еще не ушел… — Стенхаммар сделал паузу. — И мой долг вас предупредить, что речь идет о достаточно сложной операции.
— Какие шансы? — спросил Пер, понимая, насколько неуместен его вопрос.
— Мы здесь не заключаем пари, — мягко сказал врач.
Они молча вышли в коридор. Георг пошел за кофе. Пер молчал — ему нечего было сказать своей бывшей жене, но она сама нарушила молчание:
— А где Йеспер?
— Дома.
— Один?
— Нет. С моим отцом.
— С Джерри? — чуть не крикнула Марика. Голос ее гулко отозвался в пустом коридоре.
— С Герхардом, да. Он приехал несколько дней назад.
— Зачем?
— Он болен. Он перенес…
— Болен он был всегда, — перебила его Марика.
— Он перенес инсульт, и ему нужна помощь, — закончил Пер фразу. — Скоро я отвезу его домой.
— Только сюда не заезжайте, — резко сказала Марика. — Я вовсе не хочу встречаться с этим… похотливым импотентом.
— Похотливый? Может быть… но, насколько я помню, он тебе был очень любопытен, когда мы встретились. Ты находила интересным и его, и то, чем он занимается.
— Ты мне тоже казался тогда интересным, — отпарировала Марика. — Это прошло.
— Вот и хорошо, — сказал Пер. — Значит, у тебя одной проблемой меньше.
— Это не у меня с тобой проблемы, Пер. Это у тебя проблемы со мной.
Пер глубоко вдохнул и резко выдохнул.
— Пойду попрощаюсь с Ниллой, — сказал он вместо ответа.
Марика осталась в коридоре. В палате Ниллы все было тихо, свет погашен. Она лежала под белой простыней, из руки опять торчал шланг капельницы. Он наклонился и прижался щекой к ее щеке:
— Привет.
— Привет…
Она была очень бледна и часто дышала.
— Как ты? Как твои легкие?
— Так себе…
— А выглядишь неплохо.
Она покачала головой.
— Папа… — вдруг сказала Нилла. — Я не могу найти свой черный камень.
— Какой камень?
— Кусок лавы из Исландии… мама купила его мне на счастье. Он лежал у меня в комнате. Мне показалось, я сунула его в карман, а его нет.
Пер вспомнил — гладкий угольно-черный камень, Нилла как-то дала ему подержать.
— Дома где-нибудь, — успокоил он дочь. — Обязательно найду.
Когда он через полчаса перешагнул порог своей хижины, увидел, что Йеспер и Джерри убрали все со стола и сняли запачканную кровью скатерть. Посуду сложили в мойке и оставили Перу.
В гостиной был включен телевизор. Шел какой-то американский комический сериал, из тех, где после каждой фразы закадровая публика разражается идиотским хохотом.
— Папа… как там?
Пер потер глаза:
— Ничего… Ниллу оставили в больнице, но ей получше.
Йеспер кивнул и опять уставился на экран.
Позже, подумал Пер. Позже скажу ему правду про опухоль. Не сейчас.
Он повернулся и хотел пойти в комнату Ниллы, но его остановил вопрос Йеспера.
— Что ты собираешься делать? — спросил Йеспер за его спиной.
— Искать камень, — тихо сказал Пер. — Талисман. Камень, который приносит счастье… — И тут он вспомнил: — Кстати, где эта штука, что вы нашли в каменоломне? Косточка?
— В моей комнате. На полке.
Пер сначала зашел в комнату сына. Стараясь не обращать внимание на беспорядок, он открыл окно — в комнате было душно.
Кусок кости и в самом деле лежал на полке, рядом с книгами и играми Йеспера. Совсем небольшой, четыре, от силы пять сантиметров. Серо-желто-белый и шероховатый на ощупь, он казался очень хрупким.
Йеспер и Нилла не ошиблись. И в самом деле очень похоже на фалангу человеческого пальца.
31
Родители Макса и Венделы давно умерли, общих детей у них не было, так что Пасху они праздновали
