Охнув, я осела на пол. В ногах разлилась противная слабость, руки, наоборот, свело судорогой, разносящей в щепы медового цвета паркетины.
– Что? – вскинулась Марина, сжавшаяся на диване и испуганно озирающаяся.
– Он, похоже, привез его с собой… – отрешенно заявила я. – Подъем! Убираемся отсюда.
Девушка с готовностью вскочила. Похоже, она тоже ощущала, как скользят по комнатам холодные, давящие на сознание призраки страха и боли, разбуженные краткой охотой. Интересно, а как, кстати, она выглядит со стороны.
– Кто… кого привез?
– А, – я махнула рукой, волоча ее к выходу. – Маг – своего убийцу и убийцу твоих родных, и всех прочих…
Мысли скакали спутанными клубками и безумными мячиками.
Что делать дальше – я не знала. Ловить убийцу на себя, как на живца?
А, нет.
Что там я планировала? Узнать, кто подал идею сбора Анклавов, кто и когда познакомил гламурную русалочью молодежь с сестрой Марины… Хм, может, их можно откинуть, заменив на один – кто приехал с протектором Свертхальде? Нет, не получится. Второй мог прибыть отдельно, и не светиться в нашем обществе, на Конклаве.
Но то, что ему однозначно доверял неслабый маг… Ведь второй присутствовал при ритуале, хм, Родового Поиска, нарушил его ход… накинул ограничитель силы, вытянул силу и суть из патрона и пошел убивать родичей первых жертв. Так?
Кубарем скатившись по лестнице, мы вывалились в пекло, с топотом промчались по улочке, свернули в какой-то двор, замерли, прижавшись к горячей стене, скрытой густыми колючими шиповниковыми зарослями.
Тяжело дыша, Марина спросила:
– У вас всегда так… весело?
– Я Одинокий Охотник, – прислушиваясь к разрастающемуся шуму милицейских сирен, пробормотала я. – Со мной и поинтереснее вещи происходят. Пойдем-ка, похоже, у почти покойного мага бдительные соседи. Или это Сев постарался?
А сама замерла, озадаченная одним интересным фактом.
Убийца знает два ритуала лишения Сути и Силы. Разных Родов, если Карающих можно к таковым отнести. Хм, где набрался, учитывая, что созданный Зовущим в море наверняка был запрятан в потаенные архивы. Да и блюстители Маскарада сведениями не торгуют…
Пока я стояла, пытаясь изобразить из себя следователя, моя подопечная привела лицо в порядок. Волосы прибрала, макияж поправила, кепочку поглубже натянула. А глаза-то у нее заблестели, щеки разрумянились, страх и обреченность куда-то схлынули, да и жалостливая песнь ее силы как-то поутихла.
Адреналиновая наркоманка, поставила я диагноз.
Значит, будем отвлекать дальше, раз мотания по ставшему вдруг опасным городу так ее отвлекают от воспоминаний.
– Ну и куда мы дальше? – спросила девушка, заметив, что я вернулась в реальность.
– В библиотеку.
– Зачем?
– Ну… переждать надо. Заодно, может быть, что-то умное вычитаем. А вечером пойдем, пообщаемся… – неожиданно я хлопнула себя по лбу. – Черт! Я же работаю…Моя смена.
– А где ты работаешь? – с нездоровым интересом вопросила девица.
Я хохотнула.
– Официанткой в кафе на набережной.
– О… – а сколько разочарования в голосе. Что она там надумала про меня?
– Знаешь ли, Охота охотой, а кушать хочется всегда. Пошли.
И мы пошли. Отсюда, из малолюдных закоулков оказалось совсем недалеко до вокзала и пустующего кафе на Аллее Героев. Заскочив на веранду, я огляделась и убедилась, что кроме случайных посетителей, с большим удовольствием поедающих мороженое из хрустальных креманок, никого нет. Кивнула скрывающейся под обыденной иллюзией официантке, подтянула ее поближе, отловив за стойкой и прошептала на ухо, не обращая внимания на терпкий аромат страха, расползающийся от нее:
– Есть кое-что новое. Спешу, бумаги принеси, оставлю записку.
На извлеченном из-под стойки листе торопливо начеркала извинения для Сева, на втором – изложила следователю –сирину возникшую идею. Сложив оба клочка в кривоватеньких журавликов, надписала крылья.
– Передай, – и, развернувшись, сбежала.
Тайное хранилище знаний пряталась в старой пятиэтажке, вросшей в землю почти по окна первого этажа. Над темной дверью висела буквально вбитая в кирпич вывеска, на которой грязно-белыми буквами сообщалось, что это – районная библиотека. На табличке, видневшейся в пыльном окне, проглядывала надпись: «Закрыто на ремонт».
Потянув за тяжелую створку, скользнула внутрь, затаскивая нервно озирающуюся девицу. Она что-то такое чувствовала… И я тоже… Будто невидимая удавка затягивается на шее, или густая сеть черной вуалью накрывает город, лишая воздуха.
В пахнущую смолой и масляной краской прохладу нырнула с охотой, старательно зажимая нос и подавляя подбирающийся кашель. Марина же не сдержалась и замерла посреди пустого помещения, оглашая его чихом и поднимая с пола клубы пыли. Серая грязь разводами оседала на пустых полках, высоких обвислых пальмах и бледно-синих стенах.
Дождавшись тишины, потащила девушку дальше. Запачканная ободранная дверь вывела в узкий коридор, удивительно чистый. Обернувшись, полюбовалась на грязные серые следы, оставшиеся на отполированных плитках.
– А? – Удивленно протянула Марина, слишком медленно перебирая ногами и настороженно оглядываясь.
– Давай, давай… пошли, – обернулась, раздраженно постукивая пальцами по стене. Уставилась на упершуюся, как маленький ослик, девицу. – Ну что?
– Разве это все не должно быть… ну, тайным? – она выдохнула с придыханием. Любопытство и настороженность играли в ней, выплескиваясь игривой песенкой.
– Хм, думаешь, если б мы были не мы, мы бы вошли? – и дернула ее за руку. Обиженно всхлипнув, недорусалка потерла запястье и двинулась следом.
Еще одна дверь тихо отворилась, едва я коснулась ее кончиками пальцев, и мы оказались в тихом сумрачном царстве высоких книжных полок из темного дерева. Крошечные огни, танцующие в старинных подсвечниках и тисненые кожаные корешки, изукрашенные золотыми и серебряными узорами, были закованы в стальные скобы и утянуты цепями, искрящимися от магии. Было безлюдно, тихо, прохладно и очень уютно. Здесь, кажется, не место сильным всплескам чувств, комнаты пропитались спокойствием и умиротворением.
Марина, восторженно оглядываясь, медленно прошла вперед. Вытянула руки, с пальцев сорвалась нежная, бело-розовая волна, растеклась по серым плитам, наткнувшись на проложенные вдоль полок желобки, заполненные ладаном, рассеялась. Девушка легко прониклась атмосферой, из тела ушло напряжение тонкой, натянутой звенящей на одной противной ноте струны. Она подошла к столу-конторке, присела на мягкий пуфик и прислонилась к теплому дереву. Я скользнула следом, пристроившись в ногах полурусалки, задумчиво провела по затянутой в джинсу ноге, царапнула кожу на ступне. Тихая, расслабляющая песня заставила меня прикрыть глаза, сознание, впервые за многие годы окунулось в пустоту, омываемую теплыми ласковыми волнами. Я буквально ощущала на губах вкус волн, тихий шепот пены, белым кружевом расходящейся по песку.
Шшшш… только бескрайнее темно-синее пространство и на горизонте разгорающаяся ало-лиловым огнем линия рассвета…
Рассеянные, неожиданно ласковые руки, зарывшиеся во встрепанные волосы, от прикосновения
