бунтовать как-то уже не тянет. Хочется забиться в какую-нибудь щель, да поглубже… И дышать через раз.
Армада, гудя, надвигалась. Я закрыл глаза и попытался расслабиться: все равно сделать сейчас ничего нельзя. Неподалеку какой-то оборванец истово шептал молитву князьям преисподней. Что ж, верующим порой легче. У меня был свой способ отрешиться от действительности.
«Итак, что же получается, – думал я, прижимаясь щекой к шершавым доскам и вдыхая смолистый запах древесины, приправленный (или это только казалось?) еле заметной химической горчинкой. – Существуют некие странные фроги в серых плащах. Вроде бы мертвые, но обладающие бойцовскими навыками, недоступными даже мастерам воинских искусств. Один из них нападает на кронпринца – да так ловко, что бедолага до сих пор пребывает между жизнью и смертью. Кому может быть выгодно именно такое положение Его Высочества? Под подозрение попадает Джага I. Есть ли улики, указывающие на нашего обожаемого монарха? Лишь косвенные. Для того чтобы доставить серого бойца на «Эксцельсиор», был применен, назовем это так, административный ресурс. Преступникам каким-то образом удалось проникнуть на режимный объект и подложить мешок с зомби к почте (если предположить, что я прав и покушавшийся попал на борт воздушного корабля именно этим путем). Как следует проработать эту версию, допросив фабричное и почтовое начальство, мне не удалось вследствие бунта. А был ли он таким уж стихийным? Или… С одной стороны, это бред: взбунтовать заключенных, чтобы скрыть следы другого преступления. Но странное поведение и.о. директора, господина Елинаги, и отсутствие в городе высокого начальства вроде бы намекает, что дело здесь нечисто. Где легче всего спрятать лист? В лесу…
Итак, в результате известных событий мы оказываемся в порту. И что я там вижу? «Арлекинову рыбу», корабль, проходящий по другому моему делу – о пропавшем мастере-протезисте. И тут самое время вернуться к началу рассуждений. Бойцы-зомби в серых плащах. Чем они отличаются от обычных зомби? Прежде всего – высокой подвижностью. Быстротой. А это – суставы. Как говорил учитель Тыгуа, фроги чуть более быстрые и хлесткие, чем люди – опять-таки в силу несколько различной анатомии наших конечностей… Стоп! Ведь зомби в «Спящих лилиях» упоминал, что мастер Ипселл настоящий спец в протезировании суставов! Я напрягся, пытаясь припомнить наш разговор. Что-то насчет усилия натяжения, насчет того, что это настоящее искусство… Мысли мои понеслись вскачь.
Ипселл – лучший в своем ремесле. Он пропал дней тридцать назад. Даже если предположить, что его увезли в какую-нибудь глухую окраинную провинцию – по реке, под парусом, это дней десять-пятнадцать пути. Покушение на кронпринца произошло всего несколько суток назад. То есть, при самом долгом раскладе, у него было около десяти дней на изготовление протезов нового типа. Необычных. Особой конструкции. Таких, которые позволили бы мертвецу двигаться с поразительной скоростью. Десять дней – довольно приличный срок, а он профессионал. К тому же он мог начать работу еще в пути, на борту пиасса – нужные для этого инструменты и материалы были у него под рукой… Проклятье, я ведь имел возможность догадаться обо всем еще тогда, в Амфитрите, после посещения дома Ипселла! Все необходимые факты были у меня на руках! Но потребовалось увидеть серого убийцу воочию, чтобы связать их воедино.
Так. Но ведь мало заменить суставы, это лишь ничтожная часть работы. Чтобы создать такого супербойца, надо… Даже не представляю что. Научить его всем этим диковинным приемам, например. Преодолеть извечную отрешенность зомби – они ведь не слишком-то интересуются мирскими делами… Тут просто не могло обойтись без колдунов, но и, кроме них, должен быть целый штат различных специалистов. Та же команда «Рыбы» – если верить Тыгуа, подразделение спецназа… И еще: вся эта кодла где-то должна располагаться – работать, есть, спать… Где? На отдаленной военной базе, например, или в некой тайной лаборатории…
Что ж, любое государство занимается разработкой секретных видов оружия, и так называемые «отсталые» миры спектра ван Верде не исключение. Даже если Метрополия пронюхает о чем-то подобном, чисто формально у нее не будет права на вмешательство. Ведь это не что иное, как развитие древних традиций, закон о научно-техническом эмбарго не нарушается. К тому же, наше правительство примет все возможные меры, чтобы исключить утечку информации.
Приехали. Похоже, я, сам того не желая, по уши влез в государственные тайны. Ну что, осталось лишь уточнить местоположение этого объекта – и можно со спокойной душой бронировать себе место в «Спящих лилиях». Готов поспорить, мое дальнейшее пребывание в мире живых будет не слишком долгим. Интересно, можно ли подвергнуть зомбификации человека или жизнь после смерти – исключительная прерогатива фрогов? Вроде бы ходили смутные слухи о представителях нашей расы, прошедших эту процедуру – но ничего конкретного я не сумел припомнить…
Можно, конечно, изобразить полное фиаско, переступить через профессиональную гордость, вернуть Грею задаток, за исключением деловых расходов – мол, все нити ведут в никуда… Но, боюсь, для этого уже слишком поздно. Точка невозврата пройдена. Я чересчур близко подобрался к запретному – и меня ликвидируют просто на всякий случай.
Был еще один выход. Добраться до посла и рассказать ему все, включая мои подозрения. Патриотизм здесь неуместен – когда за тобой готово начать охоту твое же государство, самое время подумать о собственной шкуре. Эмигрировать в Метрополию… Но нет, даже в сложившихся обстоятельствах я не мог рассматривать этот вариант всерьез. Возможно, Грей и устроил бы мне билет на генераторную станцию… Если только не решил бы, что выгоднее забыть обо всей этой истории по дипломатическим соображениям. Бросить работу, друзей, признать себя неудачником, сдаться… Но главное даже не это. Мне нравилось то, чем я занимался. Нравилось собирать по кусочкам головоломку, чтобы в один прекрасный миг разглядеть всю картину, нравилось думать, что я делаю мир хоть чуточку лучше… Возможно ли отказаться от частицы себя самого?
– Эд, очнись! Ты не заснул, часом? Все, они улетели! – раздался у меня над ухом голос Тыгуа. Следом громыхнул дружный хохот – экс-каторжане были рады возможности как-то разрядить напряжение последних минут.
Маскировку так же оперативно свернули. Трава и срезанные ветки полетели в воду, раскрылся веерный парус – и пиасс бодро двинулся вниз по реке. Солнце карабкалось все выше по небосводу. День обещал быть чудесным – чего нельзя сказать о моих перспективах. Тыгуа тоже выглядел задумчивым. Ближе к полудню шкипер велел нам очистить палубу.
– В трюм, девочки, все в трюм! Мы скоро будем в районе оживленного судоходства. Или вы хотите, чтобы вашими уголовными физиономиями и каторжными робами любовались с каждого встречного судна? Мне такого точно не надо! Давайте-ка поживее! Эй, одноглазый, ты тоже – чего разлегся!
Последние слова были обращены к Тыгуа.
– Да ладно, шкип, я-то вполне прилично выгляжу! – запротестовал тот.
– Парень, не спорь со мной! У тебя же поперек рожи написано «Не влезай, убьет!».
Я невольно усмехнулся. Что правда, то правда – облик учителя, с этой его пиратской повязкой на глазу, был достаточным предостережением возможным оппонентам. Тыгуа мрачно покосился на меня.
– Сам-то не лучше. Одежда изорвана, небритый…
Я провел ладонью по щеке.
– Только слегка. А рукав мне вы сами едва не оторвали, тогда, на крыше…
– В трюме наговоритесь! – нетерпеливо вмешался шкипер. – Давайте, давайте!
Пришлось спуститься под палубный настил. Здесь было даже хуже, чем я предполагал, – жара, духота и вонь давно не мытых тел составляли поистине убийственный коктейль. Экс-каторжане вели себя довольно мирно: почесывались, спали, перебрасывались короткими репликами – в основном по поводу того, как подвело брюхо и что неплохо бы маленько пожрать. В дальнем углу теплился фонарь: там уже резались во что-то азартное. Я было вознамерился вздремнуть, вытянув ноги и низко надвинув на лоб шляпу, в лучших традициях Дикого Запада – но едва устроился, как Тыгуа тихонько ткнул меня локтем в бок. Я недоуменно взглянул на него. Он чуть заметно кивнул на группу экс-каторжан – мол, послушай, о чем они говорят.
Спор действительно шел интересный. Обсуждалась возможность покинуть гостеприимный борт судна при первой возможности. Авторитет толстого Пастуха (у него, как я понял, были свои планы относительно экс-каторжан) активно ставился под сомнение. Главным аргументом выступала недееспособность некоего Кифы – я не сразу понял, что имелся в виду уголовник, которого я прозвал Жердь. Очевидно, со сломанными руками он не представлял больше угрозы этой шатии – а влияние толстого в немалой степени зависело от его кулаков. Меня, однако же, более всего заинтересовала то и дело упоминавшаяся «Тарратонка». В этом
