веер, отходят бесчисленные протоки. Начались поиски входа в западные протоки дельты Лены. Две недели судно лавировало в лабиринте малых и больших проток, сотен островков и опасных подводных банок. Не раз попадали на мель. Послали матроса Сутормина искать фарватер. Наконец, после двухсуточного плавания на ялботе,17 июля, он возвратился и объявил, что Крестяцкой протокой» пройтить можно и в море въезжал верст на четыре и льду не видел, а далее не ездил». [155]
К этому времени прибыл в команду солдат Фофанов с геодезическими инструментами и с ним несколько якутов. С последними удалось договориться о. покупке у них десяти собак: двух передовых и восьми простых, за что уплачено «семь рублей восемьдесят копеек и выдано из подарочных вещей — китайского шару четыре фунта, 84 золотника, сукна красного два аршина, сукна сермяжного три аршина, бисеру два фунта». [156]
Идя Крестяцкой протокой, 21 июля «Якутск» вышел на взморье и стал на якорь. Здесь, по договоренности с якутами, забрали собак с упряжкой и нартами, построили на северном мысу Крестяцкого острова деревянный маяк высотой 7 саженей и, погрузив заготовленные дрова и пресную воду для дальнего похода, 22 июля с попутным ветром пошли на запад с двумя дощаниками.
Вскоре встретили льды, «…меж которыми по крайней возможности иногда Противными, а иногда благополучными ветрами с великою трудностью проходили…» [157]
Оставив дощаники в устье реки Оленек для разгрузки продовольствия в старое зимовье Прончищева, «Якутск». пошел далее на северо-запад к Хатангскому заливу.
25 июля судно попало в обширное скопление сплоченного битого льда. К тому же появился густой туман, что еще более осложнило обстановку. Течением дубель-шлюпку прижало к большой льдине, отломило часть руля. Положение стало угрожающим. Все люди были посланы на лед, они отталкивали льдины шестами и пробивали в них путь пешнями, приложив все меры на спасение, — записано в журнале, — …и хотя с великою трудностью вышли благополучно и стали лавировать от оных льдов частыми реями» [158]
Идя параллельно берегу, заметили обширную губу. Геодезист Чекин произвел ее опись, и на карте появился вновь открытый залив, названный Лаптевым. Нордвик.
Уже с первых дней путешествия Харитон Лаптев начал вести заметки, куда вносил все то, что не имело прямого отношения к выполняемой им работе и поэтому не записывалось в официальный путевой журнал. Только по ревности своей делал он собственные записи, «…оное описание предлагается для известия потомкам, что знать каждому можно», — так докладывал командир «Якутска» Адмиралтейств- коллегий после окончания экспедиции. [159]
В своем «Описании» относительно залива Нордвик Лаптев отметил: «Около сей губы земля крепкая- глина, травы, никакой нет, только мох, неудобный к оленьему корму, а лесу стоячего отнюдь нет. Песцов белых видно нам было много, жителей и промыслов никаких нет и не бывало, понеже здешние объявляют, что оной губы не знают». [160]
От залива Нордвик «Якутск» пошел прямо на север и пять дней лавировал между льдами в поисках прохода в Хатангский залив, куда вошли 7 августа и бросили якорь напротив зимовья местных жителей.
Предполагая в дальнейшем здесь зимовать, Лаптев приказал сгрузить часть провианта. Как только приступили к этой работе, подул северный ветер и нагнал множество льда, угрожавшего судну. Пришлось срочно прекратить работы и искать укрытия. Лаптев повел дубель-шлюпку на юг, в глубь залива. Идя вдоль западного берега, заметили еще одно зимовье, около него и остановились. Вскоре льды достигли и этого места.
Судно прижало к берегу, переломило большой якорь, и команда вынуждена была втянуть дубель- шлюпку в устье мелководной речки. Здесь стояли до 14 августа, когда льды разредились. В этом месте выгрузили часть провианта.
Продолжая плавание, Лаптев повел судно вдоль берега к северу. При выходе из Хатангского залива был замечен остров, которому дали название острова Св. Преображения. Шли вдоль крутых каменных берегов восточного Таймыра. «Описание» пополнилось новыми сведениями об этом суровом таинственном крае. «С моря проход в Хатангский залив свободный, даже для больших кораблей», — записал Лаптев. «Берега приярые и высокие, поэтому и лесу нет наносного, — отмечает он далее, — видели на льдах много моржей, а на берегу белых песцов. От широты 75°30′ к северу и западу берег низкий и на нем есть лес наносной, но годен только на дрова». [161]
Пробираясь между льдов, прошли острова Св. Петра и повернули вдоль берега на запад. Идя этим курсом, «Якутск» миновал Петровский залив, остров Св. Андрея, залив Северный Песок, остров Св. Павла и, подойдя 20 августа к. береговому припаю, стал на якорь у мыса Св. Игнатия. Чекин с тремя матросами отправился по льду на собаках за водой, дровами и для установки приметного берегового знака — маяка.
Вскоре посланцы вернулись с удивительной находкой— бивнем мамонта длиной около метра. На берегу моряки видели много наносного леса, годного для строительства, но, обследовав прилегающий район, обнаружили, что заливы и бухты мелкие и для «якорных мест неудобные».
На следующий день «Якутск» подошел к высокому мысу Св. Фаддея, на восточном берегу Таймырского полуострова, и вошел в залив.
Лаптев описал этот район так: «Мыс Святого Фаддея лежит утесом каменным и так простирается в губу к югу и востоку. На нем местами камень белый, подобный алебастру. Земля — глина, изредка мох, неудобный к оленьему корму». [162]
У мыса заметили стадо морских животных, достигающих пяти метров длины и формой тела похожих на маленьких китов. Они кувыркались, выставляли из воды то морду, слегка напоминавшую коровью, то хвост, раздвоенный, как у рыбы. «По здешнему этих животных называют «белуха»«,— записал Харитон Лаптев.
Лаптев хотел продолжать плавание к западу, но путь был прегражден стоявшим неподвижно льдом. Описи побережья Таймыра препятствовали частые туманы, снегопад; дожди и заморозки. В безветренную погоду морское прибрежье покрывалось молодым льдом. Снасти судна обмерзали, и трудно было идти на веслах. Обстановка требовала подумать о зимовке.
Действуя в соответствии с инструкцией, где указывалось: «возвращаться не в прежние дальние места, но искать способ где бы ближе зимовать можно было». [163] Харитон Лаптев решил более детально обследовать район мыса Фаддея.
Чекин на нартах, запряженных собаками, поехал вдоль берега по льду на запад, чтобы выяснить, как далеко в этом направлении простирается «стоячий» лед.
Два человека были посланы к так называемому устью реки Таймыры, которое, по предположению Челюскина, находилось в районе залива Фаддея. Лаптев, как будет видно дальше, очень сомневался в существовании здесь этого устья.
Третья партия в составе шести человек направилась на мыс Фаддея, чтобы поставить каменный знак — гурий. С этой группой отправился и Челюскин, выяснить, нельзя ли устроить зимовку в этом районе, и осмотреть льды с высоты мыса.
Тем временем «Якутск» пошел к островам Св. Самуила, откуда на расстоянии «близ 10 миль» увидели безымянный остров, «который в прежнюю кампанию последний к северу описан Прончищевым, и дали ему название Святого Лаврентия».
Идти дальше не было возможности. Северней островов Самуила стояли плотные льды, и «Якутск» возвратился к мысу Фаддея.
Осмотрев берег около мыса Фаддея, где слишком мало было плавника и не было поблизости рек, Лаптев убедился, что эти места непригодны для зимовки.
Дубель-шлюпка «Якутск» находилась там, докуда больше ста лет тому назад дошли с запада русские мореходы, погибшие на одном из островов. Фаддея. Лейтенант Харитон Лаптев не мог предполагать, что где-то поблизости сохранились неоспоримые доказательства того, что русские люди еще в XVII веке обогнули морем дикий и суровый Таймырский полуостров. Он ничего не знал об этих людях и их печальной судьбе, но и без того понимал, как трудна и опасна должна быть зимовка на этом голом берегу.
Когда вернувшиеся партии доложили о результатах осмотра, не осталось сомнений, что проход на запад в этом году невозможен. Путь на запад и север прегражден льдом. Надежды нато, что он разредится,
