На Страстной Седмице при громадном стечении народа образ был освящен и отправлен в Санкт- Петербург, на попечение адмирала Верховского. Киевские граждане выражали надежду, что 'Его Превосходительство употребит все возможности для скорейшего и безопасного доставления иконы в крепость Порт-Артур'.
Власти полного адмирала, члена Адмиралтейств-Совета Владимира Павловича Верховского, конечно, вполне хватило бы для 'скорейшего и безопасного доставления' иконы по назначению. К тому же, как утверждали, он был человеком благочестивым, ценителем изящных искусств.
На Пасху образ был уже в доме адмирала. Казалось бы, дело за немногим – погрузить икону в ближайший скорый поезд или воинский эшелон, и через 17-18 суток она будет на Порт-Артурских позициях. Но Владимир Павлович поспешности в делах не любил. Несколько дней его дом напоминал модный художественный салон: посмотреть икону заходили генералы, сенаторы, представители властей, старые коллеги по службе… Навестил адмиральскую квартиру и митрополит Петербургский Антоний. Верховский испросил благословения выставить икону ('хотя бы на недельку') в Казанском соборе, но владыка напомнил, что законное место ее в Порт-Артуре, и что с исполнением Владычной воли следует поспешить. Адмирал ответил, что ради выигрыша 7-8 дней вряд ли стоит подвергать икону дорожным случайностям. (Последующие события показали, что судьбу иконы как раз и решили эти самые дни!)
31-го марта (в среду Светлой Седмицы) под Порт-Артуром вместе с флагманским броненосцем 'Петропавловск' погиб командующий флотом адмирал Степан Осипович Макаров. Его смерть во многом предопределила развитие событий на морском театре военных действий и весь ход войны. тихоокеанцы переживали его гибель как личную катастрофу, а Государь Николай Александрович оставил среди каждодневных своих записей такую: 'Целый день не мог опомниться от этого ужасного несчастья… Во всем да будет воля Божия, но мы должны просить о милости Господней к нам, грешным'.
Если бы Верховский воспринял эту трагедию как некий грозный знак и поторопился с отправкой иконы!.. Но образ 'Торжество Пресвятыя Богородицы' продолжал украшать адмиральскую квартиру; Верховский заказал его список, и на эту работу (ее прекрасно выполнили монахини Новодевичьего монастыря) ушло еще несколько дней.
На место погибшего Макарова заступал адмирал Николай Илларионович Скрыдлов, отозванный с поста командующего Черноморским флотом. Приказ о назначении состоялся 1 апреля; 6-го Скрыдлов прибыл в столицу, и, пока длилась почти недельная череда полагавшихся по чину аудиенций, попечение над 'Порт- Артурской' иконой приняла на себя вдовствующая Императрица Мария Федоровна. Образ после краткого молебна в собственной Ее Величества резиденции (Аничков дворец) был доставлен в салон-вагон адмирала Скрыдлова. Николай Илларионович обещал, что лично внесет его в Порт-Артурский собор.
Адмиральский поезд отбыл 12-го числа. Но, к удивлению многих… снова в Севастополь! Там Скрыдлов пару дней потратил на передачу дел своему преемнику, еще день-другой устраивал по-дорожному семейство с багажом, и лишь 20-го тронулся в путь. Увы, сделал он это слишком поздно! Последний эшелон с боеприпасами прорвался в крепость 26 апреля, разгоняя на стрелках вышедших к полотну японских солдат, за три дня до того высадившихся на побережье. В результате Скрыдлов вместо Порт-Артура оказался во Владивостоке…
Принято считать, что история не терпит сослагательного наклонения. Однако порой невозможно не задаться вопросом: 'А что, если?..'. Что, если бы лаврские богомольцы не стали связывать свои надежды с Верховским, а твердо возложили упование на всеблагую и всесовершенную волю Божию? Тогда, быть может, история войны сложилась бы по-другому?..
О том, что было дальше, пишет один из современников: 'Таинственная и чудесная по своему происхождению икона, известная под названием 'Торжество Пресвятой Богородицы'… 2-го августа (!?) 1904 г. была временно помещена во Владивостокском кафедральном соборе…' Икона была выставлена на поклонение 2 августа спустя почти 90 дней после прибытия во Владивосток. Видимо, за множеством забот Николай Илларионович попросту забыл о ней… Слухи о 'сокрытии' командующим 'Порт-Артурской' иконы блуждали по городу. Можно представить себе, сколь обострилось недовольство (особенно среди моряцких жен и матерей), когда три крейсера вышли в море на неравный бой с японской эскадрой 30 июля – и адмирал поспешил переложить ответственность на вдовствующую Императрицу – мол, Высочайших указаний не поступало… На телеграфный запрос был немедленно получен ответ Марии Федоровны, и образ перенесли из адмиральского дома в Успенский собор.
Едва ли когда соборные стены слышали столько искренних молений, сколько возносилось их перед образом 'Торжества Богородицы' в те дни. 'Перед иконою, – писал очевидец, – склонив колена, с глубокой верою, со слезами на глазах молились люди: Морские и сухопутные чины, начиная с простого солдата и матроса и кончая адмиралом или генералом, повергались ниц пред этою иконою и в усердной молитве искали утешения, ободрения и помощи у Пресвятой Богородицы…'
6 августа, в праздник Преображения Господня, Преосвященный Евсевий, епископ Владивостокский в первый раз служил молебен 'перед сею необычайною по своему происхождению иконою', предварив его такими словами: 'И да не смущается сердце старца-воина, которому было видение, и всех, на средства и по усердию которых сооружена святая икона, что не попала она в Порт-Артур. Господь многомилостив и всесилен, и Его Пречистая Матерь может оказать помощь Артурцам и всем русским воинам, находясь Своим изображением и во Владивостоке, а мы, жители Владивостока, возрадуемся и возвеселимся, имея у себя сию святыню…'.
Но чувство неправильности происходящего испытывали практически все русские православные люди. В редакцию 'Церковного Вестника' приходили каждодневно десятки писем, вопрошавшие – 'Куда делась икона?' Весть о нахождении образа во Владивостоке мало утешила людей. Настроения их наглядно иллюстрирует письмо, направленное в те дни неким 'православным военным' адмиралу Верховскому: 'Раз икона находится во Владивостоке и не дошла по назначению, она не может подавать благодатной помощи верующим в заступление Богоматери. В настоящие дни наших тяжких испытаний особенно благовременно искать помощи Небесной: и если эта помощь обещана нам при выполнении определенных условий, то нельзя же останавливаться на полпути к тому, что требуется от нас: Пусть бы икона вверена была рискованному способу доставки ее на место: если действительно было намерение Богоматери через нее явить свою чудесную помощь в Порт-Артуре, то Ее образ дойдет до Порт-Артура; если же не дойдет – подчинимся воле Богоматери, и на нашей душе не останется упрека за невнимание к тому, что через посредство простого моряка изрекается устами Царицы Небесной'.
После боя в Корейском проливе 1 августа под началом трех адмиралов оставалось два боеспособных крейсера – 'Россия' и 'Громобой'. И Скрыдлов не отважился послать один из них на прорыв блокады. Будь он даже человеком действительно верующим, служебный долг обязывал мыслить категориями сугубо практическими – такими, как узлы хода, дюймы калибра и миллиметры брони. А именно в этих узлах и дюймах неприятель удерживал за собою подавляющее превосходство.
Глава 11. В 'небесах'. Особа приближенная…
Санкт-Петербург. Апрель-июль 1904 года.
Рабочие Кронштадтского порта вяло и нудно бастовали. Поводом послужила очередная задержка с выплатой сверхурочных, а причиной – общее состояние брожения умов в стране. На конкретном предприятии сие брожение успешно подогревалось шныряющими тут и там субъектами, коорые разносили интересные идеи и еще более интересную жидкость с сивушным запахом. В результате – срок завершения ремонта броненосцев переведенных в Кронштадт после начала войны,93 отодвигался в светлое будущее. Отвечавший за скорейший ввод кораблей в строй вице-адмирал Бирилев для недопущения срыва сроков ремонта, сокращал списки необходимых работ.94 Подрядчики все рангов и мастей относились к выполненю свих обязаностей и обязательств еще более наплевательски, чем рабочие. Для них главной заботой было – урвать как можно больше на срочном военном заказе. Впрочем и само Морское ведомство тоже отличилось – когда в начале марта в ответ на рапорт главного корабельного инженера Санкт-Петербургского порта Скворцова о необходимости форсирования робот, выдало что 'постройка и ремонт кораблей эскадры должны производиться только в строгом соответствии с утвержденными планами и сметами, так как на ускорение работ не отпущено никаких новых или дополнительных кредитов, а посему никакие сверхурочные работы не могут быть допущены'.95
Но в этот еще по-зимнему морозный день середины марта на заводе имело место пришествие богов, в результате которого многое пошло по другому. Первым знаком того, что стачка пошла как-то не так, стал
