своего самого страшного кошмара. Но Вадик, намертво закусив удила, больше не намеревался щадить чувства и самолюбие самодержца.
– В подвале дома купца Ипатьева в Екатеринбурге в вас и ваших домочадцев сначала выпустят по барабану из револьвера, а потом тех, кто будет еще жив – от корсетов дочерей пули из наганов будут рикошетить – добьют штыками…
– Прекратите, – слабо прошептал Николай, но Вадик уже не слышал ничего, его понесло.
– Потом, чтобы тела не опознали, на лицо каждого выльют по банке кислоты, а сами лица разобьют прикладами винтовок.
– Пожалуйста, перестаньте, – слабо и тщетно взмолился Николай.
– Останки потом будут сброшены в шахту в глухой тайге, где их и найдут только в девяностые годы. А сама Россия, проиграв гораздо более серьезную войну, чем Русско-Японская, на пять лет скатится в братоубийственную гражданскую! Но это будет еще не конец… За сорок последующих с этого дня лет пятьдесят миллионов наших соотечественников погибнут насильственной смертью. ПЯТЬДЕСЯТ МИЛЛИОНОВ. И истоком этого безумного крававого потока явится Ваше, Николай Александрович Романов, царствование…
– Хватит!!! – уже не шептал, а кричал Николай.
– Зато можете радоваться, Вас потом канонизирует церковь, и станете вы великомучеником и страстотерпцем Николаем, – с убийственно злым сарказмом продолжал крушить хрустальные замки царя Вадик, – за такое и всю семью подвести под расстрел не жалко, не так ли, Ваше Величество? Оно того уж точно стоит…
– Не надо, пожалуйста, не надо!!! – у Николая началась первая в зрелом возрасте истерика.
– Не надо? Так а я-то тут при чем? – удивился Вадик, – Я-то ничего, что к этому привело, не сделал. Меня тогда еще вообще не было, не родился я. Даже родители моих бабушек и дедов еще не встретились. Вас, Николай Александрович, простите, в МОЕМ (выделил голосом Вадик) мире, не поддержал НИКТО. Вы умудрились, пытаясь угодить всем, наступить на мозоль каждому. Даже дворянство и малограмотные крестьяне, которые сейчас на вас молиться готовы, через тринадцать лет пошли против вас. И при известии о вашей гибели больше злорадствовали, чем горевали. И вы хотите повторения ЭТОЙ истории? Тогда можете спокойно продолжать в том же духе, а я, пожалуй, перееду в Новую Зеландию, там-то в ближайшие лет сто будет тихо, на мой век хватит…
– Но можно ли еще что-то изменить? Ведь это в вашем мире уже было… Может, это все-таки свыше предопределено, – подавлено отозвался Николай.
– Хрена лысого что-то вообще может быть предопределено! – грохнул по столу кулаком лекарь Вадик (или Миша – он уже и сам запутался), – у нас и 'Варяг' не прорвался, и Макаров на 'Петропавловске' погиб на мине 31-го марта, а тут – все это уже пошло по другому!
– Так, может, тогда и подвала этого Ипатьевского монастыря не будет, если все уже пошло по-другому? – встрепенулся Николай.
– Ипатьевского дома, а не монастыря… И к предсмертным проклятиям и пророчеству Марины Мнишек, уморенной в сем костромском духовном оплоте, купец этот никакого отношения не имеет. Хотя, как знать, как знать… Возможно, Вы правы, и некая мистическая связь тут просматривается. Сам я об этом не подумал…
Но тогда, тем более! Сможем ли мы разорвать этот мистический круг – сейчас это в первую очередь от Вас зависит, Ваше величество, – не стал слишком уж обнадеживать царя, способ управления коорым он наконец, кажется, нащупал, Вадик, – кризис в обществе – он системный. И поражение в войне, которого избежать, кстати, довольно просто, это не его причина, а следствие. А то будет не Ипатьевский дом в Екатеринбурге, а, скажем, Мазаевский в Питере. Вам от такого поворота истории правда станет легче? Надо бороться не с проявлениями кризиса, а искоренять его причину!
– А в чем же причина? – кажется, в первый раз за все царствование проявил интерес к внутренним делам своего государства хозяин земли русской.
– На данный момент ситуацией в стране недовольны все слои общества. Крестьянам хочется побольше земли, причем – задаром. Дворянам – уже прогулявшим выкупные платежи по Парижам и Баден-Баденам – побольше денег и продолжать ничего не делать при этом. Капиталистам – промышленникам подавай парламент, дабы можно было проплачивать нужные им законы и государственные проекты, которые вернут им эти деньги с громадным барышом и минимизации налогов с них в казну. Интеллигенции – побольше свободы, хотя они понятия не имеют, что это такое и с чем ее едят, и вообще, чтобы Россия стала Европой. Военным-идиотам – повоевать, тогда как военным умным – не делать этого ни в коем случае. Купцам и банкирам – побольше возможности для зарабатывания, вернее, воровства. Нарождающийся класс рабочих, пролетарии, требуют принятия рабочего законодательства, которое защищало бы их права и не позволяло бы купцам, промышленникам и банкирам их настолько явно обворовывать. И всем почему-то кажется, что Вы и толькоВвы должны все их и только их требования удовлетворить.
– Но как? Это же невозможно – угодить сразу всем… – выдавил из себя Николай.
– Выберите тех, чьи требования кажутся вам наиболее справедливыми и невыполнение которых уж точно приведет к революционному взрыву. Но сразу вынужден предупредить – в 'тот' раз вы сделали ставку на дворянство. Так что его я бы вычеркнул.
– А кто тогда остается, банкиры? – попытался угадать самодержец.
– Ха! Вот уж эти достойные мужи, сколько вы им не предложи, перепродадут и вас, и всю Россию оптом тому, кто предложит на пять копеек больше! – хохотнул в ответ доктор, – нет, конечно. Я бы предложил начать не сверху, а снизу.
Крестьянство, вот кто пока в России составляет большинство населения. Сельское население России за последние 40 лет практически удвоилось, с 50 до 100 милионов человек, причем еще 10 милионов человек за этот срок переселились в города, численность населения в которых возросла в пять раз! Всех их надо обеспечивать землей, но земли-то в общинном землепользовании не прибавилось. Поэтому в деревне нарастает критическая масса обездоленных, голодных, в значительной массе молодых, неграмотных и недовольных людей, которые просто взорвут страну, если не предпринять срочных мер. Причем масштабных и радикальных. Частности вроде переселенческой политики, могут только слегка отодвигать срок этого бунта, хотя на начальном этапе и это хорошо.
Поэтому единственный способ остановить брожение в этой бочке, у которой вот-вот сорвет крышку со всем, что на ней стоит, а это и мы с вами – это решить земельный вопрос. В нашей истории его с переменным успехом решал Столыпин, пока его не грохнули. Если его немного перенаправить с обязательного разрушения общины в в сторону более активного наделения землей тех, кто из нее и так готов выйти… Ведь для прекращения брожения достаточно удалить дрожжи. А если дать активным людям России возможность зарабатывать и брать столько земли, сколько они могут вспахать, то им никакая революция не нужна уже будет! А старая община – это готовый источник кадров для заводов, которых нам через пару лет надо будет строить сотнями.
– А тогда, может быть, заводчики, промышленная буржуазия?
– Это уж точно мимо, Ваше Величество. Смысл их деятельности не альтруизм, а получение прибыли. Законы Империи им позволяли делать это вполне вольготно более 30-ти лет. Как вам известно, ряд наших промышленных воротил имеют уже громадные состояния. Некоторые из них еще вполне лояльны Вам. Но таковых, увы, уже меньшинство. Почему? Что случилось? Что им не так? Причина очевидна. Они хотят еще больше денег! И видят единственную дорогу к этому в своем политическом влиянии. И абсолютная монархия становится им в этом помехой. Не потому, что участие во власти в той или иной форме дорого стоит. А всего лишь потому, что урвав свой кусок политического капитала при Вас, потом, при Алексее Николаевиче, все может перемениться на 180 градусов. Ибо все будет зависеть от субъективного решения другого человека. Одного человека. Отсюда и их либеральность, и требования парламента и конституции, и финансовая поддержка экстремистов всех мастей, и коррупция, и ориентация на враждебные России государства. Идеальное общественное устройство для них – демократическая республика. Там можно купить всех и все. Там можно привести к власти кого угодно. Кого, не важно, хоть поддонка и мерзавца, главное проплаченного, своего…
– Какая же это гадость…
– Это реалии жизни, Ваше Величество. Где главная гадость – это деньги. Но, увы, без них пока никак.
