Федорович. Из них кое-кто сразу к берегу приткнулся, по приказу начальства, наверное… Когда им стало ясно, что не уйти из-под удара Рейценштейна. Но были и те, кто пытался врассыпную по мелям удрать. Хорошо это у них не получалось. В итоге, по-моему почти все перевозившие солдат суда повыбросились на берег… Спасибо, – переведя дух и залпом выпив стакан холодного чая, командир истребителя продолжил:
– Так что скорее всего японцам удалось спасти и доставить на берег большинство своих солдат. Хотя в связи с утратой ими всего тяжелого и части стрелкового вооружения и боезапаса, их боеспособность под большим вопросом. Да и повылезали они на песочек не у Бидзыво, где хоть дорога к Артуру приличная есть, а в довольно диком местечке, миль на сорок с лишним восточнее…
Но несколько пароходов поперли напролом в море, в сторону Чемульпо. Наш мало того, что ходкий оказался, под 18 узлов, так его еще и японские истребители прикрывали, наверняка что-то важное вез. Часа два мы к нему подступиться не могли, хорошо 'Новик' увидел и подсобил. Истребители их отогнал, причем одного из них раскатал: то-ли котел на нем взорвался, то-ли мина в аппарате, но японец аж пополам разломился и сразу затонул.
Пока транспорт догнали, пока 'рыбку' в него всадили… К тому же верткий, гад, и крепкий был. Из трех мин от первой очень грамотно увернулся. Вторая только хода лишила, пришлось еще третьей добивать. Пока возились с ним уже солнце зашло. И набегались за день: угля чуть больше половины осталось. Но с 'Новика' нам приказал Николай Оскарович пробежаться к Чемульпо и с рассветом проверить, нет ли там их ушедших от погони транспортов. Как найдем, так мол, сразу назад. Я доложил, что угля маловато, но… Приказ, есть приказ.
С нами пошел еще и 'Бесшумный'. У них с кардифом еще хуже было. Ну и по дороге, в темноте, под утро уже, на четыре японских истребителя налетели! Еле оторвались, пришлось на них даже две мины потратить, только перезарядили аппараты, обидно. Тогда мы 'Бесшумного' и потеряли. Потом, утром уже, остановили немецкий транспорт, догрузились углем. А поскольку ни купцов, ни японского флота видно под корейским берегом не было, я рискнул и пошел дальше. Но вот незадача – в полдень опять миноносцы, теперь три, по корме! Ну, не везет нам на них! Весь день от этой своры уходил полным ходом. Тогда уже до Владивостока было идти если и не ближе, но безвариантно: сквозь строй в Артур – утопят.
Сколько угля у японцев я не знал, конечно. Надеялся, что отстанут. Но нет. Идут и идут… Видать только что с бункеровки они были… Весь уголь, что с немца взяли, мы почти пожгли, да и не особо хорош он был – расход большой, последнюю мину зарядили, и… Тут-то вот вас и повстречали.
– Ну, в принципе, все понятно. Кирилл Владимирович, будьте добры – распорядитесь и организуйте конвейер погрузки. Хоть десять тонн до темноты, но извольте перекинуть. Ну и десяток кочегаров вам одолжим, ваши-то, небось, совсем запыхались. Вот только по поводу 'вас повстречали' прошу поподробнее, – задумчиво потянул Руднев, – почему заметив на горизонте дым, вы пошли на него, а не от него? Тактически не грамотно, по-моему. Окажись на нашем месте японский крейсер – вы бы попали как кур в ощип.
– Я надеялся, что за горизонтом японский транспорт, – начал оправдываться командир миноносца, привыкший за годы службы к тому, что от начальства кроме неудовольствия по любому поводу ждать особо-то и нечего, – хотел его последней миной подорвать.
– Тогда резонно, – к удивлению капитана второго ранга согласно покачал головой адмирал, – но когда стало ясно, что это не транспорт, а крейсер, почему и тогда вы не отвернули? На что рассчитывали?
– А у нас все одно угля даже до берега уже не хватало. Отвернешь от крейсера – попадешь к трем миноносцам, что там потопят, что здесь. Или хуже того – кончится уголь, так вообще без хода расстреляют как щит на маневрах. Зато по крейсеру хоть имело смысл попытаться выпустить последнюю мину. Так и так погибать, тогда хоть с музыкой!
– Вы всерьез собирались атаковать крейсер днем, в одиночку? – не веря своим ушам, переспросил Руднев, и, дождавшись утвердительного кивка, продолжил, – А я-то ломаю голову, почему вы, опознав 'Варяг', если уж пошли на сближение, потом открыли по нему огонь! А каковы по вашей оценке были шансы успеха этой атаки?
– Где-то между один к сотне и один к тысяче. Не в нашу пользу, естественно. Но шансы нанести существенный урон противнику в бою против 3-х миноносцев еще ниже. Из двух пушек по трем целям нормально не отстреляться, а они нас в 6 стволов – 47 мм я не учитываю за бесполезностью – быстро угробят. Мину по миноносцу на ходу пускать вообще занятие для оптимистов – мой ход 28 узлов, его 28, а у мины 35 не больше…
– Однако молодца, оценка правильная! Кстати по поводу стрельбы… У вашего кораблика девиз есть?
– Да как-то не сподобились пока, – не успевал следить за полетом начальственной мысли миноносник, но на всякий случай, оправдываясь, добавил, – я вообще всего только три месяца как 'Беспощадным' командую.
– Угу… Воистину 'беспощадным', – усмехнулся Руднев, – из четырех 75-миллиметровых снарядов, что вы по нам выпустили – один в трубу навылет, а второй так вообще – в метре над рубкой прошел, судя по свисту. Я чуть с мостика не спрыгнул, и это почти с трех миль… Так что насчет девиза рекомендую – 'бей своих, чтоб чужие боялись'. И что у вас за Вильгельм Телль такой на носовой трехдюймовке, что так стреляет с миноносца идущего навстречу волне на полном ходу?
– Комендор Зябкий. Но он стрелял по моему приказу, мы вас до поворота не могли опознать, – горой встал за своего матроса Римский- Корсаков, чем заработал еще пару очков в глазах Руднева.
– Ну, раз по вашему приказу, тогда вы ему добавочную чарку завтра и поставьте. Я-то и сам хотел, за меткость, ну да ладно.
А вот сигнальщику, на вашем месте, я бы не наливал с недельку. Почему он так поздно 'Варяг' опознал? В японском флоте четырехтрубники не водятся, – продолжал разбор боя любящий поговорить Руднев.
– Всеволод Федорович, да я сам, не отрываясь, смотрел в бинокль – вы же прямо на нас шли, а с носа да за дымом не то что трубы пересчитать, я вообще был не уверен, крейсер там или броненосец!
– Ладно. Хватит ломать комедию, Федор Воинович, – за транспорт и все остальное вы Георгия честно заработали. Кого еще из команды отметить и наградить – пишите представления сами, я завизирую. С этого часа Вы в моем подчинении.
– Слушаюсь, Всеволод Федорович!
– А теперь о главном: расскажите-ка нам, как прошло у Макарова под Артуром? Вы же с эскадрой выходили?
– Не совсем. Наш отряд с 'Новиком', 'Аскольдом' и 'Палладой' вышел до главных сил – мы должны были разогнать японские миноносцы, чтобы Того не всполошился раньше времени, а потом ушли под берег, встав в передовое охранение броненосцев по их левому борту. Справа шел 'Баян' и, по-моему, четверо наших 'французов'. Так что выход эскадры я наблюдал с моря. Броненосцы Степан Осипович вывел как рассвело, и сразу двинулся к Бидзыво – там у японцев транспорта под разгрузкой и стояли, по подсчетам с 'Буракова' больше двух десятков – его за сутки до выхода в разведку посылали. Флаг адмирал держал на 'Цесаревиче'. Но скоро мы ушли вперед и разлучились с броненосцами.
Со слов командира 'Властного', Того, пытаясь прикрыть пароходы, вышел навстречу от Элиотов всего с четырьмя броненосцами, а куда еще два делись, и где Камимуру в это время носило – этого я вам сказать не могу.
– Это Я ВАМ могу сказать, – усмехнулся Руднев, – Камимура с нами в это время воевал, а пара броненосцев караулила 'Ослябю'. Вот только незадача – они его в Сангарском проливе ловили, а он пошел проливом Лаперуза… Извините, опять перебил. Ну, и как у Макарова с Того получилось, семь против четырех?
– Как получилось? А спросите что проще, Всеволод Федорович. Нам особо-то наблюдать за боем 'больших мальчиков' было не сподручно. Своих забот выше крыши хватало. С 'Бесшумного', с их слов, вроде как наши с 'Властного' видели, что у японцев кто-то из броненосцев стоял без хода с креном, и трое наших 'полтав' его добивали. Но и у нас 'Пересвету' по-полной досталось… Так что сказать, что наши их раскатали – не могу. Я не знаю, чем там все закончилось – мне надо было гнаться за транспортом, и я ушел за горизонт.
– А чем наши крейсера занимались? – ревниво поинтересовался действиями коллег Степанов.
