Средиземном море быть вообще не могло. Громогласное 'Ура' дружно выкрикиваемое командами кораблей обоих отрядов временами заглушало даже залпы салютующих орудий. После затянувшегося на два дня царского смотра, на котором матросы приветствовали Николая Второго без единого понукания со стороны офицеров, усиленная в полтора раза 3-я эскадра флота Тихого океана потянулась в канал.
Император перед этим еще успел принять на борту 'Потемкина' представителей местной администрации и командиров находившихся здесь же английских и французских кораблей, раздав им по такому случаю ордена Станислава. Единственным исключением стало награждение двух немецких офицеров: командир скромной канонерки 'Пантера' и 'случайно' оказавшийся на ее борту военно-морской агент Германской империи в Стамбуле получили ордена Владимира 4-й и 3-й степеней соответственно. После чего со всей свитой, в которую входил и Вадик, Николай Александрович на 'Полярной звезде' отправился погостить в Афины. Приличия надо было соблюсти…
На корме царской яхты, нежно обнимая за плечи княгиню любующуюся тонущем в Средиземном море солнцем, доктор Вадик тихо прошептал ей на ухо, впервые обратившись к ней на ты.
– Пожалуй все, что могли на данный момент мы уже сделали. Можно до возвращения в столицу расслабиться и немного подумать о себе, а не о России. По моему тебе пора развестись со своим мужем, как ты на это смотришь?
– Я бы с удовольствием это сделала еще год назад, но увы – он мне отказал. Не ранее чем через семь лет. Так что – придется потерпеть, Михаил. Или найти себе кого-то свободного, хоть мой брак и формальность, но нарушать его святости перед богом я не могу.
– И не придется, Оленька. Я достаточно хорошо тебя узнал, и не могу поставить тебя перед столь не простым выбором. Но по возвращению в Питер, я сделаю твоему мужу предложение, от которого тот не сможет отказаться. И еще – пожалуйста, называй меня Вадимом, или Вадиком, привычнее как – то.
– Итак в связи с вышеперечисленным, я бы хотел видеть график выплат. Волею судеб оказавшись единственным держателем всех ваших долговых обязательств (знал бы ты, 'голубой князь', во что мне это обошлось) я настаиваю на их своевременном погашении.
– Слово чести князя вам уже не достаточно? Я клянусь на фамильном гербе, что все долги будут погашены в срок, мы с моей женой…
– Простите, ваше высочество, – выплюнул титул собеседника доктор Вадик, – но я не совсем понимаю – причем тут ваша супруга. Это ваши долги, на девяносто пять процентов карточные, а про остальные пять мне вообще говорить противно. К тому же, насколько мне известно, Ее Высочество Великая княгиня Ольга, все имеющиеся при ней на данный момент средства направила на создание всероссийского фонда 'Вспомоществования раненым товарищам ветеранам'. Так что ваш обычный источник средств для вас сейчас недоступен. Ваши европейские родственники, несмотря на их громкие титулы, сами бедны как церковные мыши, да и любят они вас, как (тут Вадик предпочел подавиться пришедшим на ум сравнением)… Ну, в общем, денег вам там никто не ссудит, тем более при вашей то репутации.
Итак – при условии не получения денег от Ее Высочества Ольги, и прочих заимствований из Русской казны, а она, поверьте для ВАС теперь недоступна (а вот за это, петух гамбургский, мне только спасибо было от министра финансов, господина Коковцева) как вы намереваетесь расплачиваться? Сейчас война, знаете ли. И император повелел любые частные потуги до казенных денег проводить через Госсовет. А у обер-прокурора Синода, как я слышал, по вашему поводу устоявшееся мнение имеется, да и вопросов он вам несколько задать видимо пожелает…
Глубоко уважаемый ваш батюшка вам так же деньгами помочь не сможет, в связи с собственной финансовой стесненностью. Курортец в Гаграх пока приносит ему лишь убытки и долги. Да вы и сами о том прекрасно знаете. Хотя к этому благому делу, в которое втравился ваш отец, я как медик испытываю полное сочувствие. Чего никак не скажешь об отношении Александра Петровича к тому, как его отпрыск проводит свои часы досуга. Вот уж злой рок! Человек пол жизни боролся с этой мерзостью в армии, а тут собственный… Так что выгораживать вас перед императором ваш батюшка ТЕПЕРЬ точно не станет…
– Что!? ЧТО вы этим хотите сказать, милостивый государь! Я…
– Хочу сказать, что первый платеж вы уже пропустили, ваше высочество…
– Я… Вы… Да как вы смеете! Кто вы вообще такой, и что вы от меня хотите? – вскочив с кресла попытался 'задавить' неизвестного ему докторишку, которого сам принял сперва за просто посредника, нынешний муж княгини Ольги, Петр Александрович Ольденбургский.
При том, что сам он был хоть и выше среднего роста но весьма щуплого телосложения, это смотрелось весьма комично. Доктор Банщиков открыто хохотнул и свободно откинувшись на спинку кресла, не спросясь закурил. Выпустив клуб дыма в лицо побагровевшему от такой наглости князьку, он перешел на деловой тон.
– Я, любезный князь, – ваш главный и единственный кредитор. Кто, как и почему – не важно. Факт в том, что вы мне должны, и весьма много. С учетом процентов порядка полутора миллионов (выкупленных правда всего за 800 тысяч, эх плакали мои денежки).
Я вам сделаю одно альтернативное предложение, один раз. Если вы откажетесь – я клянусь, вы станете первым в истории России князем, постояльцем долговой тюрьмы… Мне угодно, чтобы вы в течении месяца дали развод вашей жене, и желательно проваливали из России на все четыре стороны. Хотя последнее – не ваше усмотрение.
– Так вот оно что… Мне говорили, что моя супруга слишком часто бывает замечена в обществе некого господина морского доктора… Но я не думал что все настолько серьезно. Вы хоть знаете, какое значение придает ее царственный брат нашему браку? Династическому между прочим…
– Знаю, – прервал надувшегося как петух европейского князька Вадик, – уже никакого (тут он немного блефовал, но Николай сам изрядно недолюбливал мужа сестры, а после 'случайного' рассказа Вадика о 'наклонностях и сексуальных предпочтениях голубого князя', который был полностью поддержан присутствовавшим на той беседе о реформе народного образования Победоносцевым, и правда не горел желанием того спасать). В случае вашего отказа, развод будет оформлен автоматически, после вашего помещения в тюрьму, ибо у русской Великой Княгини не может быть мужа сидящего в тюрьме. Это невозможно с той самой 'династической' точки зрения, знаете ли. Кстати о тюрьме… Вы в курсе что там иногда происходит, при нехватке женской ласки? Впрочем, возможно как раз это то вас и не пугает…
– Довольно! Что вы себе позволяете!? – сорвался на крик генерал свиты его величества, которому в первый раз за всю его сознательную жизнь намекал о его ориентации кто – то, не принадлежащий к 'его кругу'.
– Все, что мне заблагорассудится, – взял его за воротник и притянул к себе поближе на порядок более мускулистый и на десяток лет более молодой Банщиков, – третьим, и возможно, наиболее устраивающим МЕНЯ вариантом, является дуэль. После чего Ольга станет вдовой, избавленной от необходимости терпеть ваше существование на этом свете. Выбор за вами, но вы можете выбирать только из трех вышеизложенных вариантов. Через неделю я подаю на вас в долговой суд, как на просрочившего уже второй платеж. Это я называю – 'сделать предложение, от которого вы НЕ МОЖЕТЕ отказаться'. Честь имею.
С этими словами Вадик слегка оттолкнул обалдевшего от столь бесцеремонного обращения князя, отчего тот с плюхом приземлился в кожанное кресло. Бросив на стол отдельного кабинета ресторана 'Максим' пятирублевую купюру, доктор направился к ожидающему его извозчику. Жизнь продолжала радовать молодого доктора, вернее недоучившегося студента, волею судеб ставшего завсегдатаем великосветских салонов, постоянным собеседником и доверенным советником Императора Всероссийского.
Вопрос с разводом Ольги можно было считать решеным, она и так разошлась с мужем в 1916 году ради любимого человека, так что он просто немного ускорил события. Тогда, в его мире, Николай настоял на семилетней отсрочке. Сейчас и здесь – Никки, узнав, что отсрочка ни к чему кроме нервного срыва у Ольги не привела, и заваленный Вадиком черным пиаром на князя, дал добро на немедленный развод. Жизнь продолжала радовать доктора еще пару часов, пока он не приехал в свою импровизированную лабораторию, под которую была переоборудована одна из залов Елагина дворца.
Хотя эксперименты по переливанию и отделению плазмы под руководством Ивана Петровича Павлова
