На его баке, обращенном в сторону пролива Кии было установлено крупповское 88-мм орудие, а на крыльях мостика, специально усиленных по такому поводу, два мощных прожектора, таких же, что и на флагмане Соединенного флота – броненосце 'Микаса'! Ну, или почти таких же. Кроме того на 'Тада-Мару' был установлен аппарат беспроволочного телекрафирования. Предложение армейцев о соединении его со штабом артиллеристов района 'Тадошима' не нашло поддержки у моряков, которые считали, что если, в случае шторма например, пароходику придется срочно сниматься с якоря, лишнее электрическое хозяйство будет только помехой. Но главное! На корме парохода, там где были срублены фальшборты, был установлен минный аппарат, а в трюме под талями покоились три торпеды Уайтхеда к нему! Любая из них имела дальность хода больше чем до середины пролива, и вполне могла оказаться роковой для любого упрямца, не желающего исполнить приказ о немедленной остановке.
И хотя война с северными варварами грохотала где-то совсем далеко, 'Тадо-Мару' став боевым кораблем всей своей котлозаклепочной душей гордился таким поворотом судьбы. Чего нельзя было сказать о его новом капитане. Нет, вернее, командире – капитан-лейтенанте Йозо Ямасита. За неуживчивый характер, склонность резать начальству правду в глаза именно в том виде, как он, Йозо, ее понимал, а так же тягу к неумеренному общению с пивом 'Асахи', он, вместо того чтобы покрыть себя славой где-нибудь в Желтом море, сражаясь с врагами императора на корабле первой линии, вынужден был убивать время и душу на этой ржавой куче металлолома, мертво стоящей на двух бочках возле входа в Осакскую бухту.
Поначалу он еще не воспринял встречу с 'Тада-Мару' как бесповоротную жизненную катастрофу. Но тянулись дни, недели и месяцы, проходили в залив и из него суда и парусники, менялись под бортом дежурные миноносцы. Их командиры, добрые сердца эти лейтенанты, периодически пополняли его арсенал бутылок 'Асахи' во втором трюме (там было холодно, и пиво долго не портилось), и они же скрашивали и его досуг, вместе с еще тремя офицерами брандвахты.
За почти год стояния у пролива 'Тада-Мару' и скучающие возле него миноносцы не совершили ничего выдающегося, если не считать остановку и отправку к Вакаяме полутора десятков иностранных пароходов, пытавшихся по незнанию пройти в залив ночью. До сих пор все обходилось без стрельбы: суда послушно стопорили ход в лучах прожекторов, а неспешно подходивший к ним потом миноносец конвоировал нарушителей к Вакаяме и передавал с рук на руки такой же брандвахте, как и 'Тада-Мару', у которой, кроме миноносцев, гнездились еще и несколько таможенных катеров. Даже предупредительного выстрела делать не пришлось ни разу…
Нет, стрельбу с 'Тада-Мару' конечно слышали, когда раз пять или шесть за время его стояния у Токушимы, орудия на высоких скальных верках за спиной начинали бить в море: или по квадратам, или по предварительно установленным мишеням. Это был еще тот спектакль! Грохот, клубы дыма, гейзеры воды взлетающие в небо… Пару раз даже не так далеко от 'Тада-Мару'… Остановленное на время учений судоходство, высокое армейское начальство на брустверах батарей… Увы, весь этот праздник жизни оставался за бортом 'Тадо-Мару', если не считать периодических визитов в гости пары артиллерийских офицеров, с которыми Йозо был в приятельских отношениях – миноносцы периодически брали с собой в порт кого-либо из артиллеристов с острова. Это было быстрее, да и на обратном пути можно было прихватить кой-чего не опасаясь досмотра начальства: полежит день-другой у Ямаситы на 'пыхтелке', а там шлюпкой и заберем…
Да, вот именно так – 'пыхтелка' – прозвали армейские артиллеристы старый брандвахтенный пароход, болтающийся там, внизу, под грозными дулами их многочисленных орудий… Но уже наступило утро 10 ноября 1904 года, когда этот бывший трамп в своем первом и последнем бою нанесет атаковавшим Осакский залив русским кораблям урон больший, чем все полтораста стволов армейской береговой артиллерии. Утро того дня, когда имя его командира, капитан-лейтенанта Йозо Ямасита станет синонимом непреклонной воинской стойкости, встав в один ряд с именами таких героических воинов-самураев из средневековой истории страны Ямато как Мусаси Минамото или Тории Мототада…
– Местное время 9:07, Ваше превосходительство!
– Спасибо… Сомнений нет – это входные маяки на Авадзи и Токушиме. Сигнал по отряду: 'Атаковать согласно плану!'
– Наш сигнал принят. Истребители уже уходят вперед… Красиво побежали…
– Хорошо… Сколько до пролива, как вы оцениваете, Евгений Александрович?
– Мили четыре, не больше. И – смотрите – вон и берега уже видно.
– А посередине, это и есть пролив… Почему такие плоские, или это туман еще так низко висит?
– Так точно. Но он с каждой минутой поднимается. Прямо как занавес в театре. Красиво, кстати…
– Красиво то красиво, но нам сейчас не до красоты. Минут через десять-пятнадцать их батареи нижнего яруса уже смогут по нам работать… Сигнал на 'Сенявин' и 'Апраксин': занять позиции по плану!
– Внимание, господа! Справа от прохода прожектор и морзянка!
– Наши пароходы засекли. Там, похоже, и стоит эта брандвахта. Не проспали-таки нас самураи. Все, представление начинается…
Капитан-лейтенант Йозо Ямасита, разбуженный вахтенным быстро застегивая на все пуговицы тужурку поднимался на мостик своей брандвахты. Термометр за стеклом окна его каюты показывал +6 по Цельсию, поэтому он приказал матросу прихватить пальто. С трудом подавив в себе закипавшее возмущение, ну, что, Хига сам не мог разобраться в ситуации с подходящими слишком рано от Вакаямы транспортами, и нужно было будить его? Командир 'Тада-Мару' жестом остановив доклад лейтенанта, поднес к еще заспанным глазам окуляры бинокля…
– Так… Два здоровых парохода… Флаги пока в этом тумане дурацком не различаю… А из-за них выходят… ну да, это истребители, однозначно. Три, четыре… Впереди дивизион, и смотрите, за ним еще идут… Нас предупреждали о подходе со стороны Кии кораблей Соединенного флота, Хига? Никаких телеграмм вообще… По виду наши, но…
– Командир, они увеличивают ход – видите, какие буруны у головных?
– Боевая тревога! Минный аппарат приготовить! На телеграф: 'Тревога! Немедленно подтвердите подход со стороны Кии двух дивизионов истребителей'. Если через пять минут квитанции и подтверждения что это наши не будет, отбивайте вторую – 'Тревога! Неизвестные истребители у пролива Китан. Действую по обстановке!'
Пар поднять до марки! Расклепать цепи с бочек!
Гойсо, Йосокава, у ваших миноносцев пары разведены! Ясно. Тогда 44-му приказ – остановить головной дестроер до выяснения, в случае чего – действовать по обстановке, быть готовым открыть огонь! 42-му – немедленно поднять пары, по готовности поддержать 44-й. Все. Действуйте господа!
– Есть! Господин капитан-лейтенант!
Командиры миноносцев кинулись исполнять приказ, и через пару минут Љ44 уже отдавал швартовы отваливая от борта брандвахты.
– На головной истребитель – запрос позывных!
– А транспорта?
– Оставьте! Им еще ползти и ползти, а дестроеры через несколько минут будут в проливе!
– Что он морзит?
– Не могу знать, господин капитан-лейтенант, но таких кодов на сегодня нет ни у кого…
– Приказ: немедленно застопорить! Лечь в дрейф… Что отвечает?
– Не могу разобрать, это не наш код…
– Прожектора – осветить первый дестроер! Баковое! Предупредительный выстрел по курсу!
– Командир! Это же наши! 'Акацуки'… Видите надпись на борту!
– Вижу… А вы видили на кораблях типа 'Акацуки' кожух между средних труб? Или носовой минный аппарат?
– Н-н-нет…
