признаки? Он, скорее всего, видел больше остальных.
– Согласен.
– Однако вы не побеседовали с ним, хотя он явно стал бы самым лучшим источником информации.
– Мы пытались выносить суждения без вмешательства Криса, чтобы оставаться совершенно непредвзятыми.
– Вопрос был в другом, доктор. Вопрос звучал так: «Вы беседовали с Крисом Хартом?»
– Нет, не беседовал.
– Вы не беседовали с Крисом Хартом. Он жив и может говорить, тем не менее вы даже не стали с ним разговаривать, хотя он оставался главным свидетелем поведения Эмили перед смертью. Частичкой самой Эмили, как вы выразились. – Барри буквально пронзила свидетеля взглядом. – А Эмили ведь уже не спросишь верно?
Ким Кенли для дачи свидетельских показаний явилась в суд в платье «варенка» без воротника и с рукавами колоколом в сотне следов от детских рук.
– Не очень-то подходящий наряд, – сказала она приставу который провел ее к месту для дачи показаний. – Это малыши в садике вымазали.
Джордан перечислил ее дипломы, а потом спросил, откуда мисс Кенли знает Эмили Голд.
– Я преподавала у нее живопись в старших классах, – ответила она. – Эмили была невероятно талантлива. Вы должны понять, что как учитель, преподающий спецпредмет, за день я вижу до пятисот учеников. Большая часть заходит в класс и оставляет после себя беспорядок. По пальцам руки можно пересчитать тех, кто действительно умеет рисовать и искренне интересуется предметом. Может быть, у одного-двоих даже есть талант. Но Эмили была ярчайшим бриллиантом. Такие встречаются раз в десять лет: ученик, который не только любит живопись, но и знает, как применить свои способности самым лучшим образом.
– Похоже, она была уникальной.
– Талантливой, – подтвердила Кис. – И прилежной. Она все свободное время проводила в изостудии. У нее был даже собственный мольберт в уголке.
Джордан взял полотна, которые внес в зал суда пристав, когда вводил мисс Кенли.
– У меня есть несколько картин, которые я хотел бы приобщить в качестве улик, – сказал адвокат. Он подождал, пока их посмотрит Барри, и обратился к свидетельнице: – Вы не могли бы их прокомментировать?
– Разумеется. Мальчика с леденцом на палочке она написала в девятом классе. В десятом – мать и дитя. Как вы видите, работа более зрелая, особенно относительно лица. Больше правдоподобия. И образы более объемные. Третья работа… Ну, понятно, что это портрет Криса.
– Криса Харта?
Ким Кенли улыбнулась.
– А разве не видно, мистер Макфи?
– Я-то вижу, но скажите для протокола судебного заседания, – ответил он.
– В таком случае, для протокола. Портрет Криса Харта. Эмили удалось ухватить выражение лица натурщика, равно как и реалистично передать черты его лица. Откровенно говоря, работы Эмили всегда мне немного напоминали Мэри Кассат.
– Сейчас я недопонял. Кто такая Мэри Кассат? – решил уточнить Джордан.
– Известная американская художница-импрессионист девятнадцатого века. Она часто использовала в качестве сюжетов для своих картин матерей и детей. Эмили поступала так же и частенько демонстрировала такое же, как и Кассат, внимание к деталям и передаче эмоций.
– Благодарю вас, – произнес Джордан. – Следовательно, талант Эмили развивался от года к году?
– По правде говоря, да. Даже в начальных ее работах был виден немалый потенциал. А примерно с десятого по двенадцатый классы я стала замечать, что она не просто передает свое впечатление о предмете, а пытается раскрыть на картине его истинную суть. Такое редко встретишь у художника- любителя, мистер Макфи. Это некое мерило изысканности.
– Вы заметили какие-либо изменения в манере письма Эмили?
– Откровенно признаться, да. Осенью она работала над картиной, которая коренным образом отличалась от ее обычных работ и по-настоящему меня удивила.
Джордан достал последнюю картину, которая была включена в дело в качестве улики. Череп произвольной формы, с грозовыми тучами вместо глазниц и вывалившимся языком. Присяжные уставились на картину. Одна женщина прикрыла ладонью рот и прошептала: «Боже!»
– Именно так я и подумала, – кивнула в сторону присяжной Ким Кенли. – Как видите, здесь реализмом уже и не пахнет. Настоящий сюр.
– Сюр? – повторил Джордан. – Не могли бы вы объяснить значение этого слова?
– Все видели картины в стиле сюрреализма. Дали, Магритт… – Заметив непонимающий взгляд Джордана, она вздохнула. – Дали. Художник, который написал мягкие часы.
– Понятно.
Он быстрым взглядом окинул присяжных. Как и любая группа людей, выбранная наугад в округе Графтон, они представляли собой единство противоположностей. Профессор экономики из Дартмута сидел рядом с мужчиной, который (Джордан готов был поспорить) никогда не покидал свою ферму в Оксфорде. Профессор из Дартмута явно скучал – по-видимому, изначально знал, кто такой Дали. Фермер что-то записывал в своем блокноте.
– Мисс Кенли, когда Эмили это нарисовала?
– Она начала в конце сентября. Работа еще не было закончена, когда она… умерла.
– Не закончена. Но она подписана.
– Да – Учительница живописи нахмурилась. – И название есть. По всей видимости, Эмили считала, что вот-вот ее закончит.
– Вы не могли бы сказать, как Эмили назвала картину?
Длинный красный ноготь Ким Кенли навис над линией черепа, опустился к широкому языку, проглядывающим в глазницах облакам и указал на слово рядом с подписью автора.
– Вот название, – сказала она. – «Автопортрет».
Минуту Барри Делани, подперев кулаком подбородок, пристально разглядывала картину. Потом вздохнула и встала.
– Я не очень-то понимаю, что тут нарисовано, – призналась она Ким Кенли. – А вы?
– Я не специалист… – начала Ким.
– Нет? – вмешалась Барри. – Но остальные уверены, что защита нашла настоящего специалиста. Интересно, вы как учитель Эмили задавали ей вопрос, почему она нарисовала такую… тревожную картину?
– Я отметила, что эта работа в корне отличается от ее обычных картин. Эмили ответила, что тогда ей хотелось изобразить именно это.
Барри принялась расхаживать перед свидетельской трибуной.
– Для художников необычно пробовать различные стили, техники?
– Не такая уж это редкость.
– Эмили пыталась заниматься скульптурой?
– Один раз, недолго, в десятом классе.
– Гончарным ремеслом?
– Немного.
Барри ободряюще кивнула.
– А акварель?
– Да. Но Эмили предпочитала масло.
– Но время от времени Эмили писала картины в не свойственной ей манере?
– Разумеется.
Барри медленно подошла к картине с черепом.
– Мисс Кенли, когда Эмили впервые попробовала писать акварелью, вы заметили какие-либо изменения в ее поведении?
