отбиваться, когда поняла, что это на нее навалилась Кейт.
– Мама, вставай! – позвала она.
Глаза дочери сияли, на губах играла такая заразительная улыбка, что Гас тут же забыла, что пробуждение означает, что ей придется пережить еще один бесконечный день.
– Что такое? – сонно спросила она. – Ты опоздала на автобус?
– Какой автобус! – Кейт села, скрестив ноги. – Спускайся вниз. – Она ткнула под одеялом отца, в ответ Джеймс что-то промычал. – И ты тоже! – велела она и выбежала из комнаты.
Через десять минут одетые, но заспанные Гас и Джеймс спустились в кухню.
– Сделаешь кофе или мне сделать? – спросила Гас.
– Какой кофе! – воскликнула Кейт, прыгая перед носом родителей. Она схватила обоих за руки и потянула к ширме, отделяющей кухню от гостиной. – Та-да-да-дам! – пропела она, отступая в сторону, чтобы было видно тощий эвкалипт в горшке, густо украшенный стеклянными шарами и мишурой. – Счастливого Рождества! – пропела она, обнимая мать.
Гас взглянула на Джеймса поверх ее головы.
– Дорогая, это ты сама украшала? – услышала она свой голос.
Кейт застенчиво кивнула.
– Знаю, что это может показаться глупым… взять цветок из прихожей и все такое, но я решила, что если срублю что-то в лесу, вы с ума сойдете.
У Гас мгновенно промелькнул в голове образ дочери, которую придавило упавшей сосной.
– Очень красиво, – заверила она. – Правда.
На цветке мигали маленькие рождественские огоньки. Они вспыхивали и гасли, напоминая Гас огни машин «скорой помощи», стоящих у больницы, куда ее вызвали забрать Криса.
Кейт вошла в гостиную и радостно уселась под деревце.
– Я решила, что вам, ребята, не до елки. – Она протянула один подарок Гас, другой Джеймсу. – Вот, открывайте! – велела она.
Гас подождала, пока Джеймс развернет новый ежедневник, обтянутый искусственной крокодиловой кожей. Потом сорвала упаковку со своего подарка – пары серег из нефрита. Гас с изумлением смотрела на улыбающуюся дочь и не могла понять, когда же та успела побывать в магазине. Интересно, почему ее Дочь решила во что бы то ни стало отпраздновать Рождество, как все люди?
– Спасибо, дорогая, – поблагодарила она, крепко обнимая Кейт. И шепнула ей на ухо: – За все.
Кейт снова села на место, всем своим видом показывая, что чего-то ждет. Гас стиснула кулаки в карманах халата и взглянула на Джеймса. Как признаться четырнадцатилетней дочери, что в этом году они совершенно забыли о Рождестве?
– Твой подарок, – тут же придумала она отговорку, – еще не готов.
Улыбка мгновенно слетела с лица Кейт.
– Его… подгоняют под твой размер, – добавила Гас.
Между ними выросла стена, твердая и непреодолимая, хотя и абсолютно невидимая.
– Что за подарок? – спросила Кейт.
Гас, не желая обманывать дочь, повернулась к мужу, который только пожал плечами.
– Кейт… – взмолилась Гас, но дочь уже вскочила на ноги.
– Вы мне ничего не приготовили, верно? – хрипло спросила она. – Ты врешь! – Она махнула рукой в сторону эвкалипта. – Если бы я не нарядила эту худосочную рождественскую елку, вы бы сегодня, как обычно, с неприкаянным видом бродили по дому.
– Этот год для нас непростой, Кейт. Ты же понимаешь, все, что произошло с Крисом…
– Знаешь, из-за того, что произошло с Крисом, ты просто перестала меня замечать! – Она выхватила из рук матери коробочку с серьгами и швырнула ее о стену. – Что мне сделать, чтобы ты обратила на меня внимание? – заорала она. – Убить кого-нибудь?
Гас отвесила дочери оплеуху.
В комнате повисла гнетущая тишина, нарушаемая только тихим шипением вспыхивающих и гаснущих огоньков. Кейт, прижав руку к пылающей щеке, развернулась и выбежала из комнаты. Дрожащая Гас, покачивая словно ставшую чужой руку, повернулась к Джеймсу.
– Сделай что-нибудь! – взмолилась она.
Он секунду пристально смотрел на жену, потом кивнул и вышел из дома.
Это был один из тех редких случаев, когда Рождество и Ханука совпали. Весь мир праздновал, а это означало, что у Майкла был выходной. И он точно знал, чем хочет заняться.
Он уже несколько месяцев спал на диване, поэтому не знал, проснулась ли Мэлани. Он принял душ в ванной на первом этаже, приготовил себе в дорогу оладьи и поехал на кладбище к Эмили.
Припарковался неподалеку, предпочитая пройтись в одиночестве и покое, которым здесь веяло. Под ногами скрипел снег, за уши щипал ветер. У ворот кладбища он остановился и поднял голову к бескрайнему голубому куполу неба.
Могила Эмили находилась за холмом, у его подножия. Майкл шел и размышлял над тем, что скажет дочери. Он не испытывал никакого смущения, разговаривая с могилой. Он постоянно разговаривал с созданиями, которые, как считалось, не способны понимать, – с лошадями, коровами, кошками. Он наконец преодолел последние метры длинной тропинки, откуда уже была видна могилка. На ней лежали цветы, теперь уже ломкие стебельки, оставшиеся после последнего посещения Майкла. На снегу виднелись ленты и куски бумаги. А прямо на замерзшей земле в ногах могилы сидела Мэлани и разворачивала подарки.
– Ой, взгляни на это! – воскликнула она. Майкл подошел уже достаточно близко, чтобы расслышать ее слова. – Тебе понравится.
Она надела кулон с сапфиром на высохшие стебельки принесенных Майклом роз.
Майкл перевел взгляд с мерцающего украшения на остальные подарки, разложенные, словно подношения, по обеим сторонам памятника. Кофейник на одну чашку, роман, несколько тюбиков масляных красок и дорогие кисти, Эмили любимые.
– Мэлани! – резко окликнул он. – Что ты делаешь?
Она медленно, как во сне, обернулась.
– Майкл, привет!
Майкл стиснул зубы.
– Это все ты принесла?
– Конечно, – словно бестолковому, объяснила ему Мэлани. – Кто же еще?
– Для… кого они?
Она недоуменно уставилась на мужа.
– Для Эмили. А что?
Майкл присел рядом с женой.
– Мэл, – мягко сказал он, – Эмили умерла.
Глаза ее тут же наполнились слезами.
– Я знаю, – хрипло произнесла она. – Но понимаешь…
– Нет.
– Просто это ее первая Ханука вне дома, – сказала Мэлани. – И я хотела… хотела…
Майкл обнял жену, прежде чем увидел, как по ее щекам заструились слезы.
– Я понимаю, что ты хотела, – успокоил он. – Я тоже хочу. – Он зарылся лицом ей в волосы и закрыл глаза. – Поедешь со мной?
Он почувствовал, как она кивнула, ощутил ее теплое дыхание. Они пошли по тропинке, оставив на могиле краски и кисти, кофеварку и кулон, – на всякий случай.
В аэропорту Манчестера на Рождество было не протолкнуться: люди носились с коробками с фруктовыми кексами и пакетами, рвущимися от подарков. В зале ожидания рядом с Джорданом вертелся в кресле Томас. Адвокат нахмурился, когда сын в тысячный раз уронил свои билеты.
– Ты точно запомнил, как делать пересадку?
– Да, – ответил Томас – Если меня не проводит стюардесса, я попрошу кого-нибудь из пассажиров на выходе.
– Один нигде не ходи… – в очередной раз сказал Джордан.
