фыркнула.
Джеймс рванулся мимо жены из комнаты.
Некоторое время Джордан и Гас хранили молчание. Потом она снова опустилась на стул напротив адвоката и принялась перебирать столовое серебро, стоящее в пивной кружке, отчего оно звенело о керамический край.
– Я могу внести его в список свидетелей, если он передумает, – заверил Джордан.
– Не передумает, – ответила Гас. – Но вы можете задать мне все вопросы, которые собирались задавать моему мужу.
Джордан удивленно приподнял брови.
– Вы видели Эмили с Крисом, когда они входили в кабинет, где хранится оружие?
– Нет, – ответила Гас. – Честно признаться, я даже не знаю, где Джеймс держит ключи. – Она поскребла ногтем большого пальца по дутой кружке. – Но ради Криса я скажу все, что нужно.
– Да, – пробормотал Джордан, – не сомневаюсь.
Неписаное тюремное правило: убийцы детей не знают покоя. Если они идут в душ, их вещи бросают в душевую кабинку. Если сидят на унитазе, к ним вламываются без предупреждения. Если они спят, их будят.
Количество пребывающих в режиме средней изоляции сократилось – предположительно всему виной большой приток арестованных после рождественских праздников. Двоих сокамерников Криса и Стива тоже перевели. Одного отправили в режим строгой изоляции за то, что плюнул в надзирателя, второй отсидел свой срок и был отпущен. Когда эти двое были уже вне игры, Гектор снова начал кампанию по травле Стива.
К несчастью, Крис продолжал делить с ним камеру.
Однажды в понедельник, когда Крис спал, Гектор принялся стучать по прутьям камеры. Об уединении в тюрьме можно было только мечтать, особенно в те периоды, когда камеры не запирались. Но даже если двери камеры открыты, не станешь же без приглашения входить внутрь. А если заключенные спят, их оставляют в покое.
И Стив, и Крис подскочили на койках от стуков Гектора который решил поиграть ножками складного стула на прутьях решетки, как на ксилофоне.
– О-о! – ухмыльнулся он, словно только что их заметил. – Вы, ребята, спали?
– Господи, – воскликнул Крис, свешивая ноги с койки, – да что с тобой?
– Нет, профессор, – сказал Гектор, – это с тобой что? – Он перегнулся через порог, стало слышно его несвежее после ночи дыхание. – Похоже, теперь все логично. Делитесь впечатлениями?
Крис потер глаза.
– О чем, черт побери, ты говоришь?
Гектор наклонился ближе.
– А ты думал, я не узнаю, что ты убил свою девушку, потому что она носила твоего ребенка?
– Ублюдок! – воскликнул Крис, и его руки сомкнулись на шее Гектора.
Он почувствовал, как его оттягивает Стив, и сбросил его руки, всю силу и волю сосредоточив на том, чтобы удавить этого урода, который посмел озвучить такую грязную ложь.
Ему даже не пришло в голову подумать, каким образом эта информация получила огласку. Может быть, Джордан сказал об этом медсестре, а в это время за дверью мыл пол один из заключенных. Может быть, их разговор подслушал надзиратель. Возможно, эта информация просочилась в газеты, которые лежали в комнате отдыха.
– Крис, – раздался из-за спины слабый голос Стива, – отпусти его.
Но внезапно Криса взбесило то, что все здесь – в этом аду – будут считать его таким же, как Стив. Огромная разница – общаться со Стивом по собственной воле или потому, что больше не с кем общаться.
Гектор выпучил глаза, его щеки надулись и стали синюшного цвета, однако Крису казалось, что он никогда не видел ничего прекраснее. Но неожиданно ему заломили руки за спину и надели наручники, а от удара по шее он упал на колени. К Гектору, которого держал второй надзиратель, постепенно возвращались обычный цвет лица и речь.
– Ах ты, сучонок! – заорал он, когда Криса тащили из блока. – Ты за это еще ответишь!
Только оказавшись у пропускника, Крис смог поинтересоваться, куда же его ведут. Но даже тогда ему никто не ответил.
– Ты ведешь себя, как животное, – сказал конвоир. – И обращаться с тобой будут, как с животным.
Он завел Криса в одиночную камеру. Прежде чем снять наручники, надзиратель заглянул под матрас. Подушки на койке не было.
Без лишних слов конвоир освободил его от наручников и вышел из камеры.
– Эй! – крикнул Крис, бросаясь к крепкой стальной двери со щелью для подносов с едой. – Вы не можете меня тут оставить! Вызовите мне врача!
Где-то в глубине коридора раздался смех.
Крис опустился на пол и безрадостно огляделся. В конечном итоге, надеялся он, во всем разберутся – после того как он отбудет наказание. А пока он застрял в этой дыре одному Богу известно насколько. Эту крошечную камеру не убрали после предыдущего узника. В углу – лужа блевотины, по одной из стен размазаны фекалии.
Он подтянул колени к груди и сел, прижавшись к двери. Его мутило от каждого вздоха.
В 12.15 в щель просунули обед.
В 14.30 мимо карцера в спортзал отправились заключенные из режима строгой изоляции. Один из них плюнул в щель, слюна попала Крису на спину.
В 15.45, когда в спортзал отправились заключенные из режима средней изоляции, Крис снял рубашку и просунул ее под дверь – плоская «лужа» из ткани. Он дождался, пока под топот ног на рубашку что-то упало, и аккуратно втащил ее назад. Кто-то – он решил, что Стив, – бросил ему ручку.
Крис попытался писать на стене, но ручка по бетону не писала.· Равно как и на металлической койке, и на душевой кабинке. Оставалось одно. Следующие три часа, оставшиеся до ужина, Крис исписал свои тюремные штаны и рубашку – беспорядочные рисунки, напомнившие ему художественную мазню Эмили.
После ужина он лежал на спине и вспоминал все учебные этапы эстафетного заплыва, которые его тренер рисовал на доске в раздевалке. Он скрестил руки на груди и представил, как его кровь течет от сердца в артерию и дальше по венам.
Когда он услышал по ту сторону поскрипывание резиновых подошв, то решил, что ослышался.
– Эй! – закричал он. – Эй, кто там?
Он попытался приоткрыть заслонку над щелью, но ничего не увидел. Он напряг слух и услышал, как вращаются колеса и хлюпает в воде тряпка. Сторожа.
– Эй! – крикнул он. – Помогите!
Швабра перестала елозить по полу. Крис опять склонился над щелью, но тут же отскочил, когда что-то ударило его в висок.
Он наклонился, надеясь найти еду, и нащупал толстый переплет Библии, который ни с чем не спутаешь.
Крис вздохнул, улегся на койку и стал читать.
Рождественские каникулы начинались в четверг, поэтому Селена была чрезвычайно признательна, когда миссис Бертран согласилась побеседовать с ней в среду во второй половине дня. Селена сидела на неудобном маленьком деревянном стульчике и удивлялась: кто это, черт побери, придумал, что такая мебель способствует процессу обучения? Крис Харт был таким же высоким, как и Селена, почти метр восемьдесят. Как ему вообще удавалось втискивать ноги под такую парту? Неудивительно, что сегодняшние подростки не могут дождаться, когда закончат школу…
– Я так рада, – заявила миссис Бертран, – что вы позвонили.
– Рады?
Селена была озадачена. За свою профессиональную карьеру она могла по пальцам одной руки пересчитать людей, которые не смотрели бы подозрительно, когда она сообщала, что работает на
