не обращать внимания. К утру следующего дня уже все знали, что Стива перевели в карцер для склонных к суициду в режим строгой изоляции, где за ним постоянно велось видеонаблюдение из пропускника. К обеду шериф увел его в зал суда выслушать вердикт присяжных.
После половины четвертого один из надзирателей вошел к Крису в камеру и стал собирать пожитки Стива. Крис отложил книгу.
– Суд закончился? – спросил он.
Крис видел, как офицер берет поломанный пластмассовый станок, тот, из которого Стив извлек лезвие. Крис натянул на голову подушку и зарыдал, как не рыдал с тех пор, как оказался в тюрьме. И он не позволил себе задаваться вопросом: он рыдает из-за Стива или из-за себя; рыдает из-за того, что наделал, или из-за того, что могло произойти?
Вначале Барри Делани часто звонила Мэлани, уведомляла о последних уликах, полученных от судмедэксперта или из криминалистической лаборатории. Потом время от времени звонить стала Мэлани, чтобы мисс Делани не забывала об Эмили. Теперь Мэлани звонила, наверное, раз в месяц, не желая тратить впустую ни секунды драгоценного прокурорского времени, – пусть лучше готовится к предстоящему суду.
Поэтому Мэлани очень удивилась, когда Барри Делани нашла ее в библиотеке, чтобы побеседовать.
Мэлани сняла трубку телефона в полной уверенности, что ее сменщица неправильно расслышала фамилию звонившего, когда услышала ясный и четкий голос обвинителя.
– Здравствуйте, – поздоровалась Мэлани. – Как дела.
– Это Я вас должна спрашивать, – ответила Барри. – Честно признаться, все отлично.
– Изменили дату суда?
– Нет. Осталось седьмое мая. – Она вздохнула в телефонную трубку. – Миссис Голд, вы не могли бы мне немного помочь?
– Все, что угодно, – заверила Мэлани. – Что нужно?
– Речь идет о вашем муже. Он согласился выступить свидетелем со стороны зашиты.
Мэлани так долго молчала, что прокурор вынуждена была окликнуть ее по имени.
– Я слушаю, – едва слышно ответила она, вспоминая Гас на кладбище, это явно она подбила Майкла. Она почувствовала, как стучит в висках. – Чем я могу помочь?
– Было бы замечательно, если бы вам удалось его отговорить, – сказала Барри. – А если он откажется, узнайте, что он будет говорить, почему защита считает его таким важным свидетелем.
Мэлани так низко склонила голову, что коснулась лбом письменного стола.
– Понятно. – Хотя на самом деле она ничего не понимала. – И как я это сделаю?
– Я думаю, миссис Голд, – ответила прокурор, – это уж вам решать.
Первое, что Майкл заметил, вернувшись домой, – потный, усталый, воняющий дезраствором, в котором купал овец, – что работает стереосистема. После нескольких месяцев тишины музыка казалась кощунством, ему тут же захотелось ее выключить. Но потом он заглянул за угол в кухню и увидел Мэлани, которая резала овощи. Кухонный стол, словно конфетти, был усыпан перцем.
– Привет! – весело поздоровалась она, настолько напоминая женщину, какой была всего год назад, что Майкл испугался. – Голодный?
– Как волк.
Во рту у него пересохло. Он услышал нарастающий звук рожка на компакт-диске и с трудом подавил желание протянуть руку и коснуться Мэлани, чтобы удостовериться, что это не сон. – Вымой руки и переодевайся, – велела она. – Я приготовила восхитительное рагу из ягненка.
Он как на автомате пошел в ванную. Кружилась голова. Он слышал подобное о горе: оно может сломить человека, а потом вдруг все становится на свои места. С ним было именно так. Возможно, настал черед Мэлани вернуться к жизни.
Он мылся в душе, а перед глазами продолжала стоять Мэлани – такая, какой он увидел ее в кухне: повернувшись к нему спиной, изящная линия шеи в отвороте свитера с хомутом, пряди волос, отливающие золотом и медью в послеполуденном солнце.
Он вышел, обернувшись в полотенце, и увидел, сидящую на кровати Мэлани с двумя дымящимися тарелками и бокалами красного вина.
На ней был зеленый шелковый халат, который он помнил еще со времен второго медового месяца – миллион лет назад. Пояс на халате развязался.
– Я подумала, ты не захочешь ждать, – сказала Мэлани.
Майкл сглотнул.
– Чего ждать? – поинтересовался он.
Мэлани улыбнулась.
– Рагу.
Она встала, и разноцветное содержимое тарелок дрогнуло от спружинившего матраса. Мэлани подняла бокал с вином.
– Выпьешь?
Когда Майкл кивнул, она сделала глоток, а потом наклонилась его поцеловать. Вино попало ему на губы и полилось в рот.
Ему показалось, что он кончит прямо здесь и сейчас.
Они несколько месяцев не занимались с Мэлани любовью, с тех пор как умерла их дочь. Он бы содрогнулся от предложения разделить с ней ложе… но это была не Мэлани. За все годы совместной жизни Мэлани никогда первой не предлагала заняться сексом. Он подумал о вине, капающем ему в рот из ее рта, почувствовал, как возбуждается еще сильнее. Интересно, в какой книге она это вычитала?
И помимо воли рассмеялся.
Мэлани сверкнула глазами: посторонний человек, в отличие от прекрасно знавшего ее Майкла, никогда бы не заметил неуверенность, от которой на долю секунды у нее расширились зрачки. К ее чести – и к изумлению Майкла, – она поставила бокал, положила руки ему на затылок и притянула его голову для поцелуя.
Он почувствовал, как распахнулся халат, как ее соски прижались к его груди. Почувствовал, как ее язык проникает к нему в рот, а пальцами она гладит по затылку. А потом он почувствовал, как она опускает вторую руку между его ног и сжимает яички.
Она держала его за яички!
И тут он понял, почему Мэлани приготовила рагу, надела шелковый халат, занималась с ним любовью. Она не могла измениться за одну ночь. Ей что-то от него нужно.
Он поднял голову и отпрянул. Мэлани вскрикнула и открыла глаза.
– Что случилось?
– Это ты мне объясни, – пробормотал Майкл.
Он видел, что она пристально смотрит на него, заметил ее удивление, когда его пенис обмяк у нее в руке. Она сжала сильнее, ему даже стало больно, а потом отпустила. Запахнула полы халата.
– Ты собираешься выступить свидетелем со стороны защиты, – прошипела она. – Твоя дочь мертва, а ты хочешь поддержать ее убийцу.
– Вот оно что! – скептически усмехнулся Майкл. – Неужели ты решила, что если трахнешь меня, то я передумаю?
– Не знаю! – выкрикнула Мэлани, хватаясь за голову. – Я подумала, что ты не станешь этого делать, потому что будешь в долгу передо мной!
Майкл недоуменно уставился на жену: неужели для мужа, е которым прожила в браке двадцать лет, она решила использовать секс как оплату в рассрочку, вместо того чтобы просто дарить радость? Испытывая непреодолимое желание ранить Мэлани так же сильно, как она ранила его, Майкл изобразил на лице недоумение.
– Ты себе льстишь, – бросил он и вышел из комнаты.
Он был голым, но это не имело значения. Он обошел вокруг дома, направляясь к лестнице, ведущей в ветеринарный кабинет. Там он переоделся в зеленую униформу хирурга, которую иногда надевал во время операций, и сел за письменный стол. Он слышал, как в кухне тарахтит посудой Мэлани.
