Руки дрожали, когда он схватил телефонную трубку и принялся набирать номер.
Гас вошла в ресторан «Счастливая семья» и сразу же направилась к угловой кабинке, которую они раньше занимали, когда ужинали здесь по пятницам. Майкл сидел в зеленом хирургическом костюме и пил, похоже, неразбавленную водку.
– Майкл! – окликнула она, и он поднял голову.
Гас и раньше видела это выражение лица, но не могла сказать, что оно означает. Затуманенный взгляд, опущенные уголки рта…
Ей потребовалась секунда, чтобы понять: это отчаяние, такое же выражение лица было у Криса, прежде чем он натянул на себя маску безразличия.
– Ты пришла, – пробормотал Майкл.
– Я же обещала, что приду.
Он позвонил ей домой – начнем с того, что сильно рисковал! – и умолял о немедленной встрече. Пытаясь припомнить знакомое место, где бы в это время дня было немноголюдно, она предложила китайский ресторанчик. Лишь приехав сюда, для начала солгав Джеймсу и Кейт, она поняла, насколько тут все пронизано воспоминаниями.
– Дело в Мэлани, – сообщил Майкл.
Глаза Гас расширились.
– С ней все нормально?
– Не знаю. Думаю, все зависит от того, что считать нормой, – ответил он и рассказал о случившемся.
Когда он закончил, Гас сидела пунцовая. Она вспомнила, как совсем недавно за чашечкой кофе смеялись с Мэлани, обсуждая ширину в сравнении с длиной и тому подобные подробности касательно секса, который в данную минуту казался сродни утешению.
– Что ж, – откашлялась она, – ты понимал, что рано или поздно она узнает о твоем решении выступить свидетелем.
– Понимал. Но меня расстроило не это. – Он взглянул на Гас и задумался. – Понимаешь, весь этот ужас коснулся нас обоих. Я всегда считал, что если случится что-то плохое, то мы сплотимся. Вместе переживем трудности. – Он опустил глаза на подставку под горячее с веселым рисунком, изображение китайского календаря в форме колеса: год крысы, год быка, год лошади. – Ты знаешь, каково это – отдавать всего себя человеку, всего без остатка, пока уже нечего будет давать, а потом понять, что ему нужно совершенно другое?
– Да, – просто ответила Гас. – Знаю.
Она потянулась через стол и похлопала Майкла по руке. И каждый задумался о своем: о Мэлани, о Джеймсе, о том, как тонкий ручеек, разделяющий людей, за одну ночь может развести их навеки.
Они продолжали держаться за руки, когда подошел официант, чтобы принять заказ.
– Миссис! Мистер! – шумно обрадовался он, и на его лице засияла широкая улыбка.
Гас с Майклом отпрянули друг от друга.
– Сколько лет, сколько зим вы у нас не ужинали! – пропел он на пиджине.[11] – Когда же придет вторая пара?
Гас замерев смотрела на официанта. Первым решился Майкл.
– Нет, – улыбнулся он. – Мы не женаты. То есть не муж и жена.
Гас кивнула.
– В браке с теми, другими, которых сейчас нет… – сказала она и осеклась, потому что официант продолжал блаженно улыбаться, не желая или не умея понять.
Майкл постучал пальцами по меню.
– Курицу с брокколи, – сделал он заказ. – И еще водки.
В неловком молчании, которое повисло над столом, после того как исчез официант, Гас спрятала руки под стол – у нее до сих пор шумело в ушах от прикосновения Майкла. Тот постучал палочкой для еды о край водочной стопки.
– Он решил, что мы с тобой…
– Да, – подтвердила Гас. – Смешно.
Она не отрывала взгляда от подставок под горячее, от удивительного китайского календаря, и задавалась вопросом: а что, если не только официант подумал, что они поменялись супругами? В конечном счете, подобная ошибка допустима: любой, кто за эти годы видел Хартов с Голдами, знал о взаимоотношениях между ними четырьмя, мог прийти к такому же выводу. Гас смотрела на Майкла поверх чашки с чаем, думая о его густых седых волосах, крепких руках, о его сердце. Она пришла сегодня к Майклу, потому что была ему нужна. В конце концов, это же естественно, он был почти членом ее семьи.
Что само по себе немного путает.
И попахивает инцестом.
Тяжелая фарфоровая чашка выскользнула из рук Гас и с шумом упала на стол. Оба испытывали от этого влечения и облегчение, и неловкость одновременно. Но они были достаточно взрослыми, чтобы отодвинуться друг от друга, когда вмешивалась реальность, как, например, в лице официанта-китайца. Людям помоложе подобное решение могло даться не так просто. Кто сказал, что Эмили не одолевали те же чувства, когда ее весело толкали в объятия парня, которого она воспринимала как брата?
Носить его ребенка?
Гас закрыла глаза и быстро прочла молитву, внезапно осознав то, над чем многие месяцы ломали головы окружающие: почему умная, активная, талантливая Эмили Голд настолько запуталась, что свела счеты с жизнью.
Прошлое
Октябрь 1997 года
В первый раз, когда Эмили призналась, что хочет покончить с собой, Крис засмеялся.
Во второй раз сделал вид, что не расслышал.
В третий раз слушал уже внимательно.
Они возвращались домой после вечернего киносеанса, и Эмили заснула. Она в последнее время, как казалось Крису, много спала: клевала носом по вечерам, по утрам допоздна валялась в кровати, и Крису неоднократно приходилось ее будить, чтобы отвезти в школу, а однажды заснула даже на уроке.
Он вел машину. Она склонила голову к нему на плечо и завалилась на рычаг переключения скоростей. Крис левой рукой держался за руль, а правую нелепо вывернул, поддерживая голову Эмили, когда машина ехала по ухабам.
Чтобы съехать с магистрали, понадобились обе руки, поэтому Крис отпустил Эмили, и ее голова тут же соскользнула к нему на колени. Ухом она прижалась к пряжке на его ремне, грудью навалилась на рычаг переключения скоростей, а носом чуть ли не уткнулась в рулевое колесо. Ее голова была теплой и тяжелой. Они ехали по тихим улочкам Бейнбриджа, и Крис положил руку ей на голову, убрал волосы с лица. Потом свернул на подъездную аллею, заглушил двигатель, выключил фары и стал смотреть, как она спит.
Он провел пальцем по ее розовому ушку, такому хрупкому, что Крис видел переплетение синих вен и мог представить, как по ним течет кровь.
– Эй! – нежно позвал он. – Просыпайся.
Эмили, вздрогнув, проснулась и обязательно ударилась бы о руль, если бы Крис не подставил руку. Она выпрямилась, рука Криса продолжала лежать у нее на затылке.
Эмили потянулась. На левой щеке виднелась глубокая красная бороздка – след от его ремня.
– Почему ты меня раньше не разбудил? – хрипло спросила она.
Крис улыбнулся.
– Ты так сладко спала, – признался он и убрал за ухо прядь ее волос.
Ничего обидного, просто комплимент – он тысячу раз говорил ей комплименты, – тем не менее она расплакалась. Озадаченный Крис протянул руку, пытаясь, насколько позволяла теснота, обнять ее.
– Эмили, – взмолился он, – расскажи мне.
Он почувствовал какое-то движение на своем плече, она покачала головой. Потом отстранилась и вытерла нос.
– Все дело в тебе, – призналась она. – Тебя мне будет не хватать.
