рожала.
Это известие всех озадачило: стало быть, неизвестная женщина писала Олегу из роддома? А как же штамп волховской почты? История постепенно приобретала черты мелодраматического сериала — женщины, дети, родильные дома, загадочные письма… Вскрыв конверт, мы прочли всего несколько фраз: «
Книжечку со всем содержимым, как и письмо Айшет, приобщили к материалам дела. На всякий случай я попросила Соню разузнать побольше о случае, газетное описание которого Олег так бережно хранил — интересно, почему? Стало быть, Олег тоже что-то заподозрил, как и мы с Лизкой, и если для нас приближение к истине вылилось в неприятный инцидент с ватником в дымоходе, то для него финал оказался поистине трагическим? Жутковатая дрожь пробрала меня при мысли о том, с каким противником мы имеем дело. Думая о его методах, я начинала побаиваться, как бы не обнаружить в одно прекрасное утро тарантула в своей косметичке или яд кураре в геле для душа…
18
Начинающим сыщикам вынесли благодарность за помощь, но тут же сделали строгое внушение о недопустимости несанкционированного вмешательства в расследование особо тяжких преступлений и сокрытия важных для следствия улик.
— Спиридонов, тебе четырнадцать есть? Есть, — нравоучительно произнес Валентин Викторович, сурово глядя на Рому. — Значит, к уголовной ответственности тебя уже вполне можно привлекать.
— За что?! — Оторопел парнишка.
— За создание помех следствию, есть такая статья в Уголовном кодексе, не читал? Вижу, что не читал. Но незнание закона не освобождает от ответственности, слышал ведь?
— Угу, — потупился Рома.
— А у тебя еще целых два отягчающих обстоятельства, — генерал прохаживался по комнате в доме Нади, заложив руки за спину. — Во-первых, ты сотрудник. Пусть и без пяти минут. А во-вторых, мы имеем налицо вовлечение несовершеннолетних в преступную деятельность. — Он выразительно посмотрел на парня.
— Как это? — Кадет вытаращил глаза в ужасе. — Каких еще несовершеннолетних, Валентин Викторович?!
Мне было и жалко бедного Рому, и в то же время смешно: генерал отчитывал его так серьезно, будто собирался сразу же после беседы отправить в «малолетку», сиречь воспитательную колонию для тех самых несовершеннолетних. А начальник неумолимо продолжал его прорабатывать:
— А таких несовершеннолетних, Спиридонов! Ведь Миле — он кивнул на мою сестрицу, прижавшуюся в углу и непривычно притихшую — нет еще восемнадцати, стало быть, она кто? Несовершеннолетняя! Так что придется применить к тебе меры дисциплинарного воздействия как минимум… — Он притворно вздохнул и отвернулся, пряча улыбку.
— Валентин Викторович, я больше не буду, честное слово! Только вы меня из корпуса не выгоняйте! — Горячо заговорил Рома. — Я вам пленку эту отдам, прямо сейчас! Она же у Милы спрятана! — Он умоляюще посмотрел на свою сообщницу.
Мила, явно разочарованная его безоговорочной и столь быстрой капитуляцией, поднялась и, осуждающе встряхнув косичками, вышла из помещения. Она вернулась через несколько минут и молча протянула генералу диктофон.
— Господи, а это у вас откуда? — Изумилась я. — Только не говори, что это часть твоего постоянного багажа, без которой ты не представляешь себе путешествия!
— Мне это Гена купил в Волхове, — пробурчала Мила. — Я ему денег дала и объяснила, что мне нужно, он и привез.
Стало быть, это входило в планы их оперативно-розыскных мероприятий! Час от часу не легче! Я собралась уже присоединиться к Валентину Викторовичу, но Ванька опередил меня, сказав с усмешкой:
— Мила, если у тебя еще что-то есть, там, спецсредства какие-нибудь, явки, пароли, вещественные доказательства или, не приведи Господь, задержанные в каком-нибудь сарае сидят, лучше сразу предъяви официальному следствию, тебе ведь тоже есть четырнадцать!
Я подумала, что повышать их осведомленность по части того, что за создание помех следствию при отсутствии злого умысла никто им срок не даст, вряд ли стоит, тем более что очень уж хотелось поскорее приступить к исследованию пленки.
После шорохов, сипения и сердитого шепота юных детективов, также запечатлевшегося на пленке, мы услышали недовольный женский голос:
— Господи, да я даже представить себе не могла, что он такое выкинет! Я тебе сто раз объясняла!
— А я что тебе говорил в тот день? — Отозвался приглушенный голос мужчины. Он говорил полушепотом, словно догадываясь, что его выслеживают и записывают на диктофон, и мы совершенно не могли понять, был ли это кто-то из знакомых нам граждан, или вообще некто посторонний. — Прошляпила, теперь отрабатывай. Нельзя, чтобы столько трудов пропало даром! Главное, глупостей не наделай. — Мужик чиркнул спичкой и сделал паузу, видимо, чтобы закурить.
— Все ненавижу, и клады эти, и проблемы, и сигареты твои ненавижу! — Сердито, но так же тихо проговорила девица. Впрочем, Мила и Рома ручались, что это была Инга. Вот с мужчиной было сложнее — они его не рассмотрели.
— Не впадай в истерику, — резонно посоветовал ей сообщник. — Ты все просмотрела, как я сказал?
— Просмотрела, — лениво отвечала Инга. — Нет, но каков подлец, до чего додумался! Ты ведь этого не предполагал, правда? — Она вдруг оживилась и даже начала язвить.
— А что за книжку ты, говоришь, нашла у него? — Ее собеседник переключился на другую проблему.
— Да ерундя, — фыркнула Инга. — Ничего стоящего в этой книжке не было, одни стишки его дурацкие да мысли о высоком. О» ведь в великие люди готовился! — В ее голосе чувствовалось явное пренебрежение. А чего же, спрашивается, она с ним водилась?
— Зря ты ее выкинула, — кашлянул незнакомец. — Надо было сначала мне показать, вдруг он чего спрятал и там указал?
— Слазай в болото и поищи, полезно, — хмыкнула Инга. — Все равно тебе делать нечего!
— Что-то ты не так разговаривать стала, — заметил мужик. — Волю почувствовала?
— Хотя бы, — усмехнулась она. — Теперь только я и ты все знаем, правда? А прикинь, если я возьму да расскажу всем, какими интересными делами ты занимаешься? — Оно глупо засмеялась, видимо, наслаждаясь ролью злодейки.
— Ради Бога, — невозмутимо сказал незнакомец. Только недели через две. Можешь хоть по телевидению выступить. Я все дела сделал, даже билет уже купил.
— И ты уверен, что тебя не найдут? — Поинтересовалась она.
— А кто, милая? Ты меня даже если сдашь, ничего не докажешь. — Он хмыкнул. — На твоих показаниях Просто неприлично будет строить мое обвинение. А если раньше времени рот раскроешь, так тебе же хуже, — добавил он. — Так что подумай, что тебе выгоднее. Хотя, что ты там скажешь? Главное, о том, куда я еду, никто не знает.
— Я, я крайнем случае, могу посоветовать поискать, как ты визу получал, — с деланным безразличием процедила Инга.
— Посоветуй, посоветуй, — согласился мужик ехидно. — Никто им про это не скажет!
— Ты что, Любку убил?! — Изумилась Инга.
— Во всяком случае, искать ее придется долго и далеко! — Цинично пообещал неизвестный, — Так
