Сейчас и вы с капитаном окажитесь тут. Знаешь, каково это? – заговорил он с издевочкой. – Ты падаешь в вонючую жижу, которая тут же засасывает тебя. Как трясина. Майор, ты ни разу не тонул в болоте?
– Не приходилось, – признался Федор. А Витек прогнусавил:
– Сейчас тебе представится подобная возможность, с той лишь разницей, что в болоте твой труп может пролежать хоть сто лет, и будет свеженьким, а здесь тебя разъест кислота. Вас даже не смогут опознать, если когда-нибудь отыщут. Ну, что, нравится могилка? Самое место для вас, ментов поганых.
Грека это известие не обрадовало.
– Да, продуманные вы ребята, – сказал он, но не с похвалой, а скорее с осуждением. Хотя, Витек это воспринял иначе, заявил гордо:
– Это все Гвоздь придумал. Даже не надо трупы закапывать. Привозишь человека ночью сюда. Никто не видит. Хлоп его и в отстойник. И он с концами.
Топавший позади Федора прапорщик, вдруг стал отставать. Видно вонь от отстойников подействовала и на него. Если уж такая мразь, как этот Глебов, воротит нос, то, стало быть, сторожа здесь днем с огнем не сыщешь. А жаль. Окажись он сейчас тут, может быть, появился бы шанс на спасение. Руки-то у них с Греком не связаны. Увидев кого-то постороннего, кто может помешать им, эти оба со стволами наверняка бы переключили свое внимание на него. Свидетели им в таком деле не нужны. А в это время опера могли бы попытаться хоть что-то сделать для своего спасения. Хотя, против автомата с голыми руками лезть, это утопия. Тут же Федор пришел к заключению, что ничего бы у них все равно не вышло. Тогда бы еще и сторож отправился в эту жижу вместе с ними.
– Ладно, давай здесь, – сказал Витек. Сказанное, скорее относилось к Глебову, потому что давать очередь из автомата следовало ему. Видно амбалу надоело дышать невыносимой вонью, и он решил поскорее покончить с операми, а заодно и самим прапорщиком, как велел Гвоздь.
Федор с Греком переглянулись. До бетонного парапета огораживающего отстойник, оставалось не более пяти шагов, и видно амбал все рассчитал. На последнем пятом шаге, прапорщик покажет свое мастерство и короткой очередью свалит их. Даже если кто-то из них сам не упадет в отстойник, не трудно подойти и сбросить тело вниз.
Опера как по команде замедлили шаг, приближающий их к смерти, и это не осталось не замеченным амбалом Витьком. Он махнул рукой, ожесточенно выругавшись при этом.
– Давайте, шевелите копытами, козлы, – заорал он.
Грек вздохнул.
– Бедная моя головушка. Жил не пойми как, сейчас вот умру и могилы путной не будет, – горестно проговорил он.
Витек на этот усмехнулся.
– А разве мусорам нужна могила? Моя бы воля, я бы вас всех со всей Москвы собрал и сюда. В эту вонючку, – со злостью произнес он.
Федор остановился в полуметре от края парапета. Грустно взглянул на черное ночное небо, затянутое тучами, между которых как в оконце глядел вниз остренький месяц, словно провожая их с Греком в последний путь. Ну, что ж, пусть хоть он видит, что сейчас сотворят с ними эти гады. Пусть и безмолвный, но все-таки свидетель. Хотя вряд ли он кому-то расскажет об этом.
Туманов почувствовал, как Грек теснее прижался к нему, посмотрел на капитана. Пока еще есть время попрощаться им.
– Федор, мне страшно, – объяснил Грек. И Туманов заметил, что Грек дрожит. Наверное, то же самое сейчас было и с самим Федором. Это только в книжках пишут, что умирать не страшно. Ерунда все это. И Федор был готов поспорить с каждым, что смерти боятся все. Боялся и он. Признался Греку:
– Мне тоже, страшно, Саня.
– Давай, Глеб, – приказал амбал Витек прапорщику.
Услышав это, Федор интуитивно втянул голову в плечи. Хотелось, чтобы та горсть металла, которая сейчас вылетит из ствола автомата, пролетела мимо. Хотелось куда-то спрятаться. Стать невидимым, чтобы Глебов не попал. Хотелось жить.
Федор не сомневался, что и Греку хотелось того же, и потому капитан даже чуть пригнулся, словно предполагая, что все выпущенные в него пули, пролетят над головой.
Они оба услышали резкий щелчок взводимого затвора. Сейчас секунда, и все для них обоих будет кончено, раз и навсегда. Но вдруг вместо выстрела они оба услышали глухой удар, шлепок падающего тела и звенящий от волнения голос, прокричал:
– А ну, брось автомат!
Оба повернулись и увидели лейтенанта Ковальчука. Тот стоял, прислонив ствол «Макарова» к голове прапорщика Глебова. Амбал Витек без движения растянулся на земле.
– Федор Николаич! Товарищ майор! – радостно воскликнул лейтенант.
Федор с Греком переглянулись, не веря своим глазами. Вот так дела.
– Откуда он тут взялся? – едва не прослезившись от счастья, недоуменно произнес Грек. Ему не верилось в свое спасение.
Федор пожал плечами. Его сейчас больше заботило другое. Автомат все еще был в руках у прапорщика Глебова. А что, если тот от растерянности или испуга, нажмет на курок. Тогда радость Грека окажется преждевременной.
Туманов решительно подошел к прапорщику. Протянул руку.
– Отдай мне автомат, Глебов?
– Ты что, оглох? – ткнул Глебову в голову стволом пистолета Ковальчук. – Делай, что тебе говорит товарищ майор.
Глебов протянул автомат Туманову.
– Я ж не хотел. Честное слово. Меня заставили. Он заставил, – покосился Глебов на амбала, который уже пришел в себя и трогал рану на голове. Его пистолет теперь был в руке у Ковальчука. И вообще, похоже, Витек так до конца и не осознавал, что произошло. Он тупым взглядом уставился на Ковальчука, соображая, откуда он тут взялся, и жалел, что из-за шума работающей неподалеку насосной станции, не услышал его шагов.
– Да. Ну и дела, – проговорил он, вытирая кровь с головы.
Сан Саныч Грек прослезился от радости, обнимая Ковальчука.
– Откуда ты тут взялся? – спросил он, смеясь, потом сказал Федору: – Знаешь, Николаич, а я ведь до последнего не верил, что мы с тобой погибнем тут. Честно говорю, не верил и все.
Федор улыбнулся. Ну что ты будешь делать с этим бахвалом. Но все же решил немного осадить его, сказал:
– И тогда, когда трясся от страха, прижимаясь ко мне?
Грек покосился на Ковальчука, но сдаваться не собирался. Сказал:
– Да тут кто хочешь, затрясется, когда автомат в затылок наставят.
С этим Федор не мог не согласиться. Но сейчас его, в не меньшей степени, чем Грека, интересовало другое. Было не понятно, каким образом тут очутился Ковальчук. Судя по всему, телепатическими данными он не владел, а стало быть, его появлению тут следовало искать вполне земное логичное объяснение. И оно нашлось.
Лейтенант Ковальчук понял, что вынужден признаться, сказал, вздохнув:
– Тут вот какое дело, товарищ майор… – он замялся, но Федор махнул рукой, давая понять, что комплексы излишни и лейтенант может, смело продолжать.
– В общем, полковник Васильков поручил мне следить за вами. Ну я и поехал. А машина у меня старая. То и дело ломается. Я видел, как вас посадили в красный «Форд» и увезли. За «Фордом» мне было не угнаться. И тогда я поехал за капитаном Грековым. Он на «Волге», я за ним.
– Значит, ты видел, как те двое меня дубасили возле машины? – спросил Грек, немного сердито. Ковальчук вздохнул на это и признался:
– Видел. Но товарищ полковник мне велел ни в коем случаи не обнаруживать себя. Поэтому я не вмешивался до последнего. Сидел в своей развалюхе и наблюдал за воротами. А когда эти двое повели вас расстреливать, я побежал за вами. Наверное, теперь мне влетит от товарища полковника.
Федор пожал Ковальчуку руку.
