— Поцелуй.
— Поцелуй?! — Он почувствовал, что ему не хватает воздуха. — Дева Мария, Матерь Божия! — Ковбой неподвижно уставился на нее. — Вы уволились с работы из-за поцелуя? — Николас закрыл глаза. Даже в самых своих лучших — нет, худших — фантазиях он не представлял, что здравомыслящая, образованная, интеллигентная горожанка может сделать такое!
— Да. Я уверена, что раньше вы не целовали так других женщин.
Его голова дернулась. А ее голубые глаза смотрели в упор.
— Я права?
Николас был в шоке. Кусок тушенки застрял у него в горле, и он закашлялся. Хэлен вскочила и шлепнула его по спине. Наконец кусок проскочил. Девушка протянула ему стакан воды, и Николас выпил. На глазах выступили слезы. Проклятье, она даже поесть спокойно не дает!
— Вам лучше? — поинтересовалась Хэлен, когда его дыхание пришло в норму.
Николас кивнул, все еще не доверяя своему голосу.
— Тогда ответьте на мой вопрос. — Голубые глаза были неумолимы.
— Какой вопрос?
Девушка молчала.
О черт! Николас почесал в затылке, нахмурился, пожал плечами, отчаянно захотел ей соврать и… не смог.
— Это был просто поцелуй, — хрипло пробормотал он, зная, что она ему не верит.
— Не «просто». Это было больше, чем «просто» поцелуй.
Николас издал нечленораздельный звук.
— Итак, — простодушно продолжала она, — я думаю, что ради дедушки мы должны посмотреть, к чему это все приведет.
Ковбой молчал.
— Вы хотите знать, к чему это нас приведет? — наконец переспросил он. Потом встал, отпихнул ногой стул — испуганные Кейт и Скаут разбежались по углам — и подошел к ней.
— Ну, я… — Девушка беспомощно пожала плечами.
Но Николас уже не слушал. Он схватил ее за руки, рванул со стула и притянул к себе.
— Вот, — пробормотал он, накрывая ее рот своими губами. — Вот к чему это нас приведет!
Поцелуй был долгим и жадным, но не удовлетворил его. Николас хотел схватить ее на руки и потащить наверх; едва сдержавшись, он отступил назад, тяжело дыша, пристально взглянул в ее удивленные большие глаза.
— Есть еще вопросы? — небрежно поинтересовался он, развернулся и, не оглядываясь, вышел.
— Многообещающее начало, а, Кейт?
Хэлен сидела съежившись на высокой кровати Юлиуса и мрачно вглядывалась в темноту. Было уже около полуночи, а Николас все еще не вернулся.
Она видела, как он сел в грузовик и умчался со двора. Девушка вымыла посуду, вычистила сковородку и отнесла свои вещи в комнату Юлиуса. Она надеялась продолжить разговор с Николасом, когда тот вернется, а его все не было.
Девушка вздохнула, прилегла на кровать, обняла Кейта, крепко прижав его к себе, и попыталась уснуть. Через какое-то время снова села. Нет, не может она уснуть, не зная, куда он уехал. А что, если он попал в аварию? Что, если он лежит где-нибудь, истекая кровью?
Хэлен слезла с кровати и вышла в коридор, потом заглянула в комнату Николаса. Так вот почему ей показалась обжитой эта спальня, когда она приехала на похороны Юлиуса. Здесь жил Николас. Должно быть, он переехал в сторожку перед их приездом.
Но почему? Почему он избегал их? Хэлен хотела понять его: Николас оставался для нее загадкой. Она мечтала о нем с детства, но почти ничего не знала о его жизни, о том, что сделало его таким, каким он стал. Почему он поцеловал ее так страстно, а потом оттолкнул!
Хэлен вошла в комнату. Вдалеке послышался рев мотора — девушка щелкнула выключателем и подбежала к окну. Отодвинув занавеску, она увидела свет фар движущейся по дороге машины.
— Слава тебе, Господи! — выдохнула она, успокоившись. Ее самые худшие опасения не оправдались.
Когда Николас подъехал к дому, Хэлен быстро добежала до своей спальни и юркнула под одеяло. Прошло минут пятнадцать, но она ничего не услышала. Девушка снова вылезла из постели и прокралась к двери его комнаты.
Она была пуста. Хэлен нахмурилась, вглядываясь в темноту.
Ничего.
Но что-то все равно было не так. Свет в сторожке.
Значит, он там. Хэлен вздохнула. Да, такой встречи она не ожидала.
Николас натянул подушку на голову, прикрывшись от утреннего солнца, и застонал. Почему, черт возьми, ему так плохо?
Память медленно восстанавливала события прошлого вечера. Он запаниковал, испугался и убежал, удрал, как дикая лошадь с колючкой под седлом. Единственным спасением было виски со льдом. Он начал с «Серебряного Доллара», потом пошел к «Мориарти», а закончил надираться в «Голубой Шпоре».
Николас сел на край лежанки и обхватил голову руками. Господи, как он мог быть таким тупоголовым и так набраться накануне дня продажи скота? Ковбой обулся, прошел пошатываясь к умывальнику и сунул голову под ледяную струю.
Когда он вытирал волосы, во дворе послышался шум мотора. Николас схватил куртку и направился к двери.
Первое, что он увидел, была Хэлен, бодрая и ясноглазая. Она болтала с Сэмом Вилью, водителем.
Сэм улыбнулся ковбою:
— Доброе утро, Николас. Вижу, у тебя появилась помощница. — Он кивнул на Хэлен.
Николас прошел мимо, негромко буркнув про себя:
— Тоже мне, помощница! Пошли. Время — деньги.
Сэм приподнял одну бровь и подмигнул девушке.
— Кажется, он встал не с той ноги.
— А, по-моему, он вообще не спал, — услышал Николас за своей спиной. Ковбой стиснул зубы и направился к загонам.
Зачем она сюда приехала? Ах, она владеет половиной ранчо. Ну и владела бы на расстоянии. Угораздило же его поцеловать ее тогда! А вчера? Вчера он опять поцеловал ее.
Проклятье! Что с ним случилось?
Николас потер рукой лоб, обернулся и увидел Хэлен, деловито пересекавшую двор. Он мучительно захотел, чтобы какая-нибудь корова сделала самое худшее на ее блестящие новые туфли, а потом задела ее по лицу грязным мокрым хвостом.
Даже это не поможет, уныло подумал Николас. Он и Хэлен Хэмфри — партнеры и должны работать вместе. Но она, проклятье, была слишком соблазнительной, слишком желанной.
Он хотел ее безумно.
— Пошли, поехали в Денвер, — проговорил Николас, загоняя коров в грузовики, надеясь, что три дня и три сотни миль восстановят его душевное равновесие.
Скот погрузили к восьми, и Николас торопливо зашел в дом, чтобы собрать вещи. Швырнув на кровать спортивную сумку, он побросал в нее рубашки и джинсы, схватил в ванной бритвенные принадлежности и поспешил на первый этаж.
Хэлен в этот момент поднималась по лестнице, и Николас отодвинулся в сторону, давая ей пройти. Только когда она благополучно прошла мимо, он сказал:
— Когда я вернусь из Денвера, мы поговорим.
— А почему бы нам не поговорить по дороге?
