Но тут дверь открылась, и вошла Инес де Луна.
— Мадемуазель де Гризи! Пусть графиня де Руссильон разденется. Помогите ей!
— Разденется, мадам?..
— Да; снимите с нее всю одежду… всю, вы поняли? И поскорей; мне некогда; я вернусь через пять минут! — И герцогиня быстро вышла.
Доминик стала пунцовой. Она задыхалась от гнева. «Какое унижение!.. Мой отец в нашем замке никогда никому не позволил бы так обращаться даже с самой последней из служанок! Неужели такое возможно — здесь, в королевском дворце? Раздеться догола и позволить ощупывать себя, как какую-то скотину!.. Ах, тетя Агнесс, почему ты не сказала мне, что ждет несчастных придворных дам в первый же день их пребывания в королевском дворце?.. Я бы ни за что не поехала в Париж!»
Ей захотелось выскочить из этой мерзкой Розовой комнаты и послать их всех к черту. Рот ее тут же наполнился кислой слюной — воспоминание о лимонах. «Да, именно к черту! — тем не менее твердо повторила она про себя. — И герцогиню де Луна, и королеву… и герцога де Немюра. И послать их на чистейшем испанском языке! Чтобы все они позеленели!!!»
Но в таком случае, её, конечно, выставят из дворца, причем на веки вечные. А, возможно, велят покинуть и столицу. И тогда — как и где она сможет встретиться с Раулем де Ноайлем? Нет… придется подчиниться. В конце концов, это дело полуминуты. «Я потерплю!» — сказала она себе.
Стиснув зубы, Доминик позволила Мадлен де Гризи снять с себя платье, под которым, поверх нижней рубашки, на бедрах, висел тонкий кожаный пояс с вставленным в него маленьким узеньким кинжальчиком. Девушка расстегнула и сняла пояс и положила его на край оттоманки. Затем она сняла нижнюю рубашку. Теперь она осталась совершенно обнаженной.
Доминик поглядела на себя в высокое зеркало. В нем отражалась стройная красавица, с ослепительно белой кожей, осиной талией и высокой полной грудью. Мадлен с искренним восхищением рассматривала ее.
— Как вы прекрасны, мадемуазель! — с какой-то затаенной грустью прошептала баронесса.
В эту минуту вновь вошла Инес де Луна.
— Ложитесь на спину, графиня! А вы свободны, мадемуазель де Гризи.
Дом, сжав зубы, подчинилась и легла на мягкую оттоманку.
— Раздвиньте ноги… Пошире… Вот так. — Девушка почувствовала, что палец герцогини проник в узкое отверстие между ее ног. Это было очень неприятно, хотя и не больно. Но вот палец вошел глубже, — и Дом, не выдержав, слабо вскрикнула от неожиданности и болезненного ощущения надавливания жесткого пальца на что-то внутри ее тела.
— Прекрасно! — сказала герцогиня, выпрямляясь и брезгливо вытирая руку батистовым платком. — Вы можете одеться, графиня. — И она быстро вышла.
Доминик встала. Щеки ее пылали. Хотя осмотр и длился несколько секунд, у девушки было чувство, что ее просто вываляли в грязи. «И герцогиня… и королева… Они мне обе отвратительны!»
Она медленно взяла в руки рубашку… и вдруг услышала какой-то шорох позади себя! Дом оглянулась. Шорох доносился из-за кресла с львиной головой. Кто-то находился там — и подсматривал за Доминик!
Луч солнца падал прямо на спинку кресла, — и потрясенная девушка вдруг увидела, что из отверстий на месте глаз льва на нее кто-то смотрит … Два светлых глаза!
Не помня себя от бешенства, Дом выхватила из ножен на поясе свой маленький узкий кинжал и швырнула его в кресло. Бросок получился не хуже, чем у герцога де Немюра, — клинок вошел как раз в одно из отверстий. Но, похоже, соглядатай все-таки успел ускользнуть раньше; иначе он бы завопил от боли.
Доминик подбежала и выдернула из дыры кинжал. Она наклонилась и посмотрела в отверстие, — но там было абсолютно темно. Тогда девушка попыталась сдвинуть кресло, чтобы увидеть, что скрывается за ним. Но, то ли оно было очень тяжелым, то ли было как-то приколочено к полу, — ей не удалось передвинуть его даже на полдюйма.
Дом вся дрожала — но не от холода, нет! Ее охватила дикая ярость. Девушка понимала, что все, происходившее с нею здесь, было подстроено. И подстроено, несомненно, королевой!..
Но кто подглядывал за обнаженной Доминик? Явно кто-то из особо приближенных к Бланш де Кастиль. Светлые глаза… У кого они могли быть? У королевы, герцогини де Луна, карлика Очо, у самого короля, — у всех были темные глаза!
Ответ напрашивался сам собой, — это могли быть либо Рауль де Ноайль, либо кузен королевы, герцог де Немюр! И, конечно, это был последний!
Рыча, Доминик начала колоть кинжалом стены справа и слева, и даже над креслом. Но они явно были каменные, и она лишь иступила лезвие и изрезала розовую обивку.
Однако, там был потайной ход. И соглядатай ушел по нему. А, может быть, шпион прячется теперь где-нибудь в другом месте, за другой стеной? И все еще смотрит на Дом? И гнусно усмехается над ее бесплодными усилиями? Не за зеркалом ли он?..
Доминик подбежала к зеркалу и замахнулась кинжалом. Еще секунда — и осколки дорогого стекла усыпали бы пол комнаты… Но девушка опомнилась и остановилась. «Тот, кто смотрел на меня из-за кресла, — уже все увидел». Эта мысль отрезвила Дом. Стуча зубами, она натянула на себя нижнюю рубашку, надела пояс и влезла в платье. Кое-как приведя себя в порядок, не глядя в зеркало, она вышла из проклятой комнаты.
…В зале для приемов придворные разговаривали и пересмеивались, разбившись на кучки. Дом обвела залу глазами… Герцога де Немюра, Рауля де Ноайля и самой королевы здесь не было.
14. Кузен и кузина
Проводив взглядом Доминик и Мадлен де Гризи, которые направились в Розовую гостиную, Бланш сказала герцогу де Немюру:
— Дорогой кузен, мне надо сказать вам несколько слов наедине.
Она встала и, сойдя с возвышения, подошла к двери комнаты, находящейся посередине, слева от той, в которой скрылись ее дамы. Герцог молча следовал за ней.
Поскольку он оставался с королевой наедине, ему пришлось отстегнуть пояс с мечом и отдать его подошедшему сенешалю де Монморанси.
Сенешаль с поклоном открыл дверь комнаты. Бланш оглянулась и бросила выразительный взгляд на герцогиню де Луна. Обернулся и де Немюр. Он заметил, что Рауль де Ноайль смотрит на него со злорадной усмешкой. Очередная интрига… Что они с королевой задумали на этот раз? Пальцы герцога машинально скользнули по бедру, ища рукоять меча. Но он тут же улыбнулся сам себе: кто бы мог поверить, что он, один из сильнейших и храбрейших рыцарей Французского королевства, опасается оставаться безоружным наедине с Бланш де Кастиль?
Де Немюр прокручивал в уме сложившуюся ситуацию. Интрига началась с приглашения Доминик де Руссильон ко двору, причем лично королевой. Приглашения, которое девушка — увы! — приняла, непонятно почему.
И вот Доминик здесь. И сейчас Бланш обратила на это его внимание и заговорила о ней. Королева прекрасно знала, что он женился — и как зовут его жену. Следовательно, известно было Бланш и то, что Доминик де Руссильон — просто сестра его жены; девушка, в общем, совершенно чужая ему.
Но королева как-то особенно говорила с герцогом о ней, словно что-то хотела выведать у него. И, кажется, ей это удалось. Он не сдержался, не сохранил хладнокровие и не смог скрыть своих чувств. А ведь, если бы он показал Бланш свое полное безразличие к Доминик, — девушку наверняка оставили бы в покое.
Зачем ее повели в эту комнату?.. Он мог об этом только догадываться. Но то, что ее хотят как-то унизить, было несомненно. Ему стало физически больно, когда он подумал об этом, как будто сердце его прокололи тонкой и острой иглой.
«Доминик… Мне следовало сделать вид, что ты мне абсолютно безразлична. Но теперь Бланш видела
