умненький!
Кажется, разговор сам собой все же пошел в правильном направлении. Главное — чтобы Очо не сбился на что-то другое.
— Да, чудесный мальчуган! Робер был переводчиком для принца и Бланш. Как они все трое весело играли! Робер называл принцессу Бланкой, а она его — Роберто.
— Да, ведь наша королева и де Немюр — двоюродные брат и сестра, — заметила Дом.
— Герцог де Немюр — кузен и королевы, и короля, — важно сказал Очо, и так выпятил грудь, как будто это он сам состоял в родстве с монархами.
— И… короля? — вскрикнула Доминик. Это было так неожиданно! И опять смутные сомнения зароились в ее голове.
— Да, дорогая графиня, — сказал Очо, выпивая остатки вина прямо из горлышка бутылки.
— Разве это возможно? — не понимала девушка. — Ведь он — кузен королевы… и Рауля…
— И покойного короля Людовика, мужа Бланш де Кастиль! Герцогу есть чем гордиться. Его мать, донья Санча де Медина-Сидония, была сестрой Альфонсо Восьмого Кастильского, отца Бланш. Сводной сестрой, но признанной законной. Очень красивая женщина; и, получается, что она приходилась родной теткой Бланке Кастильской. А отец герцога де Немюра — Генрих, брат короля Филиппа Августа…
Доминик почувствовала, что начинает запутываться. Но слушала крайне внимательно.
— Ну, а мать Рауля де Ноайля — сестра Филиппа Августа, французского короля, и Генриха, отца де Немюра. Ее звали Маргарита. Вот и получается, что Робер и Рауль — тоже кузены.
«Кузен короля… Робер де Немюр — тоже кузен короля! Но нет! нет… Только не он!»
— Ах, сеньор Очо! Как это все интересно! Расскажите же дальше. — Пытаясь скрыть от проницательного маленького горбуна свое волнение, попросила Доминик.
— Про кого? — И Очо посмотрел на нее абсолютно трезвым взглядом.
— Ну… про де Немюра, например…
— Хорошо. Детство мы пропустим. В семнадцать лет герцог отправился в Испанию. Он вернулся оттуда через три года, разбив, как говорят, там немало женских сердец. Отвага и доблесть принесли ему звание командора ордена Сантьяго. И вернулся он не один — со своей невестой…
— Так он женат! — с облегчением сказала Дом.
— Увы… Эстефания де Варгас была дочерью испанского графа. Я видел ее. Прелестная, веселая — все время смеялась! У нее была чудесная улыбка и очень красивые голубые глаза.
— Что же случилось? — Сердце девушки вдруг сжалось в предчувствии какой-то зловещей истории.
— Уже заканчивались приготовления к свадьбе. — Грустно говорил Очо. — А как была счастлива мать герцога, донья Санча! Но произошел несчастный случай. Невеста де Немюра упала из окна замка и разбилась насмерть.
— Какой ужас! — воскликнула Доминик.
— Да… говорят, герцог чуть с ума не сошел от горя. Его связали, чтобы он не наложил на себя руки. Испанская горячая кровь, да еще и молодость…
Помимо воли, Доминик почувствовала жалость к герцогу. Потерять невесту накануне свадьбы — что может быть трагичнее?
— И что же было дальше?
— Ну… герцог участвовал в Крестовом походе с принцем Людовиком. И в Англии они вместе сражались. Де Немюр был любимцем и лучшим другом наследника престола, и не раз, говорят, спасал его высочеству жизнь. Герцогу прочили звание коннетабля Франции, — а это высшая придворная должность. Но тут…
Карлик вдруг замолчал.
— Продолжайте же, милый Очо!
— Впрочем, — и он тряхнул головой. — Вы все равно это от кого-нибудь да услышите. И, наверное, даже лучше будет, если от меня.
— Ну, говорите же!
— Судя по вашему интересу к герцогу… Он вам небезразличен, как и Рауль де Ноайль. Но скажите мне сначала, — а что вы сами думаете о де Немюре? Ведь вы сегодня видели его.
— Он… он очень опасен, — медленно сказала Доминик. — Вокруг него веет холодом. Могильным холодом. Он как будто встал из гроба… — И она вздрогнула.
Карлик чуть заметно улыбнулся.
— Похоже! Но неужели он так вас напугал, о сеньорита, не боящаяся призраков?
— Не знаю… — прошептала Доминик. — Но он страшный человек, я уверена в этом!
— Еще какой! — И карлик тоже перешел на шепот, но при этом так комично выкатил свои темные глазки, что Дом чуть не расхохоталась.
— Ну так что же вы хотели сказать мне о нем? Я жду!
— Более пяти лет назад, — таинственным голосом начал Очо, — герцога де Немюра посадили в тюрьму. И он провел в заточении несколько лет. И вышел на свободу шесть месяцев назад, как раз перед смертью короля.
Вот это новость! Значит, все предчувствия Дом относительно де Немюра были небезосновательны!
— Герцог сидел в тюрьме? За что же?
Карлик приложил палец к губам.
— Тс-с… Это государственная тайна, сеньорита. И ее я не могу вам открыть!
— Очо, милый, дорогой Очо! Мне так хочется это знать!
— Нет, нет, это невозможно! Даже мне известно очень мало. О так называемом преступлении герцога знают немногие: королева, сам де Немюр и его кузен Рауль. И еще покойный король Людовик. Это большая, очень большая тайна! К тому же, — прибавил он, — это не для ваших девичьих ушек, прекрасная сеньорита.
«Значит, это что-то низкое! Грязное! А чего и ждать от мерзавца, шпионившего за мной в Розовой комнате?»
— А как же его выпустили?
Очо поднял указательный палец.
— А вот это очень важно! Видите ли вы разницу между словами «помилование» и «оправдание»?
— Да, конечно. Если человека помиловали — он был виновен, но его пощадили. А, если человека оправдали, — значит, что то, в чем его обвиняли, или не было доказано, или он оказался невиновен.
— Вот именно! И если, сеньорита, вы где-нибудь услышите, что де Немюра помиловали — а так многие говорят-то знайте, что это — неправда! Он был оправдан — полностью! — и вышел на свободу абсолютно очищенным от всяких обвинений.
— Но ведь вы сказали, что он сидел в тюрьме несколько лет? Такой знатный вельможа, родственник короля и королевы — и в заточении? Неужели расследование длилось столько времени?
— Выходит, что так, — загадочно улыбнулся Очо. — Ах, уж эта наша судебная система! Она так нетороплива… и тяжела на подъем! А, может, о герцоге просто забыли, — ведь начались войны на Юге Франции. Как раз в вашем Лангедоке…
«Да, верно. И, что самое главное, — раз де Немюр сидел в ЭТО время в тюрьме, — он точно, совершенно точно не мог быть Черной Розой!»
Доминик почувствовала несказанное облегчение, когда поняла это. За что бы герцог ни сидел в тюрьме, что бы он ни совершил, — он никак не мог быть ее мужем! И она могла выбросить его из головы — навсегда!
17. Приступ
— Ах, я так засиделся у вас! — Спохватился Очо. — Вы, конечно, устали, графиня. Такой нелегкий
