день! Ваш первый день во дворце…
И карлик направился к двери. Но у порога он оглянулся и сказал, многозначительно подняв палец:
— Поменьше верьте слухам и сплетням, милая сеньорита! Голова у вас есть… думайте ею!
И он исчез. Доминик осталась одна. Она вновь задвинула засов. На подоконнике стоял поднос с пустой бутылкой. Фруктов не было, — Очо съел все. Но Дом не жалела о его визите. Невелика была цена за то, что карлик рассказал ей. Он на многое открыл ей глаза… И она была уверена, что он стал ей верным другом.
Дом легла в постель снова. Она попыталась думать о Рауле.
Почему, почему он не приехал за ней в Руссильон? И почему сегодня на приеме делал вид, что она ему чужая, когда услышал ее имя? Ведь она видела, как он был изумлен вначале, — что было естественно, ведь он думал, что она в Лангедоке, — но потом…
Потом — она не могла ошибаться! — его светло-голубые глаза загорелись таким восхищением! И это было понятно, — ведь женился-то он на «рыжей бестии», как назвал он ее своему другу де Брие, конопатой, неумытой, нечесаной… А вместо этой бестии перед ним предстала красавица с синими глазами и белоснежной кожей!
«Чего ты испугался, Рауль? Мой любимый, мой храбрый, мой непобедимый герцог Черная Роза?.. — Она, конечно, помнила, что сегодня он проиграл в состязании де Немюру. Но она за это не стала любить Рауля меньше. Наоборот! — Неужели ты испугался гнева Бланш де Кастиль? Да, пусть ты ее любовник… Но разве может кто-нибудь, даже сама королева Франции, помешать соединиться мужу и жене, законным, венчанным при свидетелях? Мы — супруги; перед Богом и людьми ты назвал меня своей избранницей! И можешь всем-всем честно и открыто признаться в этом, не боясь королевского гнева!»
Но, может, он все-таки любит Бланш? Обожает? Боготворит? Ну тогда пусть так и скажет ей, Доминик! И она уедет обратно в Лангедок, сожжет брачный контракт, выбросит его кольцо с вензелем. И станет не герцогиней Мари-Доминик де Ноайль, а снова графиней Мари-Доминик де Руссильон. И, забыв его, вычеркнув навсегда из сердца, выйдет замуж за кого-нибудь другого. Ведь брак ее и Рауля — до сих пор лишь бумага. Она не принадлежала ему, а он — ей…
«Бланш, Бланш! Неужели ты победишь и отнимешь у меня моего мужа? Это приглашение… зачем ты пригласила меня в свои дамы?» Девушка вдруг села на постели. Она поняла! Поняла игру королевы!..
К королевскому рескрипту, который Дом когда-то прочитала в комнате своих сестричек, явно была приложена рука Бланш де Кастиль. Эта ядовитая, ревниво-злобная фраза: «Доставить сим добрым союзом радость и удовольствие Нашим Величествам»…
ТОГДА они были в ссоре — Рауль и королева. Вот почему Черная Роза говорил графу де Брие о любви, превратившейся в ненависть. И Бланш решила насильно женить Рауля.
«Политический расчет»… Да им тут и не пахло! Это была месть, женская месть! Чем-то Рауль ей не угодил.
И вот Черная Роза женится… А Бланш, возможно, уже и передумала его наказывать, — но поздно. Он связан с Доминик навсегда!
Возможно, именно королева приказала ему через четыре года инсценировать свою смерть — смерть Черной Розы — чтобы его жена и тесть не узнали, что с ним случилось.
«Но отец узнал, что Он жив — и вызвал меня из монастыря. Отец выяснил это случайно — а мог и вовсе не узнать. И я либо осталась бы в монастыре навсегда, либо благополучно была бы вновь сосватана и вышла замуж».
Тут снова не сходилось, — зачем королева вызвала Дом в Париж.
«Нет, придумала! Вот зачем: Рауля Бланш наверняка удерживала около себя чуть ли не силой. А он рвался ко мне в Лангедок, помня о своей клятве! И вот тогда Бланш послала кого-то из своих соглядатаев в мой замок… Они-то и выяснили, как я выглядела до того, как уехать в монастырь! — Все вставало на свои места! — Поэтому королева и сказала сегодня Инес де Луна о том, что меня совсем не так ей описывали!
И вот поэтому Бланш и вызвала меня в Париж — взглянуть самой на эту уродину, о которой ей нарассказали, и предъявить ее Раулю, — мол, вот твоя жена, я сама ее к тебе вызвала; нравится — бери! Тут-то Бланш и просчиталась… Я — не уродина, я красива. И мой Рауль с первого взгляда влюбился в меня!
Королева заметила это. И сразу решила меня унизить этим мерзким осмотром… И заодно и де Немюра пригласила полюбоваться на меня. Гнусные, злобные интриганы! — Дом вспомнила все и опять чуть не задохнулась от злобы. — А Рауля увела в это время с собой, чтобы он ни о чем не догадался»!
Все было очень логично! И логично было предположить, что ее унижения на этом не кончатся.
«Они наверняка придумают еще какие-нибудь подлости. Этот де Немюр… Он сидел в тюрьме. За что-то мерзкое, раз это было не для моих ушей, как выразился Очо. О, Рауль, ты должен меня спасти! Похоже, я попала в западню…
Карлик намекнул, что эта комната безопасна; но он — любимый карлик королевы. Вдруг Очо — не друг, а враг? Нет, нет… тогда бы он не стал рассказывать мне все эти вещи о де Немюре! Де Немюр… Робер де Немюр! Одно его имя вызывает у меня озноб!»
…И вдруг за дверью Доминик услышала шаги. Странные шаги… Как будто кто-то ходил туда-сюда мимо ее комнаты, как часовой на посту. Они были очень тихие, но все нервы девушки были так напряжены, что она бы и полет комара за дверью услыхала.
«Кто там? Призрак короля?.. Только что пробило три часа ночи. Открыть и посмотреть? Или остаться здесь?.. О Боже! Засов крепкий, я проверяла, — но вдруг все-таки я не все обыскала, и где-то здесь потайной ход?»
Какое-то время Доминик лежала, натянув на себя одеяло до подбородка и прислушиваясь. Зубы ее вдруг начали выбивать дробь. Шаги … все те же шаги… Кто-то ходил там, за ее дверью, словно в раздумье.
Неожиданно девушке стало стыдно. Она, гордая дочь Руссильонов, лежит в постели и щелкает зубами от страха! «Если даже там и призрак самого короля… Я скажу ему: ваше величество! Оставьте меня в покое! Вы — мертвец… А я жива, и хочу жить!»
Она встала, взяла горевшую на столике у кровати свечу в левую, а кинжал — в правую руку и, подкравшись к двери, осторожно отодвинула засов, — он даже не скрипнул, — и резко распахнула дверь…
И столкнулась лицом к лицу с герцогом де Немюром.
От неожиданности Доминик даже вскрикнула и отступила назад, едва не выронив свечку.
В самую первую секунду она все-таки приняла его за призрак короля, потому что на герцоге была белая рубашка-камиза. Он был без верхней одежды и даже без оружия, что было, впрочем, неудивительно, — все члены королевской семьи, включая весьма отдаленных родственников, имели в замке свои покои, и могли с полным правом жить здесь, как у себя дома.
Удивительно было другое — то, что находился де Немюр здесь, на третьем этаже башни, где жили только дамы королевы, да еще в такое время.
Он, как показалось Доминик, тоже никак не ожидал этой встречи и был немного растерян. Это придало девушке решимость.
— Что вы здесь делаете, монсеньор? — спросила она. — И в такой поздний час?
— Я… Я хотел узнать, как вы расположились, графиня, — ответил он, и смущение в его голосе еще больше прибавило ей уверенности. — И не нуждаетесь ли в чем-либо.
— Вы слишком любезны, герцог де Немюр. Я устроилась прекрасно.
Он опустил глаза и увидел кинжал, который она судорожно сжимала в руке. «Слава Богу! У нее есть оружие!.. И сон у нее чуткий»! — подумал он.
«Глаза отводит… Что он задумал»? — подумала она.
И Дом сказала, влив в голос как можно больше яда:
— Я понимаю, почему вы зашли поинтересоваться этим, монсеньор. Ведь здесь нет кресел, из-за которых так удобно смотреть на несчастных девушек, удостоившихся чести понравиться вам!
Он удивленно посмотрел ей в лицо.
