— А теперь, когда вы убедились, что я настороже и нисколько не боюсь ваших гнусных интриг, — прощайте!
И она захлопнула дверь у него перед носом.
Но тут же подумала: «Нет, я еще с ним не докончила! Мне надо кое о чем его спросить… Другого случая может и не представиться!»
И опять открыла дверь. Герцог стоял на том же самом месте, как бы о чем-то задумавшись или пытаясь что-то понять. Лицо у него было напряженным.
— Монсеньор, — сказала Доминик. — С ВАМИ мне говорить больше не о чем. Но я хочу поговорить с рыцарем Мишелем де Круа… Вернее, даже не с ним, а с несчастным вилланом Мишелем, отцом троих детишек… И кое-что спросить у него.
Он слабо улыбнулся. Доминик ожидала, что сейчас он сделает вид, что не понимает ее, что она ошиблась. Но он спокойно произнес:
— Спрашивайте.
— Пусть Мишель скажет мне, — зачем он дрался из-за моей кобылы Снежинки… Там, на реке?
Как ему нравилась ее откровенность! Если бы все женщины говорили так прямо, без уверток! Но в этом таилась и опасность… и, прежде всего, — для нее самой.
Де Немюр обдумывал ответ. Он мог сказать ей честно, что он — Черная Роза, и что Снежинка — его подарок своей невесте. Но к чему Доминик знать все это? Чем меньше она будет осведомлена, — тем меньшая опасность грозит ей.
И он промолвил:
— Я не могу ответить на этот ваш вопрос, графиня.
Девушка нахмурилась. Это было и оставалось тем, чего она никак не могла понять… Его борьба за Снежинку!
— Вы знаете, что это за лошадь? — спросила она.
— Да, я это знаю.
— И вы знаете, что это подарок?
— Да.
— И кому? И от кого?..
— Это подарок герцога Черной Розы невесте, Мари-Флоранс де Руссильон, вашей сестре, — осторожно сказал он.
«Он знает! Но не все! Он думает, что Черная Роза женился на Мари-Флоранс… Но откуда он ВООБЩЕ что-то знает?.. А! Они же с Раулем — кузены! Наверное, Рауль сказал ему… Но не сказал, что женился не на Флоранс, а на мне, Доминик!»
Это было правдоподобно. Но все же… все же что-то важное ускользало от ее внимания.
Тем не менее она поняла, что больше от него ничего не добьется.
— Я больше не задерживаю вас, крестьянин Мишель. И рыцарь Мишель де Круа… И герцог де Немюр… Вы ВСЕ свободны — и можете уйти! Я не хочу вас больше видеть! — неожиданно голос ее сорвался на крик. — Я знаю, что вы сидели в тюрьме!.. И, похоже, заключение не пошло вам на пользу, монсеньор!
Вдруг отворилась соседняя дверь, и из нее выскочила, с распущенными волосами и безумным взором, в одной ночной рубашке, баронесса де Гризи.
Увидев в полутемном коридоре вначале де Немюра, она страшно вскрикнула и схватилась рукою за впалую грудь. Но затем она подбежала к нему, — и увидела на пороге комнаты живую и невредимую Доминик.
Тогда Мадлен, с исказившимся лицом, обернулась к герцогу:
— Убирайтесь! Убирайтесь, откуда вы пришли! В ад, где вам самое место!.. Не смейте трогать эту девушку! Вам мало меня?.. Вы теперь ее хотите?.. Негодяй! Чудовище! Мерзкий распутник!.. Я не дам вам ее тронуть! Не буду больше молчать! Все узнают, кто вы есть на самом деле! Вы пришли ко мне в маске… И взяли меня силой… Но я узнала вас! И ее я вам не отдам!..
И Мадлен, рыдая, в бессильной ярости замолотила маленькими кулачками по его груди.
Герцог страшно побледнел. Доминик, остолбенев, смотрела на эту сцену.
Дом вдруг с ужасом увидела, как изменилось лицо де Немюра. Зрачки его глаз сузились, рот искривился, на скулах заходили желваки, левая бровь изломалась, как будто от приступа дикой головной боли. Он оторвал от себя слабые ручки баронессы, развернулся и быстрыми шагами пошел прочь по коридору.
Мадлен де Гризи вдруг вскрикнула и упала на пол. Она была в обмороке. Дом бросилась ей на помощь…
…Де Немюр в это время быстро шагал к спальне королевы. Он разъярился и впал в бешенство, — что случалось с ним крайне редко, ибо он обычно хорошо контролировал себя. Но сейчас он был в невменяемом состоянии и, хоть и был безоружен, представлял опасность для любого, кто посмел бы помешать ему.
Он прекрасно понял, о чем говорила баронесса. «Эта несчастная тоже стала жертвой моего кузена… как и Эстефания! И этот мерзавец опять надел маску, чтобы его приняли за меня!»
Разум его помутился. Им овладело одно дикое желание: убить Рауля де Ноайля — и сделать это немедленно, где бы тот ни находился! А находиться его кузен мог в этот час только в спальне Бланш.
То, что он собирается убить Рауля в спальне самой королевы, и чем ему это может грозить, не могло уже остановить рассвирепевшего де Немюра.
На его счастье, на лестнице между третьим и вторым этажами дворца дежурил в ту ночь барон де Парди. Увидев идущего ему навстречу герцога, де Парди шагнул к нему и окликнул, но де Немюр, словно не видя его, прошел мимо.
Барон взглянул ему в лицо — и сразу понял, что дело плохо. Такую вспышку бешенства у своего друга он наблюдал только один раз, — но воспоминаний хватило ему надолго!
Куда направился герцог? Он свернул на второй этаж… Неужели… Неужели — к королеве? Что он задумал?.. Догадаться было несложно.
Де Парди подозвал своих караульных. Одному он сказал:
— Собери как можно больше людей — десять, двадцать человек! Пусть все немедленно бегут к спальне ее величества!
— А ты, — он обратился ко второму, — беги к покоям ее светлости герцогини де Ноайль! Пусть тоже поспешит к королеве! Скажешь ей, что герцог де Немюр, похоже, собирается расправиться с ее братом! «Она девушка хладнокровная… И не испугается!..» — подумал барон.
Около спальни королевы стояли на страже двое рыцарей. Увидев кузена королевы, они отдали ему честь и спросили, чего он желает. Но говорить де Немюр был не в состоянии. Он схватил их обоих за шеи и с такой силой ударил шлемами друг о друга, что раздался дикий грохот, и оба телохранителя упали, потеряв сознание. Де Немюр ногой распахнул дверь и ворвался в спальню Бланш. Из соседней комнаты на грохот выглянула полуодетая герцогиня де Луна; но, увидев страшное лицо герцога, она вскрикнула в ужасе и захлопнула дверь. Королевы в спальне не было. Она спустилась на первый этаж к своей заболевшей младшей дочери, Изабелле.
Рауль де Ноайль, обнаженный, полулежал на разобранной роскошной кровати и играл с маленькой белой болонкой Бланш. Увидев своего разъяренного кузена, он побелел как простыня. Кинжал Рауля всегда лежал под подушкой, и де Ноайль тут же отшвырнул болонку, схватил его и вскочил на ноги; но молодой человек хорошо знал двоюродного брата и понимал, что тот и безоружный может справиться с ним.
А меч Рауля лежал слишком далеко, у окна. И, если Рауль метнет кинжал в де Немюра и не попадет… Единственным выходом тогда было бежать. Дверь в соседнюю комнату, где находилась молельня королевы, была полуотворена. Но вот выдержит ли она, если осатаневший братец попытается вышибить ее?
Де Немюр приближался к кровати. Рауль, медленно отступая к молельне, с ужасом смотрел в светлые глаза своего кузена, в которых зрачков почти не было видно.
— Робер… Что с вами?… — пролепетал, наконец, молодой человек, надеясь, что это вернет де Немюра к действительности.
Но герцог молчал. Он был уже совсем близко, когда Рауль метнул в него кинжал; но его кузен уклонился в сторону. Однако этого мгновения было достаточно, чтобы де Ноайль подбежал к молельне,
