продемонстировал нам его во всей красе.
Король двинулся вперед; де Немюр следовал за ним. Все расступались перед его величеством и низко кланялись ему. Людовик был уже в нескольких шагах от Доминик, и девушка вдруг с ужасом подумала, что ей придется снять берет перед королем… И тогда все увидят, кто она на самом деле! Деваться, однако, было некуда, — мужчина не может не обнажить голову перед своим государем. Она уже взялась за свой головной убор, но де Немюр неожиданно помог ей, сказав:
— Нет, нет, молодой человек, не снимайте ваш берет. Его величество здесь как частное лицо, а не как король.
— Да, — величаво наклонив голову, подтвердил мальчик. — Можно сказать, что я просто сбежал из дворца с герцогом де Немюром. Завтра я еду в Реймс с моей матушкой; это будет отнюдь не увеселительная поездка, вот мне и захотелось прийти сюда… Кстати, дядя, — обернулся он к де Немюру, — вы по-прежнему не хотите поехать с нами? Наша матушка была бы очень рада, и мы тоже.
— Простите, сир, но нет, — отвечал герцог, — возможно, я буду нужен здесь… кое-кому.
При этом взгляд его светлых глаз на мгновение остановился на Дом. Ее сердце забилось быстрее. Неужели он узнал ее? Быть не может! Но тут Людовик обратился к ней:
— Как ваше имя, молодой человек?
— Ваше величество, меня зовут Шарль де Гриссак, — с низким поклоном ответила она. — Я — паж герцога де Ноайля.
Мальчик кивнул и слегка наморщил лоб.
— Гриссак?.. Вы с юга Франции, не так ли?
— Это фамилия дворян из Прованса, — подтвердил де Немюр.
— А скажите нам, господин де Гриссак, — продолжал король, — откуда вам известен удар венецианца Марко Анунцио? Кто вас ему научил?
Но де Немюр вмешался опять:
— Ваше величество, возможно, это не совсем тот удар. Господин де Гриссак нанес его не в плечо, а в грудь графу де Сю. Возможно, мой венецианский и его удар просто очень похожи. В любом случае — юноша куда лучше смог продемонстрировать его вам. Ведь у него две руки, а у меня одна не действует.
Король снова кивнул.
— Будем считать, что так и есть, дядя. Удар великолепен, и я обязательно научусь ему! Но, раз уж мы пришли сюда… Я хотел бы взглянуть на какой-нибудь поединок. А потом, возможно, и сам поупражняюсь. Герцог де Немюр! Не откажите мне в любезности. Выберите себе противника по вашему вкусу, и сразитесь с ним! Только, ради Бога, без этих шаров. Острыми мечами, как в настоящем бою!
— Как вам будет угодно, сир, — сказал де Немюр, поклонившись мальчику.
Его серые глаза быстро обежали присутствующих. Рауль сделал шаг вперед.
— Выберите меня, кузен, — сказал он. — Сойдемся с вами один на один, в честном поединке!
Де Немюр холодно посмотрел на него.
— Один на один? В ЧЕСТНОМ поединке? Герцог де Ноайль, право, когда я слышу такое из ваших уст, мне кажется, что либо я схожу с ума, либо вы бредите!
Рауль отступил, побледнев от бешенства. Доминик почувствовала, как и ее охватывает ярость. Как смеет этот мерзавец оскорблять так её Рауля? А де Немюр продолжал:
— Нет, кузен. С вами я драться не буду. А вот с вашим пажом — с удовольствием! Весьма талантливый юноша. Кажется, он далеко пойдет! — И он посмотрел на Дом. — Вы принимаете мой вызов, господин де Гриссак?
— Да, монсеньор, — сказала девушка, дрожа от злобы.
Рауль бросил на нее предостерегающий взгляд, но она сделала вид, что не заметила этого. Она сможет отомстить за оскорбление, которое этот проклятый де Немюр нанес ее жениху!
Орсини принес королю стул. Остальные мужчины расположились кругом, чтобы наблюдать за поединком. Людовик воскликнул — глаза его горели мальчишеским восторгом:
— Ставлю сто ливров на герцога де Немюра!
Дом слышала, как делают ставки. Никто не верил в ее победу. Но вдруг Рауль громко произнес:
— А я — пятьсот ливров — на моего пажа!
Доминик улыбнулась жениху. Он был рядом, и она почувствовала, как уверенность и боевой задор ее удваиваются. Неужели де Немюр непобедим?.. Таких людей не бывает!
Дом заметила, что улыбнулся и де Немюр. Понятно — этот негодяй уже заранее ощущал себя победителем, и ему было смешно, что Рауль поставил столь крупную сумму на заведомо слабейшего противника…
Измерили мечи, — меч де Немюра оказался длиннее и тяжелее, и ему дали другой. Орсини явно был недоволен тем, что будут драться без предохраняющих шаров. Он подобострастно склонился к королю и начал шептать ему в ухо; но Людовик только отмахнулся от итальянца и громко сказал:
— Надеюсь, господа, что вы не изрубите друг друга на куски! Синьор Орсини будет считать попадания. Пять уколов или выбитый из руки клинок, — и один из вас станет победителем!
Дом поправила шапку на голове и одернула колет. Ей было жарко в нем, и тугая шнуровка не давала груди свободно дышать, но снять его, конечно, она не могла. Герцог де Немюр скинул свой колет, под которым была надета черная рубашка, и взял меч в левую руку.
Противники встали в позицию, — и по знаку Орсини начали бой.
То, что герцог действовал левой, а не правой рукой, давало ему дополнительное преимущество. Дом никогда не сражалась с левшами, и надо было приноровиться к этому. Однако, она с удивлением, смешанным с досадой, заметила, что он не собирается нападать, давая ей полную возможность атаковать его.
Она стремительно кинулась вперед, направляя клинок то в лицо де Немюра, то в грудь, то в живот… Он легко парировал ее удары, почти не двигая кистью руки и медленно отступая назад. Дом удвоила скорость вращения мечом… Его оборона была безупречна. Везде меч девушки натыкался на меч герцога. При этом он сохранял на лице абсолютно безразличное выражение, в то время как она просто пылала от охватившей ее ярости.
Наконец, Доминик поняла его. Он просто играл с нею. Играл, как кошка с беззащитной мышкой! Она почувствовала, что, стоит ему только захотеть, — и он с легкостью нанесет ей удар.
Тем не менее, пока де Немюр отступал, и скоро они оказались довольно далеко от группы наблюдающих за ними мужчин; за ними следовал только Орсини, готовый считать уколы.
— Нападайте же, черт вас побери! — сквозь зубы с ненавистью сказала герцогу Дом.
Он слегка улыбнулся и ответил ей, вдруг перейдя на окситанский:
— Когда вы сердитесь, ваши глаза становятся темно-синими… почти черными.
Доминик задохнулась от удивления и слегка отвела клинок в сторону. Де Немюр моментально воспользовался этим, сделав прекрасно рассчитанный удар и слегка уколов девушку в правое плечо.
— Туше! (Задел!) — крикнул Орсини.
Мужчины, наблюдавшие за поединком, и король зааплодировали.
Дом сжала зубы. А герцог продолжал, парируя ее яростные атаки:
— Я дам вам совет, молодой человек. Когда вы деретесь, — следите за тремя вещами. За дыханием, — кстати, оно у вас уже сбилось, — за клинком соперника, а не за его лицом… и, наконец, смотрите себе под ноги, чтобы невзначай не оступиться. И никогда не слушайте того, что говорит ваш противник. Сохраняйте хладнокровие, юноша, как бы ни пытались вас оскорбить или унизить… Да, — прибавил он, вновь улыбнувшись, — а, если вам доведется сражаться когда-нибудь в ЧЕСТНОМ поединке с милейшим герцогом де Ноайлем, следите также, что делается за вашей спиной! Потому что там вполне может оказаться убийца с кинжалом, и даже не один.
Вот мерзавец!.. Дом нестерпимо хотелось проткнуть его насквозь. Он говорил все это так спокойно и неторопливо, как будто они не дрались уже несколько минут, а прогуливались не торопясь где-нибудь в саду.
— Мне все же не нравится ваше дыхание, — произнес герцог, — к чему так туго зашнуровывать колет, милый Шарль?
И он, сделав очередной стремительный выпад, разрезал шнуровку куртки Доминик. Она зашипела от
