Гверфин поморщился.
— Одна из шлюх, почитающих за честь здесь появляться.
— А может быть, она любит твоего отца, — высказала я предположение, — разве ты считаешь, что Арнис Штойц недостоин любви?
— Достоин, — Гверфин начал мять пальцами лист салата, — но сдается мне, что Линда здесь исключительно оттого, что слишком любит подарки, которыми отец ее засыпает. Она дурная, эта Линда. Если бы была жива матушка… И вообще, мне не хочется об этом говорить… Ирбис.
Что ж, все стало ясным как летний день. Почти выросший ребенок потерял мать, отчаянно тосковал и, соскользнув с обрыва, все быстрее и быстрее погружался в пучину безысходной тоски и одиночества. Скорее всего, он никогда не был близок с отцом, а когда тот начал ухлестывать за другими женщинами, обозлился на весь этот несправедливый мир. Впрочем, разве есть в этом что-то новое?
— А меня моя семья выгнала, — пробормотала я.
— Да ну, — в голосе Гверфина проснулся некий интерес.
— Я родилась в семье магов холода, но мой дар — увы, это дар мага-вышивальщика. Поэтому клан счел, что мне нечего делать в Вагау.
Паренек удивленно моргнул.
— Вот меня и выгнали, — добавила я хрипло. Воспоминания забурлили в душе, грозя прорваться наружу потоком слез. Увы, я теперь не умела плакать.
— А что… сказали на это твои родители?
Вздохнув, я тяжело уставилась на Гверфина.
— Мой отец сказал, что мне больше нечего делать в их доме. А мать я даже не видела.
— В академии Карьена считают, что все маги холода — козлы, — безапелляционно заявил Гверфин.
— Э-э… ну я бы не стала… вот так.
Внезапно он, перегнувшись через стол, схватил меня за руку и сжал пальцы.
— Если бы тебя не выгнали, может быть, ты осталась бы живой, — скороговоркой выпалил Гверфин, а затем вскочил и быстрым шагом вышел вон из зала.
— Эй, ты куда? — крикнула я вдогонку, но юный маг даже не обернулся. У него была своя боль и свое горе.
…Я нашла Гверфина через час. Он стоял на внешней замковой стене и смотрел куда-то вдаль, где лоскутные поля мешались с ломаными тенями ельника, а на бархатно-зеленом холме белела стена соседней крепости. Начинал накрапывать летний дождик, но маг воды уже соорудил вокруг себя тонкую сферу щита, от которого отскакивали редкие капли. И вот теперь, когда мы остались один на один над бездной, я вдруг поняла — а мальчик-то стал взрослым, потеряв мать. Мало того, что я своей макушкой оказалась чуть выше его подбородка. У него был очень серьезный взгляд человека, уже покинувшего благодатную страну детства и отрочества.
— Мне кажется, — вдруг сказал он, не оборачиваясь, — что я ненавижу собственного отца. У него есть только строительство замка и эти бесконечные шлюшки. Больше ничего.
— А как же его магия? — осторожно спросила я.
Гверфин пожал худыми, но крепкими плечами.
— Я уже не помню, когда он последний раз проводил экспериментальное зомбирование. Ему это… не очень интересно. Все ограничивается королевским заказом. Может быть, ему даже не стоило рождаться некромантом.
— Ты еще слишком юн, чтобы судить о таких вещах, — заметила я назидательным тоном.
— А ты? — он с ухмылкой посмотрел на меня.
— А я и не сужу. Хочешь, я тебя научу биться на мечах? В интернате я тренировалась с боевыми магами. А потом меня обучал… один эльф.
— Да ну. Врешь, эльфов здесь нет.
— Можешь не верить, — я улыбнулась, — но все равно, я знаю парочку таких приемов, которым даже боевых магов не учат.
Гверфин задумался. Потом повернулся ко мне, и я заметила, как потеплел его взгляд. Охр, ему просто нужен был друг. Мне, судя по всему, тоже.
…Мы не стали откладывать в долгий ящик то, что можно было сделать сегодня и сейчас. К тому же, мне не мешало размяться. Гверфин откуда-то притащил тяжелую боевую шпагу, куда больше похожую на меч, и я принялась ему объяснять, что дальше со всем этим делать. В Карьене магов воды, конечно же, учили
К вечеру мы стали лучшими друзьями, ледяная стена между нами растаяла. А потом вернулся Арнис Штойц, один, усталый и раздраженный. Что-то тяготило его, и сильно, но Гверфин, казалось, этого не замечал — или делал вид, что не замечает.
— Что, помирились? — хмуро пробормотал некромант, — вот и славно. А я, пожалуй, пойду отдыхать, денек выдался паршивый.
— Линда дала от ворот поворот, — хихикнул в кулак мальчишка.
— Нехорошо потешаться над неудачами отца, — шикнула я и толкнула его локтем в бок, — ну что, продолжим?
…А ночью я вновь проснулась оттого, что услышала вопль.
Он, казалось, снова шел из-под земли.
И, ворочаясь в постели, я поняла, что не смогу здесь спокойно жить до тех пор, пока не разузнаю, действительно ли в замке живет призрак.
Глава 10. Еще один эльф
… Они сидели друг напротив друга, два старых приятеля, которых на всю жизнь связали тысячи чужих смертей. Между ними потрескивал костерок, в закопченном котелке кипела похлебка, на которую с интересом смотрел замерший неподалеку зомби. Если бы он мог думать, то наверняка бы тихо мечтал о том, как его угостят остатками ужина, но разум Рофа не был обременен ни одной мыслью — а потому он просто испытывал голод и не понимал, отчего это, и что сделать, чтобы прекратить странную ноющую боль в набитом опилками и магией животе.
— Жалко Улли, — наконец прошептал Арнис, — хотел бы я знать, почему ты уцелел тогда в поезде? Ну, если конечно та старушка была именно тем, кто нам нужен?
Шерхем, съежившись, смотрел в багровые переливы угольков.
— На этот вопрос никто не ответит. До сих пор не пойму, почему тогда он не тронул Ирбис. Видать, у них совсем другая логика, если таковая вообще существует. И совсем другой механизм мышления. Нам не понять.
Он обхватил себя руками за плечи. Возвращались навязчивые воспоминания: ночь, костер, эльф, выплывающий из темноты. Думай, человек, думай… Почему судьбе было угодно распорядиться именно так? Почему именно он, Шерхем Айлан Виаро, оказался единственным лекарем, который уцелел в изматывающих боях под Снулле? Почему именно ему было предначертано отвечать за то, что сделали втроем?
— Как она? — вяло спросил он у счастливчика Арниса. Не то, чтобы завидовал, но чувствовал во всем этом чудовищную несправедливость. Арнис, судя по всему, тоже ее чувствовал, и именно поэтому соглашался на всякие авантюрные мероприятия вроде «приютить не до конца зомбированную девицу».
Штойц расслабленно улыбнулся и, взяв палочку, помешал угольки. Он не торопился отвечать, времени у них было предостаточно. Королевские гончие канули бесследно, а раз никто не дышал в затылок, можно было просто сидеть у огня и вести такую вот почти что светскую беседу.
— Она в порядке, — наконец сказал Арнис, — мне, правда, непонятно, зачем ты все это натворил. И вообще, ну кто ж так распоряжается столь редкими и ценными талисманами?
