Цицерон вздохнул и поставил флакон на землю.
Часы тянулись медленно, ходили по кругу, утомляли.
Цицерон находил утешение в наблюдении за девушкой, которая находилась вместе с ними в камере. Дианкехт делал то же самое. У них не было иного развлечения.
Девушка с фиалковыми глазами ходила кругами, временами натыкаясь на решетки камеры, на потрескавшуюся стену, на тюфяк, потемневший от клопов. Девушка напоминала заточенную в бутылке бабочку, которая, обезумев, летает по кругу и пытается спастись.
На первый взгляд она не отличалась от любой другой девушки, однако ее жесты выделялись подчеркнутым изяществом, а кожа — необычной белизной. Такая белизна и аромат типичны для лепестков гардении.
Цицерон смотрел на нее, точно загипнотизированный. Цицерон не сомневался, что это та же самая крохотная фея, которую он видел в лесу вместе с Анхелой. Она по неизвестной причине воспользовалась колдовством, обрела это новое тело и уже не смогла вернуть себе прежний облик.
Дианкехт тщетно пытался успокоить ее.
— Садись, дорогая, ты лишь утомишься от этого.
Лилиан указала на Финвану, тот лежал на ложе из соломы и храпел.
— Я не столь бесчувственна, как эта куча мяса.
Дианкехт пожал плечами:
— Мне тоже трудно понять, как он может спать столь спокойно, зная, что завтра его монаршеская голова скатится с плеч.
Лилиан подбоченилась:
— Вы думаете, что я тревожусь за свою голову?
— Почему бы и нет?
— Вы тоже из тех, кто считает, что у фей нет сердца? Я не такая, как другие. Я болею за других, страдаю за других, — вдохновенно ораторствовала Лилиан. — Я беспокоюсь не из-за своей головы.
Дианкехт глупо улыбнулся:
— Значит, ты беспокоишься из-за моей?
Лилиан пришла в отчаяние и указала на Цицерона:
— Ты не выслушал этого человека? Оонаг бросила бедную девочку в колодец, который ведет в Царство тьмы.
На лице Дианкехта не дрогнул ни один мускул.
— Королева поступила так же со всеми девушками, которые на конном выезде оказывались рядом с Финваной.
Лилиан гневно топнула ногой:
— И вас это нисколько не трогает?
— Если хочешь, я запл
Лилиан сплюнула на пол, чего не подобает делать феям.
— Вы так же трусливы и гадки, как и он, — крикнула она, указывая на Финвану. — Повелитель тьмы найдет достойного соперника в этом шуте.
Цицерон осторожно вступил в разговор. Он уже давно хотел задать вопрос, который вертелся у него на языке.
— Она жива?
Лилиан и Дианкехт обменялись заговорщическими взглядами.
— Анхела жива в том месте или мертва? — не отступал Цицерон.
Цицерон уловил, что существует какая-то суеверная таинственность вокруг всего, что касается Царства тьмы.
— По правде говоря, мы этого не знаем, — робко признался Дианкехт.
Лилиан согласилась с ним:
— Иногда хочется верить, что бедные девушки не погибли, но это скорее мое желание, чем предчувствие.
— Никто этого точно не знает, — признался Дианкехт.
— А я знаю, — из темноты раздался громогласный голос.
Финвана потягивался и громко зевал.
— Я король и знаю все.
Цицерон подумал, что король хочет соврать.
— Вы король не Царства тьмы, а Дэйойн Сайда, — возразил юноша.
— Однако я знаю, как войти и выйти из Ада, знаю, что в нем творится.
— Я этому не верю, — ответил Цицерон, пытаясь задеть и разговорить короля. — Так что же вы знаете?
— Я знаю все, — ответил король, теперь уже окончательно проснувшись.
Печальная Лилиан жалобно сказала:
— Вот как, ваше всезнающее величество? Тогда почему же вы не предупредили нас, что ваша супруга схватит вас и велит отрубить вам голову? Ответьте же мне, давайте же, ответьте мне!
Дианкехт подытожил недовольство феи:
— Вы превысили ваши полномочия, злоупотребили терпением королевы, вашего народа и моим.
Финвана рассердился.
— И ты тоже с ними, Дианкехт? Возможно, ты изменил мне?
Дианкехт ногой раздавил таракана.
— Я вам столь предан, что расстанусь с головой ради вас и рядом с вами. Завтра мы вместе взойдем на эшафот, — вздохнув, пробормотал гофмейстер.
Финвана встал во весь рост и стряхнул с себя остатки соломы:
— Это мы еще посмотрим!
Дианкехт прищелкнул языком:
— Как же вы думаете помешать этому? Мы совершенно беспомощны.
Лилиан грустно поддержала его:
— Оонаг лишила нас волшебных сил!
Дианкехт привел решающий аргумент:
— И я не уповаю на нежданное заступничество. Мы потеряли армию. Наши солдаты перешли на сторону королевы, чтобы спасти себе жизни.
— Я знал, что так случится!
— Если вы все знали, то почему не помешали этому? — упрекнула его Лилиан.
Цицерон присоединил свой голос к этим упрекам:
— Вы ничего не знаете! Вы даже не знаете, что происходит с девушками, которые исчезают в колодце.
— Нет, знаю! — вдруг выпалил задетый Финвана. — Я знаю, как незаметно проникнуть в Ад, надев мантию-невидимку, и как выйти из лесной пещеры. Я — король Финвана!
— Эти девушки погибают или остаются живыми? — без обиняков спросил Цицерон.
— Тебе хочется знать это? — злорадно спросил король.
— Конечно. Скажите мне, — заявил Цицерон.
— У меня нет желания отвечать, — сказал король, хмуря брови.
— Почему?
— Потому что королю не приказывают, его просят.
— Да перестаньте! Похоже, король собирается демонстрировать характер и величие до гробовой доски, — воскликнула Лилиан. — Разве вы не понимаете, что мы завтра умрем? Дайте этому парню возможность спасти мое последнее дитя, если оно уцелело!
Король Финвана потер руки, затем стал перечислять на пухлых пальцах:
— Во-первых, у меня нет ни малейшего желания умирать ближайшие тысячу лет. Во-вторых, король никогда не теряет корону, даже если ее злонамеренно похитили у него. Я требую к себе уважения!
Цицерон пришел в отчаяние. Этот монарх столь влюблен в себя, что даже в тюрьме не собирался
