самоходами, распределенными по участкам высадки. Погода была тихая, зыбь 1–2 балла.
Однако темп высадки в значительной степени отличался от темпа высадки пластунских бригад. Личный состав дивизии, в большинстве уроженцы внутренних губерний, незнакомые с водой и впервые очутившиеся в несвойственной им обстановке, с трудом осваивались с процедурой перехода по трапам с транспортов на самоходы и боты, что увеличивало простой разгрузочных средств у борта вдвое против предположенного. Тот же расход времени занимала и высадка на берег. Последняя осложнялась и тем, что впервые примененные самоходные баржи оказались в полном грузу слишком тихоходными, а личный состав их еще не освоился с навыками приставания к берегу и недостаточно умело маневрировал.
К полудню, однако, почти вся пехота и большая часть артиллерии уже были переброшены на берег. К этому моменту погода стала портиться: налетел шквал от NW, и вскоре волнение развело такой прибой, что пришлось отказаться от пользования ботами и самоходными баржами, которые стало выбрасывать на берег. Это побудило срочно вызвать из охраны часть «эльпидифоров», для которых еще не разыгравшийся до полной силы прибой не имел значения при притыкании к берегу.
Помимо замедления высадки, усиливавшийся все время прибой привел к тому, что на некоторых, наиболее открытых участках побережья пришлось приостановить высадку и перебрасывать десант на более укрытые, где прибой был не так силен. Это привело к большому смешению грузов и скоплению людей и лошадей на сравнительно небольших площадях. Поскольку последних можно было направлять в глубь территории высадки, первые, то есть грузы, повозки, кухни и фураж, стали быстро загромождать берег, создавая помеху дальнейшей выгрузке и затрудняя нахождение частями своего имущества.
В некоторых случаях отдельные предметы разыскивались по два-три дня.
Недостаточность личного состава базы высадки, с одной стороны, и неподготовленность обозного персонала пехотных частей к быстрой ориентировке в изменившихся условиях высадки, с другой, сильно отразились на всей организации приемки десанта на берегу, которая была в значительной степени «смята».
К 14 часам усилившаяся волна на рейде заставила начальника высадки приостановить разгрузку, которая возобновилась лишь к вечеру и продолжалась с меньшей интенсивностью и ночью.
Около полуночи на 20 мая командование Черноморского флота получило сведения об ожидающемся выходе в море «Breslau» с миноносцами и подводными лодками. Это побудило отдать распоряжение о том, чтобы все транспорты, которые по разгрузке предположено было направлять в Батум и Поти, оставались на якоре впредь до выяснения обстановки под прикрытием всех крейсеров и угольных миноносцев. Вместе с тем сообщалось, что линейные корабли будут держаться на возможных путях неприятеля.
Сообщение это побудило начальника высадки срочно усилить охрану бухты Кавата и принять меры к обеспечению от прорыва в район высадки неприятельских легких сил и подводных лодок.
В его приказе, отданном кораблям охраны высадки, давались следующие распоряжения по охране бухты Кавата:
По сведениям, в море «Breslau» с миноносцами и подводными лодками[120]. Наше прикрытие и крейсерская бригада — в море на больших глубинах. Транспорты — на якоре вдоль берега от с. Арсени-Искелеси до мыса Кавата-Бурну. Самоходы, боты и прочие средства выгрузки — внутри бухты.
Организация охраны
Канонерская лодка «Кубанец» — с темнотой становится на якорь на восточном фланге, охраняя сектор от Ost до NW; канонерская лодка «Донец» — на западном фланге от W до NO. Тральщики, заняв линию между сетью и транспортами, несут охрану от NW до NO. Между ними — посыльный корабль «Александр Михайлович» (флаг начальника высадки). Вторую линию внутренней охраны составляют миноносцы 6-го дивизиона (вне сети), причем один из миноносцев выдвигается в дозор севернее линии мыс Кавата-Бурну — Арсени-Искелеси.
3-й, 4-й и 5-й дивизионы — в сторожевой цепи не ближе трех миль от линии транспортов.
Общие требования
1. Все боевые корабли готовы к отражению торпедных атак.
2. Транспорты стоят с задраенными переборками и горловинами.
3. Все огни на кораблях и на берегу закрыты.
4. Пользование радио прекращается, кроме начальника высадки.
5. Пользование ратьерами только в исключительных случаях.
6. Выгрузка продолжается без огней.
Однако сведения о выходе «Breslau» не подтвердились, хотя командование задержало уход транспортов до 21 мая. Сама выгрузка была закончена к 14 часам 20 мая, причем было высажено 16 840 чел., 4208 лошадей и скота, 36 орудий, 1385 повозок, кухонь и двуколок и 60 000 пудов груза.
21 мая в 4 ч 30 мин по получении от командования извещения, что в море неприятельских кораблей не обнаружено, транспортная флотилия вышла в море, направляясь в Мариуполь для перевозки 123-й пехотной дивизии.
Посадка и перевозка 123-й пехотной дивизии
К 24 мая все транспортные средства снова сосредоточились в Мариуполе, где к этому времени по указаниям командующего транспортной флотилией в порту были устранены отмеченные выше недостатки стоянки, погрузки и угольного и водяного снабжения. Три дня было дано на подготовку и неотложный ремонт механизмов транспортов, а также на приемку угля и запасов. К 28 мая части 123-й пехотной дивизии прибыли в Мариуполь и начали посадку согласно расписанию. В этот день было посажено на 12 транспортов три полка пехоты с лазаретами, на следующий день — один полк и обозы на восемь транспортов. Вследствие отсутствия при дивизии артиллерии значительно сократилось число транспортов (21 вместо 30 в первую перевозку). Посадка прошла исключительно быстро и организованно, что надо объяснить, во- первых, уже имевшимся опытом транспортного персонала и улучшением портовых условий, а главное, организацией самой дивизии и договоренностью ее командования с морским.
Не будет излишним остановиться на последнем. Опыт двух первых операций показал, что помимо чисто морской стороны в успешности операции играет значительную роль и внутренняя налаженность перевозимых частей, выражающаяся в умении приспособиться к новой обстановке как в отношении принятия на себя некоторых обязательств по содействию операциям посадки и высадки, так и по созданию внутренней организации, отвечающей морским требованиям и условиям.
Обычно сухопутное командование туго воспринимало необходимость этого, по-видимому, стесняясь внести свою долю руководства в незнакомую сферу действий.
На этот раз командование 123-й пехотной дивизии проявило полное стремление учесть накопленный опыт и создать «совместность» действий с флотом с первых же шагов операции, приняв участие в организации порядка погрузки и распределения частей и грузов в соответствии с тактическими требованиями, а также в налаживании внутреннего распорядка в частях на все время пребывания дивизии на транспортах.
Приказом по дивизии начальник ее, генерал Довбор-Мусницкий{221} , инструктировал свои части о том, что входит в обязанности перевозимых частей и что лежит на флоте, а затем дал указания по организации внутренней службы на период посадки и перевозки.
В общем, эти указания сводились к следующему:
1. Устанавливался порядок посадки и погрузки и распределения частей по транспортам, причем в помощь морскому руководству от частей заблаговременно назначались квартирьеры, являвшиеся уже вполне осведомленными о сроках, местонахождении своих транспортов и об их особенностях в смысле размещения людей и грузов.
2. Организовывалась заблаговременная доставка грузов к местам их погрузки на транспорты с указанием дорог и путей, по коим они должны следовать, чтобы не забивать портовой территории.
3. Во избежание путаницы грузов, их порчи и для охраны на каждом участке посадки (а затем и высадки) выводился специально инструктированный караул.
4. На хозяйственные органы частей возлагалось обеспечение людей и лошадей пищей в нормальные сроки, что обычно из-за незнания условий и мест приготовления и хранения пищи приводило к продолжительным перерывам в питании, и, в свою очередь, немедленно отражалось на духе,
