Карантин

Он смотрел на кучу разбросанных по лабораторному столу сотовых телефонов. Чего только с ними не делали: некоторые были препарированы, некоторые сломаны, перемолоты в измельчителе, растворены в кислотах, многие — подключены к непонятным приборам, а к некоторым, словно к живым организмам, тянулись прозрачные трубки капельниц, заполненные бесцветными, зеленоватыми или же красными, как кровь, жидкостями. Хотя, нет… Похоже, это и была кровь!

Все-таки, трудно осознать, что мобильник — не столько электронное устройство, сколько посредник между человеком и эфирной сущностью, раскинувшей невидимые щупальца на тысячи километров. Что-то, вроде присоски, через которую жадная тварь высасывает аппетитную информацию.

Тут же, в прозрачном герметичном контейнере россыпью лежали sim-карты. На контейнере была большая наклейка с надписью:

ВНИМАНИЕ!

БИОЛОГИЧЕСКАЯ ОПАСНОСТЬ!

И соответствующий символ по центру. Сан Саныч полагал, что находящиеся в sim-картах личинки сотовых тварей стали гораздо заразнее и агрессивней, чем прежде. Гильза с содроганием вспоминал, как некогда преспокойно пользовался сотовым телефоном, позволяя невидимым пиявкам присасываться к беззащитному мозгу. Особенное же омерзение испытал, взглянув на этих тварей через электронный микроскоп, хитро настроенный на специальный диапазон. Подкрашенные радиоактивным изотопом призрачные нити действительно напоминали паутину, и в их то медленном, то в неуловимо стремительном движении было что-то неописуемо отвратительное.

— Да, да, ты легко отделался, — проговорил Сан Саныч. — Я сделал такой вывод на основе твоих же выявленных воспоминаний.

— После проверки на полиграфе? — кивнул Гильза, разглядывая проводки, опутавшие руки и голову. Мелкие провода стекались в толстый кабель, который змеился к системному блоку со снятым, будто содранная шкура, кожухом. Информация выходила на огромный, архаический монитор, мерцавший бледным зеленоватым светом.

У Сан Саныча не было столь продвинутой аппаратуры, как у Кшатрия в его центре. Последний действительно мог приподнять пласты воспоминаний и даже спроецировать их в изображение и звук, для всеобщего обозрения. Сан Саныч мог рассчитывать только на продвинутый «детектор лжи» собственной конструкции, который, не проникая в глубины сознания, мог, тем не менее, помочь допрашиваемому вспомнить глубоко спрятанные детали. Тонкие токи стимулировали мозг, из глубины памяти всплывали туманные образы, которые, и вправду, порой хотелось бы забыть.

— Продолжим! — решил Сан Саныч. — Попробуй-ка вспомнить все, что хоть как-то походило на атаку чужеродных сил.

— Попробую, — не очень уверенно согласился Гильза.

Сан Саныч щелкнул огромным черным тумблером. После такого можно было ожидать конкретной встряски — как на электрическом стуле. Вместо этого тихо зажужжала аппаратура, мигнул монитор, в местах прикосновения электродов легко защипало кожу…

…Он и раньше ощущал себя единым во множестве лиц — и почти всегда это было связано с телефонными звонками. Но теперь вспоминались забытые подробности.

Тихие голоса. Чьи это голоса? Человеку не ощутить их природу — слишком тонка структура этих существ, слишком неуловима их форма. Одни лишь голоса — но и этого достаточно, чтобы ощутить всю их злобную мощь.

Вскоре пришло новое ощущение — вязкое, сковывающее, словно его пытались окутать сотнями невидимых нитей. Он пытался высвободиться — и ему это удавалось, хотя и не без труда. «Нити» рвались с тихим треском, и голоса выли от ярости и бессилия.

Паутина.

Та, что плетут незримые твари, связывая воедино тысячи человеческих разумов — тонкими нитями, по которым, словно по проводам, струится из мозга пожираемая ими субстанция.

Человеческая мысль.

…А твари бросались на него все яростней, пытаясь пробиться в душу, захватить ее целиком, опутать, наконец, своей Паутиной — но, словно ужаленные, отскакивали обратно и в неистовстве срывали злобу на сотнях невинных абонентов.

Словно разум этого непокорного человека был защищен непробиваемой броней из несокрушимого металла.

Броней…

Из металла?

Догадка заметалась в мозгу, заставляя сердце биться сильнее, загоняя воспоминания обратно в пыльные подвалы памяти.

Пуля!

Ну, конечно же — серебро, древняя защита от самого разнообразного зла! Пуля, принесшая столько страданий, убившая воспоминания о прошлом, притупившая разум и волю — на этот раз она выступила в несвойственной ей роли.

Роли защитницы.

— Вот оно! — воскликнул Сан Саныч. — Пуля! Серебро!

Щелкнул тумблер. Аппаратура затихла. Но тут же отвратительно взвыл допотопный игольчатый принтер, из которого медленно поползла распечатка.

Сан Саныч взволнованно ходил по лаборатории, что-то бормоча себе под нос, размахивая руками, в своем белом халате, с растрепанными седыми волосами напоминая съехавшего с ума ученого.

— Как просто! — смеялся Сан Саныч. — Вот мы и нашли решение!

Гильза скептически посмотрел на оружейника и поинтересовался:

— Это какое же решение? Каждому — пулю в лоб?

Сан Саныч замер в недоумении. Потом, видимо, до него дошло.

Он приблизился к Гильзе, голова которого все еще была окутана проводами и датчиками. Схватил Гильзу за виски, принялся вертеть его голову, словно волейбольный мяч перед ударом, приговаривая:

— Да, да. Знаю — серебро у тебя в глубине черепа. Прямо под мозгом… Невероятно интересный случай!

У Гильзы на этот счет было другое мнение. Мало интересного в том, чтобы получить пулю в лоб. Пусть даже и серебряную. И он даже радовался, что в результате ему отшибло память: помнить о таком моменте он совершенно не желал.

— Так что будем экспериментировать — каким образом серебро противодействует атакам Паутины!

Сан Саныч вдруг замер, убрал руки с головы «подопытного», отошел на шаг, разглядывая курьера. Нахмурился:

— А может, серебро тут вообще ни при чем. Просто пуля в свое время заблокировала какой-нибудь нервный центр… Слушай, о чем тебе говорил Кшатрий? Ну, в тот раз?

Гильза не очень-то хотел вспоминать об этом.

Тем более, что знал не больше Сан Саныча. А Кшатрий — он уже далеко. Так что на его консультации уповать не следует.

— Пуля во мне сдерживает зло, — тихо сказал Гильза. — Мое внутренне зло. Так однажды сказал Кшатрий, и так же сказал маг Талерон. Но, может, она противодействует не только моему внутреннему зулу — но и тому, что стремится проникнуть извне?

Сан Саныч кивнул, помолчал, теребя подбородок. В толстых очках недобро сверкали отблески энергосберегающих светильников.

— И, тем не менее, попробуем варианты, — произнес оружейник. — Серебряные амулеты,