— А вы все шутите, — сказал Гильза. — И как вам только не страшно!
— Мне страшно — не то слово, — ответил Хитрук. — А это как раз истерика. Меня, случается, в критических ситуациях на словесный понос прошибает. А иногда — не только на словесный.
Так, перебрасываясь не слишком осмысленными фразами, друзья добрались до более презентабельных помещений. Впрочем, ненамного менее мрачных. Теперь их вели по прямому, длинному коридору, свод которого смыкался высоко над головой под острым углом. С потолка на цепях свисали чаши, выполненные в виде устремленных вниз жутковатых, недобрых лиц. В чашах этих горели знакомые по Рынку светильники-молнии, факелы же были оставлены на нижних уровнях.
Коридор вывел в огромный зал, больше всего своим интерьером напоминающий готический собор средних размеров. Высокие колонны, галереи, хоры. И ряды потемневших скамей с низкими спинками.
Скамьи были заполнены народом. Самым разномастным — словно решили собрать сюда каждой твари по паре — от богато одетых аристократов и купцов до бедных ремесленников и крестьян. Все они с любопытством смотрели на двух нищих, плетущихся в сопровождении горделиво вышагивающей стражи. По залу пронесся ропот.
Их провели по центральному проходу между скамьями — прямо к высокому уступу, на котором располагался длинный стол подковообразной формы, практически охватывающий вошедших.
Их уже ждали. По центру стола, на стульях с высокими, остроконечными спинками, сидели трое в черных, лоснящихся мантиях и черных же головных уборах, придающих бледным лицам еще более зловещий вид.
Где-то сбоку, за небольшим столиком пониже, среди толстых томов и кип бумаги, перед огромной чернильницей с торчащей из нее охапкой перьев, сидел щуплый и сгорбленный секретарь. Завидев вошедших, он подскочил и громко провозгласил:
— Подсудимые доставлены, ваша честь!
Только теперь стало понятно, что несчастных скитальцев доставили в этот величественный зал отнюдь не на экскурсию. Гильза вспомнил безумного соседа по темнице, что завидовал его предстоящему участию в суде. Что ни говори, а вкусы у всех разные. Сейчас хотелось просто провалиться под землю, лишь бы выбраться из-под взглядов этих сотен любопытных глаз.
— Те ли это сарги, что пойманы были на Площади Всех Миров? — низким, хорошо поставленным голосом поинтересовался сидящий по центру стола.
— Точно так, они самые! — заверил стражник.
— Что ж… — сидящий по центру обменялся короткими взглядами с соседями. — Великий и справедливый Трибунал Инквизиции Лагора готов приступить к рассмотрению дела…
— Придавить мерзавцев! — хрипловато крикнул кто-то из зала.
И тут же началось что-то невообразимое:
— Прижечь заразу!
— Всех саргов — в костер!
— Четвертовать!
— Повесить!
— Смерть саргам!
Гильза и Хитрук вжали голову в плечи. Такого они не ожидали.
— Прошу тишины! — грозно произнес судья и стукнул по столу деревянным молотком. Гулкий звук эхом разнесся под сводами — и в зале наступило молчание. — Трибунал разберется, кто и чего заслуживает. Трибунал будет справедлив.
— Да здравствует суд Лагора, самый гуманный суд во всех мирах! — истово выкрикнул Хитрук и даже обернулся к залу, словно ища поддержки.
На полном серьезе. Даже сейчас он не терял присутствия духа.
Судьи поглядели на детектива, словно ожидая продолжения, и зашуршали бумагами.
— Вот влипли! — тихо сказал Хитрук. — Народу-то нагнали — ни дать, ни взять — показательный процесс. Плохо наше дело, спиной чую…
— Слово предоставляется обвинению! — провозгласил, наконец, судья. — Прошу вас, отец Пемброук…
Гильза вздрогнул. Взгляд его метнулся влево — на тот конец изогнутого стола, что как-то выпал поначалу из внимания.
Это действительно был он. Отец Пемброук — давний враг Хороса, злой гений Инквизиции и тайный недоброжелатель Земли. Однажды он уже пытался закрыть Землю. К счастью, тогда «Линии» удалось отвести от нашего мира пристальное внимание Инквизиции и избавиться от ее чрезмерной опеки. Но, видимо, отец Пемброук не оставлял попыток расквитаться с регистраторами Земли.
И сейчас инквизитор, в своем роскошно-строгом облачении похожий на черного ангела зла, гордо поднялся, строго оглядывая публику у своих ног. Коснувшись массивного медальона на груди, заговорил:
— Высокочтимый Трибунал, почтенные горожане! История этого преступления началась не сегодня. Это история целого мира — мира, порождающего зло!
Сделав эффектную паузу, обвинитель продолжил:
— Сразу же оговорюсь: я против того, чтобы записывать в преступники целую расу. Лагор славится своим гостеприимством и терпимостью. В том числе, по отношению к слабым и низшим расам — вроде тех же саргов. Даже для них никогда не закрывались ворота Анарана, и сарги, наравне со всеми, пользовались нашим радушием. И, наконец, коварно злоупотребили им…
Голос инквизитора звучал проникновенно и убедительно. И даже Гильза не мог оторваться от этой речи, понимая к своему удивлению, что сам начинает верить в услышанное.
Инквизитор же продолжал:
— Сарги сами убили свой мир. Возможно, он еще агонизирует — где-то там, за надежным Барьером. Чудовищная зараза, которую они взрастили, готова была перекинуться и в наш мир. Но стараниями бдительной Инквизиции опасность была вовремя обнаружена, а проклятый мир — отгорожен от нас безопасным Барьером. Не хвастаясь, замечу, что немалая заслуга в обнаружении и санации этой заразы принадлежит вашему покорному слуге…
В зале раздались одобрительные возгласы и даже аплодисменты.
— Но все не так! — не выдержал Гильза. — Это ложь! Земля еще жива и совсем не агонизирует! И опасность — она тоже преувеличена! Мы нашли…
— Подсудимый! — стукнув молотком, грозно прикрикнул судья. — Вам не давали слова! Дождитесь своей очереди!
Хитрук дернул курьера за рукав, прошипел ему в ухо:
— Куда ты лезешь?! Не болтай лишнего! Говорить буду я, понял?!
— Понял! — сердито буркнул Гильза.
Он, все же, не мог согласиться с тем, чтобы проклятый инквизитор нес ложь и клевету. Все его существо восставало протии этого.
Между тем, отец Пемброук продолжал свою обличительную речь:
— Вы все слышали, что сказал этот молодой сарг. Понятно его желание заткнуть голос правды. А все потому, что этот юноша — вор и убийца!
Инквизитор, эффектно всколыхнув драпировку своего одеяния, указал на Гильзу. Зал зашумел снова.
— В свое время я имел возможность пообщаться с ним, и уже тогда заметил в нем неуклонно растущие преступные наклонности, — со зловещей улыбкой сказал инквизитор. — И вы поймете всю опасность его преступной деятельности, если я скажу вам, что у себя на Земле он — регистратор!
— Я всего лишь курьер! — сжав кулаки, выкрикнул Гильза. И получил в бок удар локтем от детектива.
— Должен покаяться, — с сожалением сказал инквизитор. — Я сам виноват в том, что возвысил его из простого мальчишки на побегушках. И теперь остановить его сможет только высокое правосудие Лагора…
— Защита протестует! — пискнул знакомый уже адвокат. Сидел он напротив отца Пемброука —
