что не по теме, все равно сверять не будут): как известно, «А» и «Е» взаимозаменяемы. А «вареи» — это кто? Варяги! Очень просто.

Приглашение на царство варягов — и выбор народом власти коммунистов. Надо использовать норманнскую теорию! Так, немцы, немцы… Филиппенко нервно бил по клавишам. Придумали, что русские, гляди-ка, не могли устроить государство до тех пор, пока к ним не явились инородцы. Даже Филиппенко знает, что об этой проблеме спорили еще сто лет тому назад. Теперь любой студент-историк скажет вам: норманнская теория устарела, разве можно государство привнести извне? Но в школьном-то учебнике по- старому! А значит, лавры сокрушителя теории присвоить все еще можно. Значит, пишем: «Несмотря на то, что официальная история утверждает…»

Филиппенко нервно почесал затылок. Дальше не сочинялось.

Нет, похоже, коммунисты — не особенно удачная задумка. К черту Маркса! Филиппенко удалил текст.

Трое, трое, трое… Соглашение в Беловежской пуще! Ну, конечно! Князья-президенты, славянские страны.

Филиппенко опять начал писать. «Изгнаша варяги за море, не даша им дани, — цитировал летопись автор, — и почаша сами в собе володети». О чем речь в данном отрывке? Разумеется, о революции тысяча девятьсот семнадцатого года. Изгнание капитала и приход народа к власти. Разберем слово «варяги». Как известно, в русском языке «Ю» равно «Я» («Эх, зря я удалил ту ссылку, придется снова набирать. Может, проще выдумать?»). Ну, то, что «А» и «О» взаимозаменяемы, понятно. Стало быть, «ворюги». Крупный капитал.

Читаем дальше. «… и не бе в них правды, и вста род на род, и быша в них усобице, и воевать почаша сами на ся». Грустная картина государства при советской власти. Молодые демократы снова начинают думать о буржуазии: «И идоша за море к варягам…». Рюрик (то есть Ельцин) «седе Новегороде» («А где находится Новгород? Ведь я его куда-то перенес в одной из книг. Уже не помню. Ну, во всяком случае, в России»), Синеус на Беле-Озере («Так… Это Белоруссия, понятно по названию. Ну, стало быть, Шушкевич. А, в Брестской области город есть Белоозёрск, хотя и основан в тысяча девятьсот шестидесятом. Ладно, сгодится! Удобно, что издатель догадался сделать алфавитный список в этом атласе!»). Так, дальше… «А третий Изборске, Трувор». Филиппенко обшарил глазами страницу из атласа, ту, где была Украина. Изборска не видно. Совсем. Пришлось растечься мыслью по древу, набросать несколько туманных абзацев насчет того, что «Изборск» — это не название города, а лишь указание на то, что предки современных украинцев жили в избах. Подходящего эквивалента для места княжения Кравчука-Трувора он так не отыскал. Несколько минут думал насчет города Борзна Черниговской области, но это все-таки очень далеко по звучанию от слова «Изборск».

«По двою же лету Синеус умре и брат его Трувор…» Конечно, речь о смерти политической. Известно, что на Украине, как и в Белоруссии, власть сменилась в тысяча девятьсот девяносто четвертом году. Так как соглашения в пуще подписали декабре девяносто первого, значит, до смещения Кравчука и Шушкевича прошло как раз по два полных года. Отлично.

«И прия власть Рюрик и раздая мужем свои грады, овому Полотеск, овому Ростов, другому Белоозеро». Читателю, конечно же, понятно: перед ним не что иное, как схема федерации по ельцинскому тезису «Берите суверенитета, сколько захотите».

Филиппенко откинулся на стуле, потянулся. Перечитал то, что получилось. Остается сформулировать туманную научную теорию с моделями и цифрами. Классно он придумал с математикой! Обычный обыватель не читает вычислений, а историку, который вздумал спорить, можно предъявить незнание иксов-игреков. Пускай только попробует кому-нибудь доказать, что в том, что он не понял первой части с описанием математики, виновен Филиппенко, мутно написавший! Есть, конечно, технари, которые придираются к неправильным моделям. Но им Филиппенко ловко ставил в упрек незнание истории. В общем, получалось эффективно.

Существуют, конечно, люди, жившие до Ельцина и знавшие о Рюрике еще тогда, когда Борис Николаевич ходил пешком под стол. Забудут, не беда! Точь-в-точь как в книге, столь любимой Филиппенко: «Океания всегда воевала с Евразией»

«Отдохну, — решил писатель. — Можно наградить себя за труд». Улегся на диван, ткнул кнопку телевизора. Шла реклама МТС. «Яйцо, — подумал Филиппенко машинально. — Древний символ. Еще с Древнего Египта. Можно будет написать, как мудрецы с Востока проникают в телевизор и зомбируют народ своей символикой».

По ящику шла скучища, так что пять минут спустя он снова встал, подошел к компьютеру. Решил зайти в интернет. Вывел в поиске «История России». Ткнул на первую ссылку. Быстро прочитал открытую страницу. И схватился за сердце.

Некто под ником Anna_Mons сообщал, что в провинциальном архиве обнаружен документ, который сделает в истории сенсацию. Согласно этому документу во время Великого посольства англичане подменили Петра Первого, когда он совершал плавание на борту английского корабля. Реформы в России осуществил не родной император, а некто неизвестный, подосланный иностранцами.

Несчастный Филиппенко снова соскочил со стула и забегал, но на этот раз по всей квартире. Получается, историки вот-вот признают, что он, скандальный, маргинальный лжеученый, был прав! Идея Филиппенко о европейском антирусском сговоре будет подтверждена учеными! И он — о, боже, за что?! — окажется титулованным, всеми признанным официальным историком! Теория Филиппенко войдет в курсы школьной программы истории России. И тогда — пиши пропало. Ноль продаж. Ноль провокации. Ноль славы. Ноль рублей.

Он был просто обязан что-то предпринять. Адрес злополучного архива находился здесь же, Anna_Mons оставила его для всех исследователей, желавших убедиться в подлинности открытия. Значились в электронной публикации и номер фонда, и номер дела. Филиппенко поспешно оделся и, несмотря на поздний час, помчался к вокзалу. Взял билет. Потом вернулся, по дороге рассуждая, как ловчей подделать отношение, чтобы допустили к работе. Дома ему в голову пришла мысль приклеить искусственную бороду. Как-никак, он знаменитость, медиаперсона. Его могут узнать.

Филиппенко повезло. Он пришел в архив раньше всех и успел заказать дело номер двадцать девять. Затем нагрянула толпа каких-то умников, которые тоже пожелали ознакомиться с документом. Когда прошли суббота с воскресеньем, и источник наконец-то выдали, пришлось почти весь день сидеть в читалке: ждать, когда историки разойдутся, чтобы сделать то, зачем он приехал. Филиппенко приходилось притворяться, что исследует письмо: как это делается, он не знал, поэтому импровизировал. Вышло, кажется, не слишком убедительно. Чтобы не позориться дальше, уставший Филиппенко под конец дня дал ученым посмотреть документ, надеясь, что ничего страшного не случится. Источник был сомнительный, без лабораторной экспертизы доверия не вызывал. Ну, а чтобы экспертизы не смогли произвести, Филиппенко сделал то, что сделал. Он дождался закрытия, остался в зале в одиночестве, сложил источник вчетверо, засунул в карман, потом пошел к хранителю, отдал ему обложку от письма вместе с другими документами, которые он якобы изучал, и сообщил:

— Сдаю! Больше не нужно. Можно возвратить в хранилище.

Когда назавтра придут историки, то сразу получить письмо (вернее, его обложку) они не смогут. Хранители советской закалки — не те люди, чтобы предупредительно запоминать, кому чего хотелось, и откладывать уже сданные дела. Сегодня же вечером папка номер двадцать девять окажется в хранилище, и очкарикам придется заказывать ее заново. А пока дождутся, пока выявят пропажу, Филиппенко, или Дроздов, будет уже далеко.

13

Летние кафе, где подавали только пиво и сухарики, в начале сентября еще работали. Там было не так дорого, чтобы пара аспирантов раз в полгода не могла себе позволить некультурно отдохнуть: за

Вы читаете На самом деле
Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату