18
Пароль от ящика [email protected] был «borechka». Заведя эту почту, Марина сначала думала, как обычно, сделать секретным кодом имя своей рыбки и год смерти Пушкина: leonardo1837. Она ставила этот шифр на всех учетных записях в интернете. Но в этот раз Марина решила отказаться от типового пароля. Тот факт, что Борису пишет вовсе не Анна Сарафанова, а Марина, мог раскрыться — шанс этого, конечно же, очень мал, но все-таки и его нельзя исключать! — и если кто-то вскроет ее обычный пароль, то станет ясно, что Марина ведет нечестную игру.
Девушка открыла ящик. Есть послание! Марина не знала, чего ей хочется больше: чтобы Боря написал Анне или чтобы никогда ей не отвечал. С одной стороны, она сгорала от любопытства. С другой, ею руководило разумное стремление излечить молодого человека от вредной, бессмысленной и бестолковой влюбленности. Марина хотела, чтобы Борис в Анне разочаровался. То есть не ответил на ее письмо.
Мысль заставить Борю разочароваться появилась недавно и неожиданно. Произошло это в наименее приятный период жизни, можно сказать, на пике неудач. Учеба уже началась, а практика еще не кончилась, Борис в архив не ходил, а Марине оставалось восемь дней до окончания отработки там. Мысль о том, что план «обольстить» Бориса провалился, не оставляла Марину, мешая спать спокойно. Вокруг обсуждали найденное в архиве письмо и поджог, в котором подозревали всех и каждого, в том числе студентов: домыслы, расспросы, звонки из полиции, а последнее время еще и из ФСБ были ежедневной головной болью. В довершение всего Марина увидела в коридоре Новгородцева. Выглядел молодой человек определенно странно. Пылающие уши и щеки, а также бумажка в его трясущихся руках бросились Марине в глаза. Он пугливо озирался возле расписания, долго о чем-то размышлял, а потом приделал свернутый листок бумаги к доске и быстро пошел прочь.
Что Марине оставалось делать?
Что бы вы сделали на ее месте? Ну, да, правильно!
Марина прочитала письмо, и ей многое стало ясно. Она поняла, почему он так стремился защитить от позора девчонку и почему рискнул подделать Прошкино письмо. Как Марина сразу не догадалась, в чем дело?! Неужели она была настолько слепа и не заметила, что парень влюблен в другую?!
Тогда она сглупила, но теперь все будет иначе.
Светка — как раз та, с которой они вместе чистили скелеты — работала секретаршей в деканате. Поэтому получить необходимую информацию об А. Сарафановой, не составило особого труда. Правила архива предписывали заполнять заказы на дела печатными буквами, а значит, почерк Анны Боря не знал. И Марине не пришлось его подделывать.
«За текущий месяц я фальсифицирую письмо уже второй раз», — неожиданно подумала Марина во время сочинения послания, в котором предлагала Борису переписываться по электронной почте. Такое совпадение показалось Марине интересным и совсем не постыдным.
Придумать электронное письмо, в котором Анна рисовалась бы безмозглой девицей, не составило труда. Готовые фразы Марина нашла в интернете на форумах «Секс», «Все о сексе», «Мужчина и женщина», «Секс и интим», «Демократия» и «О культуре». Сгруппировав псевдолиберальные суждения таким образом, чтобы получилось наиболее бессмысленно, Марина затолкала в текст как можно больше орфографических и пунктуационных ошибок, исковерканных словечек и всего, что любят личности «бис компликсаф».
Письмо было отправлено, и если Боря не проникся к Анне величайшим презрением, то он просто болван!
«Видимо, он не поверил своим глазам, — подумала Марина, найдя в ящике ответ на письмо. — А может, хочет ее перевоспитать? Восторженный ты наш!..»
С этой мыслью девушка открыла сообщение.
Дальше шла похабщина. В заключение Борис сообщил, что, хотя он любит, чтобы «внизу» было голенько, но это его «личное суждение», его никому «нельзя навязывать» и думать, будто это «истена в энстанции».
Марина не верила своим глазам. Нет, она не считала себя ханжой, или как там это называется, но Борис явно вышел за рамки. Он, что, серьезно? Только притворялся, что болеет за отечество, что весь такой серьезный, положительный?!
В тот вечер ради интереса девушка решила посмотреть «Дом-7». Это было новое шоу, пришедшее на смену «Дому-6». Пятнадцать геев под объективами камер строили любовь, сходились, расходились и так далее. Разумеется, за них надо было голосовать, посылая платные эсэмэски. Поскольку вариантов комбинирования в пары было намного больше, чем для разнополых персонажей, передача обещала стать ну просто выдающейся. Одного из парней на самом деле звали Лелик Синеухов.
«А мне действительно так уж нравится Боря?» — думала Марина перед сном, взволнованно ворочаясь в кровати.
19
До города С* Александр Филиппенко добрался избитым, оборванным, грязным и голодным. В пути он думал: татаро-монгольского ига не было. Очевидно, войны тысяча восемьсот двенадцатого года — тоже. И гитлеровского нашествия. Разве по собственной воле хоть кто-то захочет вторгаться в Россию, унылую, мокрую, скудную и однообразную? «Вот дождусь, когда все кончится, — подумал Филиппенко, — и напишу об этом книгу». Постепенно появилось понимание того, что не было не только древности. Вся история России — фальшивка. В этой скучной бесконечности, наполненной вонью дизельного топлива и стуком электричек, попросту ничего не может случиться!
«Надо эмигрировать, — подумал Филиппенко в день, когда его избили во второй раз. — Я ошибся в том, что мировые языки образовались от русского».
От С* до села, где жил брат Филиппенко, ходили автобусы. Следующий рейс был через несколько часов, и мрачный «историк», скучая, решил побродить по городу. В центре он обнаружил два больших белокаменных храма, выстроенных вроде как до Петра. Для чего Романовым и немцам приспичило подделывать старинные постройки в этой глухомани, было непонятно. Голова у Филиппенко трещала, так что поиски ответа на этот вопрос он решил оставить на потом.
Александр Петрович купил в ларьке газету. Сел на лавочку. О беглеце и поджигателе в газете ничего не было — и то хлеб. По крайней мере, сегодня можно было спокойно выдохнуть. Какие-то, пусть минимальные, шансы на то, что со временем государство раздумает делать его козлом отпущения, ФСБ о нем забудет, а газетчики махнут на него рукой, все-таки оставались.
Филиппенко развернул газету. Похоже, напрасно он украл документ. В статье под названием «Обман длиной в четыре века» говорилось, что письмо от Прошки к Софье — документ, подлинность которого
