мы то ли в зал вошли, то ли на террасу поднялись. Бар был устроен нехитро — навес на столбах, задняя стена глухая, из досок, а с боков она поднималась только по грудь стоящему человеку и увенчивалась широкой лежащей доской, игравшей роль стола. Возле нее стоял тесный ряд высоких табуретов, таких же, как и у длинной стойки. А свободное пространство между стойками было занято грубо сколоченными столами.
Бар забит не был, заполнен на треть, не больше. Похоже, что основная масса посетителей оседает в тех заведениях, что ближе к порту, а сюда доходят только те, кому не лень идти. И, кстати, место выглядело довольно чистым, вроде из приличных. Совсем пьяных не видно, одеты все больше чисто, никто не орет и не бесится пока, а так, сидят люди, разговаривают, разве что компания за дальним от входа столом смеется постоянно. Но тоже в рамках приличий.
Кстати, удивило само слово 'бар', я пока его еще не встречал. Понятно, что оно осталось от былых времен и забыться не могло, но пока я больше сталкивался с кабаками и трактирами, и уже привык к такой архаике. А тут на тебе — бар.
Персонал бара был в стандартном наборе: бармен — худой, жилистый, высокий, с револьвером в кобуре, да и выглядел он скорее как 'ганфайтер' с Дикого Запада, а не как бармен, и вышибала — крупный, заросший дурным мясом красномордый мужик с неопрятной бородой, вооруженный дубинкой и, естественно, большим револьвером.
— Что будете? — без всяких вступлений спросил бармен, когда мы подошли к стойке.
— Сидр, — сразу сказал Байкин.
— Красное пиво.
Бармен кивнул, быстро наполнил две высокие стеклянные кружки из бочонков, выставил перед нами, взял у меня из руки монеты, кивнув при этом. Мы отошли к 'внешней стойке', разместившись на высоких табуретах. Подняли кружки, чокнулись, Байкин сказал при этом:
— Ну, за то, что дошли без приключений с божьей помощью.
— Да, дошли.
Пиво было прохладным, душистым и даже очень хорошим. Просто неожиданно, я как-то от этих краев подсознательно ожидал в пиве сивухи и прочих неприятных вещей, а оно вот как, оказывается.
— А хорошее пиво, кстати, — сказал я, щелкнув ногтем по краю кружки.
— На бочонке клеймо в виде двух быков. — мне это ничего не сказало, но Байкин все же мысль завершил: — На Два Быка мы в свое время часто ходили, как раз за этим самым пивом.
— А почему Два Быка, кстати? Никогда там не был.
— Там на входе в бухту две скалы, друг против друга, — Байкин свел сжатые кулаки, символически изобразив некое противостояние. — Как будто быки бодаться собрались. А пиво такое, говорят, из-за воды, что ли. Если красное брать, то самое лучшее вроде как. И дорогое, заметил?
— Ага, заметил, эдак в два раза против обычного.
В наблюдаемом доме в окнах не было света, по двору никто не ходил, калитка не открывалась. Впрочем, если там засада, то это как раз ничего не значит, сидят себе тихо и ждут, когда кто-то придет. Наверняка контакт какую-то предупреждающую о нашем приезде телеграмму получил, так что если его вскрыли, то засада может сидеть вполне целенаправленно. Ну, ничего, сейчас мы посидим, потом нас братья сменят, а если надо, то и Фрол с Леонтием. Засиживаться здесь сверх разумного и при этом не напиваться тоже нельзя, опять подозрения может вызвать.
Со слов брата Иоанна выходило, что контакт в Вольном числится эдаким темным жучком — и краденное купит, и продавца найдет, и кого хочешь с кем хочешь сведет. Но при этом, на самом деле, человек верный, внедренный давно, а не завербованный деклассированный элемент. Так что особо подвоха ждать не стоит, наверное, но осторожность все же никогда не мешала. Так что будем следить.
18
Хозяин домика появился примерно через полтора часа наблюдения. Мы с Байкиным уже по третьей кружке пили. Невысокий такой мужик с совершенно незапоминающимся лицом, чуть упитанный, в соломенной шляпе, вооруженный, как и все здесь, появился из узкого прохода между заборами. На плече у него висела на широком ремне тяжелая парусиновая сумка, которую он придерживал рукой. Обернувшись, пришедший прямо с улицы помахал рукой в сторону 'Акульих зубов', и бармен с вышибалой одновременно ответили ему тем же. Вот так, а за домом по факту приглядывают. Хорошо, что не пустил я Байкина вокруг шариться, уже бы засветились и черт знает, чем бы это закончилось.
Контакт, а по описанию это был именно он, отпер калитку и исчез во дворе. Затем мы услышали, как хлопнула дверь дома. Ну что, идти туда или продолжать наблюдение? Нет, не пойдем. Вместо этого мы поднялись и вышли из бара.
Гостиница 'Гамак под пальмой' — длинный одноэтажный дом с десятком окон по фасаду, располагалась чуть дальше по переулку, но на той же стороне, что и бар, как раз напротив борделя. Окна у нее были затенены тростниковыми жалюзи, чахлый палисадник перед фасадом огорожен низким заборчиком.
Хозяином или приказчиком, даже не знаю, оказался потный, пахнущий немытым телом толстяк с красной, широкой как блин мордой и слипшейся шкиперской бородой. Он сидел за крошечной конторкой, читая газету и попивая пиво из кружки, которую ставил рядом с наполовину опорожненным кувшином литра на четыре. И судя по всему, кувшин у него за сегодня бы не первый.
— Здравствуй, хозяин, — поприветствовал я его с порога. — Нам бы две комнаты у тебя снять.
— Сними, — кивнул он, — а я сдам. Есть комнаты.
Голос у него оказался на удивление высоким и к тому же сиплым, никак не вязавшимся с внешним видом.
— Окна куда?
— А на обе стороны.
— А с какой стороны тише?
— Тише когда окна назад, но тогда из нужника часто воняет, если ветер оттуда, — не слишком заботясь о рекламе заведения, разложил ситуацию толстяк. — А если на фасад, то шлюхи часто орут. А под утро драки на улице почти всегда. Так что выбирайте.
— Давай одну на ту сторону и одну на эту, — заявил я, вытаскивая из жилетного кармана кошелек.
Это нам как раз лучше всего.
— Поближе друг к другу? — уточнил толстяк. — У меня половина комнат свободна.
— Давай тогда поближе, — пожал я плечами с притворным равнодушием.
— Давай два рубля, — сказал хозяин. — Ключей нет, на засов изнутри запирайтесь. Если уходите куда, то все ценное лучше мне сдавайте, я у себя в кладовке запру.
Я выложил две монеты из кошелька. Он смахнул их себе в толстую ладонь, поднес к глазам, покрутил, потом кивнул и убрал в карман. На этом все кассовые операции завершились.
— Если девок звать соберетесь, то из бардака не ведите, не пущу, — добавил хозяин. — Ко мне обращайтесь, я вызову, не пожалеете.
— Понял, как скажешь, — кивнул я.
Байкин в разговор не вмешивался. Лишь когда мы ушли от хозяина, вернувшегося к своему пиву, он тихо спросил в коридоре:
— Кто в какой?
— Иди пока в тот, что назад, отдыхай. Я стукнусь, когда сменить надо будет.
— А что сделать хочешь?
— Посмотреть, не придет ли кто к нему и куда он с утра пойдет.
Комнатка оказалась тесной, совсем чуть-чуть больше, чем двуспальная кровать с москитным пологом, втиснутая в нее. Только и осталось места ее по кругу обойти. Комаров к вечеру, к слову, стало много, хоть и не столько, сколько в джунглях, а так, вроде как в летний день в российской Средней полосе. Могло быть и
