кризиса среднего возраста. Во всяком случае, у тощей, вертлявой, низкорослой тети Аллы никак не могло уродиться что-нибудь путное.
Тоска тяжелым колесом накатила на Лизу, хрустнув остатками надежд.
– Леночка, а завтра? – донесся игривый голос географа.
– Не знаю, не знаю. Надо подумать, – хохотнула в ответ Леночка.
Лиза почувствовала себя неуютно. Во-первых, не хотелось присутствовать при столь пикантной сцене, а во-вторых, когда-то давно Лиза и сама положила глаз на молодящегося бородача, но он слыл примерным семьянином и к женской части коллектива относился с подчеркнутым уважением. Елизавете плевать было на его уважение, ей хотелось чувств и эмоций, поэтому Максим Владимирович был не без сожаления вычеркнут из списка возможных кавалеров. И вот теперь он приплясывает вокруг новой учительницы биологии, Лены, которую сразу невзлюбили в коллективе за смелые наряды, яркий макияж и возмутительную самоуверенность. Лиза категорически не понимала, чем она хуже биологички, но факт оставался фактом. Географ распушил хвост именно перед Еленой, а не перед ней.
Отделавшись от смущенного кавалера, ретировавшегося, едва он обнаружил в учительской Елизаветино присутствие, Лена упала в кресло и расхохоталась:
– Вот старый пень. Скоро внуки в школу пойдут, а он туда же!
– Куда – туда же? – нехотя поддержала беседу Лиза.
– За юбкой. Кобели – они и есть кобели. Мой такой же. Свое даром не надо, а на чужое – слюни до пупа.
То, что у Лены был еще и какой-то «свой», окончательно подкосило Лизу. Ей вдруг стало чертовски обидно, и она молча поджала губы, отвернувшись к окну.
– Что надулась? – биологиня подобралась поближе.
Ее доброжелательный тон злил Лизу даже больше, чем сама женщина. Она не испытывала ни малейшего желания общаться и совершенно этого не скрывала.
– Я вот тоже все на судьбу пеняла. А потом сменила имидж – и все! Похудела, перекрасилась, собой занялась. Если хочешь, могу дать адрес хорошего визажиста. Он из таких, как мы, конфетки делает!
– Я и так конфетка, – злобно сообщила Лиза, у которой не было денег на визажиста, и вообще – ей не шли никакие прически, худеть не получалось, а косметика делала ее невыразительное лицо еще хуже. Несколько лет назад, когда у нее в друзьях был художник-авангардист, убедивший Елизавету в том, что он непризнанный гений, она попыталась кардинально сменить облик. Вышло нечто безобразное. Волосы были испорчены краской и превратились в свалявшийся парик, короткие юбки вызывали у общественности приступы веселья, а макияж размазывался по физиономии, делая ее похожей на девицу нетяжелого поведения. Гений запил, не успев оценить ее усилия, зато их очень емко оценила мама, сообщив, что теперь ей стыдно перед соседями. Еще несколько подобных попыток не увенчались успехом. Тенденция настораживала, но Лиза не унывала.
Еще раз оценивающе поглядев на Елену, оглаживающую свои телеса перед зеркалом, она приняла решение. Тяжело только выбирать, когда выбор сделан – жить становится намного легче.
Лиза Кротова в очередной раз начинала новую жизнь. С чистого листа и новой прически. Она сама себе визажист и кузнец своего счастья.
До четырех часов Крягин, напрочь забывший про свой жест вежливости в виде цветов и про то, что у секретарши красивые глаза, еще раз десять выскакивал в приемную, напоминая Кате про Иванова.
Сначала было велено купить минералку. Причем Катерина имела неосторожность сказать водителю, что минералку можно брать любую. Услышавший это Крягин возмущенно заорал из кабинета, что минералку брать самую лучшую и всех видов, поскольку он не помнит, какую именно предпочитает Юрий Вениаминович. Помимо минералки, еще надо было купить кофе, сливки и пирожные. Сливки в пакете, предъявленные для проверки, Леонид Викторович забраковал, с апломбом сообщив, что к кофе нужны специальные порционные сливки, а не пол-литровый пакет для приготовления каши. В результате у Катерины создалось ощущение, что к ним едет как минимум кандидат в президенты. На самом деле все обстояло проще. Несмотря на дружбу, между Крягиным и Ивановым всегда присутствовал некий дух соперничества, поэтому Леониду Викторовичу вдруг приспичило пустить старому другу пыль в глаза. Это было абсолютным ребячеством, но Крягин ничего не мог с собой поделать.
Масштабная подготовка к визиту сбила Катю с толку. Она очень хотела угодить и любимому директору, и неведомому Юрию Вениаминовичу. Саша так и не позвонил, поэтому Катя с чистой совестью оправдывала свое нездоровое волнение и предстоящие планы на вечер его невниманием.
В районе часа икс Крягину вдруг не понравилось обилие посуды на столе в приемной, и Катя начала суетливо перетаскивать лишнее в бухгалтерию.
Во время очередного рейда она наткнулась в коридоре на высокого тощего субъекта в пуховике и джинсах. Мужчина был похож на коробейника, невесть как просочившегося через охрану.
– Барышня, а где тут у вас товарищ Крягин заседает? – крикнул он приветливо несущейся на него Катерине.
– Леонид Викторович занят, у него важная встреча. К нам сейчас такая шишка приедет! – Она закатила глаза и многозначительно цокнула языком. – И вообще, он вам не товарищ!
– Да уж. Гусь свинье не товарищ, – весело подтвердил тощий.
– Это кто свинья? – свирепо развернулась Катерина.
– Я смотрю, вы за шефа горой, – не испугался коробейник. – А кофейку не сварите?
«Совсем мужики обнаглели», – сообщила сама себе Катя и не удостоила посетителя ответом, решив, что пусть лучше с несанкционированно проникшим в офис наглецом разбирается охрана.
Каково же было Катеринино удивление, когда, вернувшись, она обнаружила тощего в кабинете Крягина нагло восседавшим в кресле. Сам Леонид Викторович отсутствовал, дверь была нараспашку.
– Я сейчас вызову охрану! – прошипела Катя. – Нет, я тебя сама с лестницы спущу!
