Пошли. Оги, предупреди нас, если что...
Крейн, Гриннинг и Джонсон спустились по металлической лестнице. Джонсон открыл массивную стальную дверь в мертвецкую.
В нос ударил сладковатый запах формалина. Джонсон щелкнул выключателем – и они зажмурились от яркого света.
– Обычно здесь бывает от сорока до пятидесяти покойников, – сказал Джонсон, указывая на черные крышки огромных выдвижных ящиков.
– Выходит, что проигрыш составит четыре – пять долларов? – спросил Крейн.
– Как повезет, – сказал Джонсон. – Среди убитых больше белые, но их чаще забирают родственники. Ну что, Гриннинг, кого выбираешь?
Тому потребовалось время, чтобы прийти в себя.
– Ладно, – сказал Джонсон. – Крейну – бабы, мне – черные мужики. Таким образом, тебе – белые.
– Минутку, – сказал Крейн, – итальянцы, китайцы и прочие – это белые или черные?
– Выбрасываю деньги на ветер, – заявил Джонсон, – но согласен считать их белыми.
В первом ящике оказался белый мужчина средних лет. Они согласились с тем, что он белый, хотя цвета он был, скорее, синего, а лицо покрывала щетина в полдюйма длиной.
– Поздравляю, Гриннинг, – Джонсон вытащил второй ящик – он был пуст.
В третьем оказался раздутый труп белого цвета.
– Утопленник, – пояснил Джонсон, задвигая ящик. Под № 4 им попался здоровенный татуированный, как новозеландский абориген, моряк. Особенно живописно выглядела татуировка на животе, изображавшая взрыв линкора 'Мейн' в Гаванской бухте.
– Тебе везет, толстяк, – Джонсон ткнул Гриннинга в бок.
В других ящиках наметилось некоторое разнообразие, и Крейн почти вернул себе проигрыш. У двадцать седьмого Крейн заявил:
– Спорю на пинту виски – это моя.
– Это мисс Алис Росс.
Гриннинг втиснулся между ними:
– Так это она и есть? Ну-ка дайте посмотреть.
Она была худа, но не мальчишеской худобой, а прелестной стройностью юного тела, и только у глаз лежали темные круги.
– Хороша, – сказал Джонсон. Кончиками пальцев Гриннинг коснулся ее.
– Холодная? – удивленно воскликнул он. – Холодная!
По лестнице загремели шаги.
– Эй, Джонсон! Там какой-то тип хочет с тобой поговорить, – крикнул дежурный.
– Со мной?
– Он сказал, что ему нужны газетчики.
– Тогда это и тебя касается, толстяк, – Джонсон подтолкнул Гриннинга. – Пошли.
Они гулко затопали вверх по лестнице. Дежурный смотрел на труп девушки.
– Интересно, – сказал он, – интересно, сколько можно прожить с такой женой, а?
– Ну, – отозвался Крейн. – Привыкаешь, в конце концов.
– Хотел бы я попробовать, – дежурный вздохнул и добавил: – С удовольствием обменял бы свою на такую модель. Хотя сдается мне, – он хихикнул, – много денег уйдет на содержание.
– Страшно много, – подтвердил Крейн и продолжал, – поднимусь, пожалуй, наверх. Посмотрю, что нужно этому парню. Он ничего не сказал?
Лицо дежурного приняло отсутствующее выражение.
В ярком свете ламп сквозь редкие волосы на макушке просвечивался огромный багровый шрам. Он даже не повернул головы, когда Крейн вышел.
На пороге Крейну показалось, что за дверью мелькнула какая-то тень. Сердце подпрыгнуло и заколотилось где-то в гортани.
Он поднялся по лестнице, заглянул в комнату с надписью 'Для мужчин' и вышел в зал, где репортеры беседовали с коренастым итальянцем.
– Хочу с вами договориться, ребята. Мой босс, ну, тот парень, которого я представляю, он не хочет, чтобы дама, которую он ищет, об этом знала. Понимаете?
Его рубашка была темной от пота.
– Если внизу она, вы получите полную информацию, а если нет – он не хочет шума.
Гриннинг сказал:
– А как мы это узнаем? Он придет, посмотрит и скажет: 'Нет, это не она'. Что, так не может быть?
– Если это она, он ее опознает, – итальянец увидел вошедшего Крейна. – А это что за рожа?
– Все в порядке, – сказал Джонсон. – Он из 'Ассошиэйтед Пресс'.
– Ну так как же? – итальянец не спускал с Крейна черных настороженных глаз.
– Слушай, – сказал Джонсон, – а ведь я тебя где-то видел.
– Нигде ты меня не видел! Ну что, договорились!
– Договорились, – ответил Джонсон. – Валяй, зови своего босса.
Итальянец закосолапил к выходу.
– Что за ерунда? – вмешался Гриннинг. – С какой стати мы должны заботиться об интересах его босса?
– А мы и не собираемся, – Джонсон достал бутылку.
– Что мы теряем? Если он ее опознает, появится материал для статьи. Если нет – хуже, чем есть, тоже не будет, – он отхлебнул. – Усек?
– Во всяком случае, он должен будет сообщить дежурному свою фамилию, – заметил Крейн.
Джонсон улыбнулся:
– Но он никогда не сообщит настоящую.
Итальянец вернулся.
– Ничего не понимаю, – сказал он. – Этот парень куда-то исчез, – он взглянул на Джонсона. – Пожалуй, я могу и сам посмотреть.
– А все же где-то я тебя видел, – повторил Джонсон.
– Не меня, – упрямо возразил итальянец и обратился к Крейну, – Куда идти?
Внизу было тихо, горел свет, и все ящики были задвинуты.
– Оги! – крикнул Джонсон. – Эй, Оги!
– Где она? – спросил итальянец.
– Там, – ткнул пальцем Джонсон и вновь позвал: – О-г-и-и-и!
У ящика № 27 они остановились.
– Здесь, – сказал Джонсон.
В стальном ящике лежал дежурный. Во весь лоб темнело огромное пятно. Оги был мертв.
– Что за черт? – отпрянул Джонсон. Итальянец спросил:
– Ну?
Джонсон стал лихорадочно выдвигать соседние ящики.
– Ну, где она? – повторил итальянец.
– А черт ее знает, – Джонсон достал бутылку. – Она исчезла. – Была, а теперь нету. Кто-то спер ее, понятно!
Лицо итальянца исказилось:
– Это Френки, сукин сын, – пробормотал он и поспешил к лестнице.
– Эй, – крикнул Джонсон, – минутку! – он глотнул и протянул бутылку Крейну, тот покачал головой.
– Смылся итальяшка, – сказал он.
Глава 2
– Ради Христа! – взмолился Джонсон. – Давайте вызовем полицию.
Первой, оглушительно завывая сиреной, примчалась патрульная машина. Из нее высыпали полицейские,
