Мэг тут же зарылась лицом в его грудь, а он гладил ее по волосам и улыбался.
Она почувствовала, что его сердце все еще учащенно бьется, а кожа все еще остается горячей.
– Боюсь, вы ничего не почувствовали…
– Зато я чувствовал ваше наслаждение, – ласково ответил он.
Мэг поспешно села.
– Так вы сжульничали!
– Цыгане, каторжники и парни из трущоб, которые не могут позволить себе многое, но хотят получить удовлетворение, знают пару-тройку вещей. Есть способы, которыми можно доставить женщине наслаждение, не обременив и не обесценив ее, не забрав ту драгоценную честь, о которой вы, разумеется, тоже имеете достаточное представление.
– И все равно это нечестно по отношению к вам, – настаивала Мэг.
Он склонил голову набок.
– Да, но я не знаю, что с этим сделать.
– То, что вы сделали для меня. Покажите мне.
Он взял ее за руку.
– Это означает, что вам придется обменяться рукопожатием с этим парнем. – Даффид положил ее руку на свой восставший член. – Если вы не захотите, я пойму, а если согласитесь, это научит вас всему, что вы хотите знать.
Мэг сомкнула пальцы на его напряженном члене – он был горячим, шелковистым и настойчивым. Даже при всех стараниях Даффида казаться спокойным она слышала неконтролируемое желание в его голосе.
– Покажите мне, – снова попросила она.
Он кивнул, но вдруг со стоном оторвался от нее и, бросившись на кровать, зарылся лицом в подушку. Некоторое время его тело извивалось на простынях, потом он вдруг затих.
– Спасибо, – через мгновение услышала Мэг, и Даффид сдвинулся с того места, на котором лежал. – Ну а теперь идите сюда и отдохните немного со мной. Вы не можете остаться здесь на всю ночь, но пока что у нас еще есть время.
Мэг легла в его объятия и прижалась к нему. Как и он, она чувствовала себя обессиленной и странно опустошенной, хотя знала, что он не занимался с ней сексом по-настоящему. И все же он удивил ее, после всех безнравственных намеков поведя себя так, как и положено благородному джентльмену, вступившему в отношения с молодой женщиной.
Однако когда она вспомнила, что за все это время они не обменялись ни одним словом любви, на ее глазах выступили слезы.
– Вы плачете? – удивленно спросил он. – Но почему? Я же не обесчестил вас.
– Знаю. Спасибо вам. Наверное, я просто дурочка. – Мэг попыталась улыбнуться.
– Разумеется, все это было ново для вас, но не беспокойтесь, вы здесь в безопасности; и никто никогда ничего не узнает.
«Кроме меня, – подумала Мэг. – Я-то уж точно никогда не забуду. А вот вы забудете». Не выдержав, она опустила голову и снова тихонько заплакала.
Глава 17
Когда Мэг вошла в залитую солнцем столовую, Даффид встал со стула и улыбнулся. На этот раз в его улыбке не было ни самодовольства, ни загадочности, ни даже намека на какую-то многозначительность. Мэг вздохнула. Даффид вел себя именно так, как должен вести себя джентльмен, зато она… Должно быть, на ее лице видны сразу смущение, вина, замешательство и еще бог знает что.
Взглянув на Мэг, Даффид и в самом деле почувствовал тревогу: она выглядела настороженной и несчастной, и он знал, что стал причиной этого. К тому же он так и не смог уснуть после того, как отвел Мэг в ее комнату. Не то чтобы он сожалел о сделанном – корить себя ему было не за что, ведь Мэг все еще оставалась невинной. Но отчего тогда, уходя от него, она выглядела такой несчастной? С тех пор она не сказала ему ни единого слова, кроме «спасибо» и «доброй ночи».
Но и тут не все выглядело гладко: все дело было в том, как она произнесла их. Прежде он никогда не видел ее такой потерянной. Хорошо еще, что он все же сумел совладать со своим телом, ему куда привычнее были веселье и взаимная признательность после занятий любовью, но не отчаяние.
«Вот что получаешь, когда тратишь время на благородных дам», – мрачно подумал Даффид. К счастью, есть множество других женщин, которых хватит ему на всю жизнь, и он всегда будет доволен и даже восхищен ими.
Конечно, Мэг ему нравилась, и он наслаждался ее обществом. Она была не такой, как другие, но, с другой стороны, он знал только женщин трущоб: преступниц, проституток, а в последнее время богатых и необузданных особ, заботящихся только о собственном удовольствии. Мэг пленяла непосредственностью и искренностью, внутри у нее кипел огонь, а время, проведенное с ней, он запомнит как самое прекрасное время своей жизни.
И все же он совершил ошибку. Он поклялся в будущем держаться подальше от женщин благородного происхождения, которые воспринимают все слишком серьезно, особенно любовь, даже если это всего лишь поцелуй или объятия. Мэг была именно такой, и не в его силах изменить это. Все, что Даффид мог сделать, это успокоить и развеселить ее.
Он подумал о своем наставнике и друге, Джеффри Сэвидже, графе Эгремонте. Если Мэг предстанет перед графом такой, как сейчас – подавленной, постоянно казнящей себя, – это, разумеется, не ускользнет от внимания Джеффри. Даже если граф не узнает, что произошло прошлой ночью, он, безусловно, догадается об этом. Хуже того, с сожалением подумал Даффид, он скорее всего предположит самое худшее, в то время как Даффид меньше всего хотел бы потерять уважение графа, ибо в таком случае потерял бы
